Ознакомительная версия.
Иван Кириллов Богацкий, выехав из Сечи ноября 2-го дня на Кызыкермень и Перекоп, ноября 12-го дня прибыл с четырьмя кызыкерменскими провожатыми в город Бахчисарай. Не доезжая до Крыма, в пути, запорожские посланцы видели какого-то польского полоняника, которого татары везли в Крым; от этого полоняника они узнали, что польский король возле города Белограда разбил ханского сына Нурредин-султана, с которым было 10 000 крымских татар, 10 000 янычар да несколько тысяч белогородских татар, самого ханского сына пленил и после того к городу Яссам отступил. По приезде в самый Бахчисарай запорожские гонцы самого хана в нем не нашли и были отведены к ближнему ханову человеку Батырь-аге. Тот ближний человек, Батырь, или Батырча-ага, взял у запорожских посланцев царскую грамоту, распечатав, прочел ее и сказал, что великие государи все доброе пишут в Крым, а потом в тот же день отправил грамоту к хану в город Козлов, запорожским же гонцам велел ханова приказа в Бахчисарае ожидать. В Бахчисарае гонцы прожили четыре дня и тут, то объясняясь с Батырь-агой, то беседуя с разными другими лицами, успели собрать очень важные сведения о намерениях татар. Прежде всего они узнали то, что все татары очень мало верят мирным заявлениям московских царей: воевода Григорий Косагов, говорил Батырь-ага, затем и прислан в Запороги от царей, чтобы готовиться на татар войной. Но если от войск русских царей будет какой-нибудь промысл на татар, то и татары не будут терпеть, и к дружбе, и к недружбе приготовят себя вполне. На такое заявление запорожские гонцы отвечали Батырь-аге, что воевода Косагов прислан в Запорожье с тем, чтобы защищать царские города от наездов татар, а не с тем, чтобы воинский промысл против них чинить. Затем Батырь-ага в разговоре объявил, чтобы великие государи отпустили мурзу Селешова в Крым, потому что ханово величество царского посла Алексеева и гетманского посыльщика Лисицу уже отправил в Москву. Запорожские гонцы и на это нашли у себя ответ: великие государи, говорили они, уже давно отпустили от себя мурзу, и тот мурза находится у гетмана на пути в Крым. При объяснении с гонцами Батырь-ага, между прочим, спросил их и о том, будут ли московские цари присылать хану казну, то есть попросту сказать, давать дань за все прошлые годы, когда они не отпускали ее в Крым. На такой запрос гонцы дали уклончивый ответ, ссылаясь на то, что они о таком деле не знают ничего. Живя в Бахчисарае, запорожские гонцы узнали и о том, что когда в Сечи появился с русской ратью воевода Григорий Косагов, то сам хан со своей ордой вышел за пять верст от Перекопа на Каланчак и стоял там, опасаясь московских ратных людей, до Петрова дня; узнав же, что воевода Косагов, стоя возле Сечи, делает город, а войной в Крым не думает идти, оставил у Перекопа султан-калгу, а сам ушел в Крым. Оставленный султан-калга стоял у Перекопа до приезда запорожских гонцов и потом, войдя в Крым, в ту же ночь послал на подворье к казакам толмача с запросом, зачем они присланы в Крым. Казаки тому толмачу ответили так, что пришли они с царской грамотой в Крым, а что в той грамоте – не ведают ничего. После этого султан-калга распустил свое войско по домам, а сам совсем ушел в Крым. Хотел было султан-калга из Перекопа идти в Белогородчину на выручку ханского сына, высланного против польского короля; но, услыхав о разгроме татар королем, свой поход отложил. Когда же польский король ханского сына взял в полон, тогда крымцы отпустили от себя польского ксендза, который прислан был для чего-то королем в Бахчисарай, но был закован там в кандалы и ходил целое лето в тех кандалах. Теперь того ксендза хан приказал расковать и ради мира с королем велел «с великою честью» в Польшу отпустить, дав ему на дорогу рыдван о двуконь; такой же рыдван дал тому ксендзу и Батырь-ага.
Находясь в Бахчисарае, запорожские гонцы узнали, что крымский хан посылал к калмыцкому тайше Аюку письмо с просьбой о помощи против польского короля; но калмыцкий тайша вместо ответа велел обрезать ханскому гонцу уши, губы и нос и в таком виде отпустить его в Крым. Кроме того, запорожские гонцы дознали и то, что в Крыму уже в течение двух лет не родился хлеб и был большой недостаток в конских кормах.
Отпуская из Бахчисарая запорожских гонцов, Батырь-ага им объявил, что у хана-де был такой план, чтоб ему самому ныне под государевы украинские города идти, а янычарам идти под Запорожскую Сечь, где воевода Косагов с московскими ратными людьми стоял, и для того похода хан изготовил было уже и большое число татарских войск, но когда получил мирную грамоту от царей, то войска те по домам распустил.
Когда запорожские гонцы были уже в обратном пути, то видели возвращавшуюся из похода на польского короля татарскую орду; о белогородской же орде гонцы слыхали, что она оставила у себя третьего султана для обороны против короля[25].
Оставив Бахчисарай, запорожские гонцы направились сперва в Сечь, а из Сечи декабря 13-го дня прибыли в Москву и привезли с собой от Селим-Гирея, Багатырь-Гиреева сына, лист. В своем письме Селим-Гирей писал, что, согласно просьбе великих государей об отпуске задержанного в крымской Украине русского гонца Никиты Алексеева, гонец и все бывшие с ним русские невольники «без убытка» отпущены из Кызыкерменя вверх по Днепру в Запороти. Отпуская царского гонца, ханское величество надеется, что великие государи, в свою очередь, отпустят крымского гонца Мубарекша-мурзу Селешова в Крым. Относительно же упрека со стороны царских величеств ханскому величеству в нарушении соседской дружбы и в нечинении ответа по поводу набегов на Украину азовских людей он, Селим-Гирей, отвечает, что, напротив того, дружбу соседскую нарушает не хан, а сами московские цари: подданные московских царей, донские казаки, захватили под Черкасским городком крымского человека Абду-агу и до сих пор держат его у себя. Кроме того, те же казаки, выплыв в Азовское море на каюках, воевали азовских, ногайских и черкесских людей; потом, соединясь с калмыками, ходили в Чунгур и много конских стад взяли у татар, и хотя крымский хан не раз писал о том царям, но ответа от них на то никакого не получил. Поэтому нарушение соседственной дружбы происходит не от хана, а от самих же царей. И если московские государи действительно желают держать с ханским величеством дружбу и прочный мир, то пусть они присылают, по установленному обычаю, казну (то есть дань) к разменному пункту под Переволочну на Днепре, вместе с казной пусть шлют царскую грамоту и задержанного в Москве крымского мурзу. Тогда будет между Крымом и Москвой настоящий мир. А что до просьбы государей не ходить против польского короля войной, то татары и не думали на короля ходить, а сам король на них трижды приходил, но, однако, «во всех своих приходах темным лицом назад возвратился»[26].
На такой ответ московские цари написали хану декабря 25-го дня третью грамоту с уверением дружбы и любви и извещением об отпуске гонца Мубарекши-мурзы Селешова «с удовольствованием по посольскому обыкновению» через Запороти в Кызыкермень. Замедление тому послу учинилось оттого, что и царскому гонцу Алексееву сделано было замедление в отпуске у татар. Впрочем, отпуская крымского мурзу, великие государи поставляют при этом ханскому величеству на вид то, что ханское величество не пишет ничего в своем листе о примирении Магмет-султанова величества с польским королем и не дает никакого ответа на то, почему с крымской стороны делаются частые загоны под украйные малороссийские и великороссийские города и чрез те загоны причиняются «многия разорения и нестерпимые досады» жителям тех городов. Вместо того ханское величество упрекает великих государей за действия на Азовском море донцов и указывает на это как на повод к разрыву дружбы Крыма с Россией. Чтобы раз навсегда прекратить ссоры, великие государи находят за лучшее выбрать между Запорожьем и Кызыкерменем одно из пристойных мест, выслать туда по равному с обеих сторон числу полномочных людей и установить между царским и ханским величеством прежнюю дружбу и любовь[27].
Написанную грамоту велено было при особом письме послать сперва в Запороти и из Запорот отправить «без замотчания» в Крым с тем казаком, какого «в ту посылку выберет сам кошевой атаман». На случай же, когда хан согласится на съезд представителей в каком-нибудь месте между Запорожьем и Кызыкерменским городком для прекращения обоюдных набегов и ссор, воеводе Григорию Косагову приказано было послать в Крым особых из сичевого товариства полномочных людей. Григорий Косагов, получив разом царскую грамоту и царское письмо, известил государей января 16-го дня 1687 года, что царское письмо он послал в Сечь к кошевому атаману Филону Лихопою, и в Сечи на раде письмо то было прочтено всем низовым казакам, а после той рады к воеводе Косагову приехал с пятью куренными атаманами сам кошевой атаман и объявил, что для отсылки царской грамоты в Крым наряжен казак Игнат Комалдут. И точно, казак Игнат Комалдут прибыл к воеводе января 17-го дня и в тот же день с колонтаевским казаком Голубинченком был отправлен в Крым[28].
Ознакомительная версия.
