Племени киндитов посвятил свою диссертацию Олиндер. Это было первое историческое исследование после соответствующих страниц Коссена и анализа поэтического творчества Амрулькайса де Слэном.50 Труд Олиндера представляет, несомненно, шаг вперед, в нем правильно оценено все значение этой группы арабских племен, предшествовавших гасанидам, в роли федератов Византии.51 На работу Олиндера тотчас отозвался Каскель; он расширил исторические рамки, в которых действовали киндиты, показал значение собственно арабских источников для их истории, в том числе знаменитых "Дней арабов".52
Совершенно новый этап в исследовании доисламской Аравии был открыт привлечением южноарабских эпиграфических памятников. Их значение не исчерпывается материалом для истории Йемена, но распространяется и на области центральной Аравии и северных племен. В первую очередь следует отметить деятельность проф. Г. Рикманса в Бельгии, выдающегося эпиграфиста, открывшего ряд надписей, основателя целой школы специалистов. Опубликованные им, с переводами и комментариями, надписи вошли в науку.53 Замечательными палеографическими этюдами и историческими истолкованиями надписей наука обязана его талантливой ученице Ж. Пиренн.54 Филологическое изучение надписей находит опору в работах проф. Марии Хёфнер,55 продолжающей дело Глазера и Родоканакиса в Австрии. Вопросы хронологии с большим успехом решались проф. Бистоном.56 Привлечение южноарабского эпиграфического материала к истории северных арабских племен дало возможность, с одной стороны, найти подтверждение сведений византийских авторов, с другой стороны, укрепило традиции, которые были представлены частью арабских источников.
История Южной Аравии и ее социальный строй в V-VI вв. были предметом нашего исследования в связи с транзитной индийско-византийской торговлей.57 Южноарабский эпиграфический материал был привлечен А. Г. Лундиным.58
К истории гасанидов вновь вернулся Кавар,59 который в основном опирается на данные Нельдеке. Попытка Кавара доказать высокое положение гасанидов, снять обвинение в предательстве, возводимое на них византийскими авторами, Прокопием в частности, привела к апологетическому тону, к тому, что он стал выступать защитником арабов в ущерб объективному изложению фактов. Желание их "выгородить" заставило его подробно остановиться на том, когда и какое высокое звание было получено Харитом, в ущерб социальной и политической истории.
Точки зрения отрицательной на политику гасанидов и их общее влияние на Ближнем Востоке придерживается Губер, высказавший ее в одной из глав своей двухтомной монографии "Византия до ислама".60
Следует отметить попытки живого, исключительно плодовитого исследователя проф. Альтхейма. В ряде своих книг он возвращался к вопросу об арабских северных племенах, об экономических и технических причинах успеха завоеваний арабов.61 Если с Альтхеймом не всегда можно соглашаться, то надо отдать ему справедливость за его стремление найти новое решение вопроса.
С учетом новейших работ написаны соответствующие страницы обширной и солидной монографии проф. В. Рубина.62 Примечания в его труде являются в каждом отдельном случае углубленным исследованием источников и литературы вопроса. Особенно ценен его замечательный анализ трудов Прокопия Кесарийского в связи с политикой Юстиниана.
Следует признать большую заслугу проф. Ф. Габриэли, блестящего исследователя доисламской поэзии,63 составившего из новых работ наиболее выдающихся специалистов сборник по "античному обществу бедуинов", где были рассмотрены вопросы социальной структуры и экономической основы кочевого общества арабов.64 Таким образом, вопрос об основах и особенностях этого общества был поставлен на разрешение.
Ограничиваемся самой краткой характеристикой основных работ, их общего направления. По частным вопросам точка зрения отдельных исследователей изложена нами в соответствующих главах.
АРАБСКИЕ ПЛЕМЕНА У ГРАНИЦ ВИЗАНТИИ В IV-V вв.
МАРУЛЬКАЙС "ЦАРЬ ВСЕХ АРАБОВ"
У границ империи в IV в. арабские племена заняли своеобразное положение. Их роль как буферных объединений при мощных государствах Передней Азии еще не определилась, но их участие в войнах, согласие оказать помощь или отказать в ней уже создавали взаимную зависимость, которая в полной мере выявилась в первых десятилетиях следующего столетия, когда государства гасанидов и лахмидов заняли свое, столь заметное в V и VI вв., место.
Задолго до того, как Константинополь стал центром Римской империи на Востоке, сложились арабские государства Петра и Пальмира, возникшие на торговых путях. Петра держала в своих руках ключевые позиции путей в Хиджаз и дальше в Южную Аравию, как и на запад в Африку. Пальмира расцвела у самых границ империи, на "дороге Диоклетиана", соединявшей важнейшие города Финикийского побережья, Сирийской пустыни и Междуречья.
Письменность и язык надписей Петры и Пальмиры - арамейские, влияние их было обусловлено торговыми связями этих государств. Лишь постепенно стал возрастать удельный вес арабского языка. Под давлением Рима прекратила свое существование в 106 г. Пeтра, а в 272 г. была разрушена Пальмира. К этому времени, после падения государства Одейната и Зейнабы (Зиновии), в период значительного ослабления Ирана, при сасанидах Варахране II (275-292) и Нерсе (292-301) арабские племена пустынь почувствовали крепкую руку нового господина из рода лахмидов в Хирте. Лахмидские цари не были зависимы от персов и стремились стать твердой ногой у границ империи.
О северных арабских племенах IV в. сохранились сведения у греческих и латинских историков, имеются немногочисленные надписи и малодостоверные генеалогии арабских авторов.
В качестве источника по истории арабов IV в. существенное место занимает древнейшая арабская надгробная надпись из Немары, селения, расположенного на юго-запад от Дамаска и на северо-запад от Бостры (Босры), в приблизительно равных расстояниях от обоих городов.1 Этот памятник хранится в Лувре.
Надпись, состоящая из пяти строк, написанных набатейским письмом на базальтовой плите размером 116х33 см, неоднократно издавалась, переводилась и комментировалась. Приводим ее русский перевод:
"(1) Это гробница Амрулькайса сына Амра, царя арабов всех, того, что повязал диадему, (2) покорил Асад и Низар и их царей, обратил в бегство Мазидж до сего дня, отправился (3) поразить Неджран, город Шамира, покорил Маад, разделил сыновьям (4) племена, предоставил Перас им и Руму. Ни один царь не достиг его высоты (5) до сего дня. Он умер в год 223 в 7 день кислула. Да будет благополучие его потомству".2
Транскрипцию имени "Амрулькайс" принял в своей последней, упоминающей эту надпись, работе Дюссо, тогда как в предыдущих он транскрибировал это имя как "Имрулькайс". С нашей стороны укажем, что греки писали "Аморкес", что подтверждает произношение как "Амрулькайс". Этот "царь всех арабов" повязал (очевидно, "повязал" себе) диадему - "тадж". О том, что слово "тадж" приобрело широкое распространение из персидского языка, неоднократно отмечалось.3 Слово в строках 2-й и 3-й имеет смысл "покорить", "захватить", "подчинить". "разделил" сыновьям, т. е. разделил между своими сыновьями "племена" Смысл последнего слова, как "племена", иногда как"общины", постоянно встречается в южноарабских надписях. Дюссо допускает перевод слова - "подразделил" ("departagea"). Но правомерен и перевод, предложенный Пейзером, "предоставил" ("hatte uberlassen").4 Это слово имеет еще значение "быть опорой", "опираться", но в этом случае оно требует предлога, которого в тексте нет. буквально означает "его высота", но, конечно, правомерно переводить это выражение и как "слава". - собственно "его порождение" и, следовательно, "потомство".
Эпитафия Амрулькайса была написана на его гробнице; в ней он назван сыном Амра. Есть основания предполагать, что это представитель рода, занявшего положение царствующего дома в Хирте. Лахмид Амр сын Адай царствовал с 270 до 300 г. Амрулькайс I был его сыном, и его смерть датируется данной надписью. Названный царем "всех арабов", он объединял не только племена, кочевавшие вдоль границ Восточно-Римской империи и Персии, от Дамаска и Антиохии до берегов Тигра, но подчинил племена Асад, Низар и обратил в бегство "бану" Мазидж или Масхидж. Надпись свидетельствует также о совершенном им походе в Южную Аравию. Так как в ней говорится, что царь "отправился", "двинулся вперед" - , в противоположность предшествующим "покорениям", следовательно, можно с уверенностью считать, что его коренные владения были значительно удалены и, вероятно, составляли области Сирии и Месопотамии, издавна бывшие местами арабских кочевий. В какой-то мере лахмиды должны были утвердиться в областях, принадлежавших царям Пальмиры. Неджран, "город Шамира", важный торговый центр, сыгравший особенно большую роль в политических событиях VI в., был целью этого похода. Следует отметить, что Шамир был царем Неджрана до 320 г., о чем свидетельствуют южноарабские надписи, и это находится в полном хронологическом соответствии с надписью Амрулькайса.5 Удар, нанесенный Амрулькайсом, вероятно, должен был привести к подчинению, может быть, к уплате дани городом; во всяком случае, формулировка отличается от "покорения", как оно выражено во 2-й строке относительно племен Асад и Низар. Племя Мазидж было обращено в бегство и, следовательно, не покорилось "царю всех арабов", а удалилось, бежало и вновь не появлялось "до сего дня".
