Четвертый регион — узкая полоса североафриканского побережья Триполитании вместе с провинцией Африка (современный Тунис и восточная половина побережья Алжира) и тяготеющая к ним Сицилия. Они входили в состав Западной Римской империи, были завоеваны вандалами и остготами и только в середине VI в. отвоеваны Византией. Византийская администрация восстановила права собственности прежних крупных землевладельцев и предприняла меры для подъема городов, захиревших во время варварского завоевания. Эти богатые области служили византийским императорам надежным тылом в борьбе с варварскими нашествиями на Балканах, угрожавшими непосредственно столице.
Тогда же были вновь подчинены империи Италия, острова западного Средиземноморья и юго-восточная часть Пиренейского полуострова, которые составляют еще один специфический регион в составе Византийского государства. Но власть Византии здесь была кратковременной, и к тому же этот регион далеко отстоит от тех мест, которые нас интересуют, поэтому мы не будем на нем задерживаться.
Все эти разбросанные на огромном пространстве владения объединялись Средиземным морем, на котором господствовал византийский флот. По нему проходили наиболее удобные торговые пути и осуществлялись переброски войск.
Во главе Византии стоял император, власть которого была неограниченна и считалась данной от бога. Ему подчинялся не только государственный административный аппарат, но и христианская церковь. Авторитет императорской власти был настолько велик, что, несмотря на падение Рима и многочисленные победы германских и славянских вождей над византийскими войсками, ни один из них не дерзнул присвоить себе титул императора — император мог быть только один.
Вместе с тем благодать императорской власти не передавалась по наследству. Им мог стать любой человек, одобренный сенатом и поддержанный высшими военачальниками и «народом», т. е. верхушкой жителей столицы. Именно это одобрение, а не принадлежность к царскому роду определяло законность правления. В этом проявлялись остатки античной демократии, хотя, конечно, возведение на престол зависело не от воли народа, а от дворцовых интриг и соотношения сил в верхушке знати, окружавшей трон.
Управление империей было строго централизованным и в то же время разделено на несколько параллельных каналов, которые контролировал один человек — сам император. Административная власть была разделена между двумя префектами претория, управлявшими восточной и западной частями империи, а столица с ее округой (радиусом около 100 км) находилась в ведении эпарха. Совершенно независимое ведомство государственной почты поставляло секретную информацию о положении на местах, обеспечивая контроль над провинциальными властями.
Военное ведомство было отделено от гражданского, которое не располагало вооруженными силами, но и не зависело от диктата военных, так как снабжение армии находилось в руках гражданской администрации. Все это предотвращало опасность концентрации власти в провинциях у военных. Командование армией также было разделено между различными лицами.
Это было тем более важно, что большая протяженность сухопутных границ Византии (около 7,5 тыс. км) заставляла держать огромную армию; для их защиты в провинциях постоянно находилось до 165 тыс. человек. Кроме того, имелась походная армия, насчитывавшая, вероятно, около 50 тыс. человек и пополнявшаяся в случае необходимости за счет привлечения новобранцев, различного рода вспомогательных отрядов и гарнизонов тех районов, где велись военные действия [+16]. Состав армии был пестрым. Ядро ее составляли профессиональные военные, дети которых наследовали профессию отцов, рекруты и наемники из крестьян, наемные дружины славян, авар и германцев или их же племенные ополчения, выступавшие в роли союзников (так же использовались и арабские отряды в войнах на восточной границе). Всю эту почти четвертьмиллионную армию государство еще было в состоянии содержать на жалованье, не прибегая к раздаче государственных земель за службу. Сословия землевладельцев-воинов в Византии не существовало [+17], если не считать областей Армении, присоединенных к Византии в конце VI в.
Мощным орудием воздействия на души подданных служила христианская церковь, верховным покровителем которой был император. Однако она не была едина. Если не вдаваться в детали и нюансы догматических споров и внутрицерковных разногласий, то можно говорить о двух независимых церквах: ортодоксальной мелькитской («царской»), догматы которой были утверждены Халкидонским собором (451 г.), и монофизитской [+18], господствовавшей в Сирии, Палестине и Египте. Идейной столицей монофизитства была Александрия, давняя соперница Константинополя. Юстиниан I, желая подавить всякое инакомыслие и ликвидировать раскол, объявил монофизитство ересью (541 г.); по его приказу закрывались церкви монофизитов, конфисковалось их имущество, монофизиты лишались многих гражданских прав, но десять лет гонений не привели к ликвидации монофизитства, церковь возродилась, получив еще одно название, «яковитской», по имени ее восстановителя Якова Барадая. Попытки добиться объединения на компромиссной основе также не дали результата.
Централизованная система государственного управления в Византии сочеталась со значительной автономией низших звеньев политической структуры, самоуправляющихся городских общин — полисов, объединявших в одно целое город и подчиненную ему сельскую округу, земли которой были в основном собственностью горожан или города в лице муниципалитета. «Политически империя во многом и до конца VI в. продолжала оставаться государством — объединением городов с преимущественными гражданскими правами их населения…» [+19].
Руководство городом принадлежало совету наиболее состоятельных горожан — курии, или буле, — которые распоряжались муниципальными средствами и имуществами, несли общественные повинности по содержанию и строительству общественных зданий и городских стен, снабжению горожан «хлебом и зрелищами» и отвечали перед государством за поступление налогов (вплоть до возмещения недостачи из своего кармана). Государственные чиновники осуществляли свои функции через курии. Куриалы составляли привилегированное сословие, но пребывание в нем требовало материальных жертв, поэтому государство следило, чтобы его не покидали. Число куриалов было невелико: около 2 % взрослого свободного мужского населения — от одной до нескольких сотен в зависимости от величины города [+20].
Характерной чертой полиса было понятие гражданства, существование общности интересов всех свободных граждан, не равных имущественно, но связанных друг с другом и имеющих право на поддержку и помощь в силу принадлежности к городской общине. В VI в. полисная система, долго обеспечивавшая внутриполитическую стабильность империи, пришла в упадок. Постепенный переход части земельной собственности в руки крупных собственников не-куриалов, свободных от материальных обязательств, рост торгово-ростовщической верхушки подорвали экономическое могущество куриалов. Наименее состоятельные из них разорялись, не могли нести прежние расходы и стремились покинуть свое сословие. Уменьшавшиеся курии все более утрачивали способность обеспечивать потребности города. Компенсировать это приходилось государству, все более вторгавшемуся в сферу компетенции муниципалитета, а руководство городом переходит к узкой группе крупнейших землевладельцев, финансистов и клириков.
Упадок полисной системы, обеспечивавшей если не равенство всех граждан, то хотя бы право на взаимопомощь, вел к обнищанию городских низов, усилению социальных контрастов. Тяжелее всего это сказалось на мелких городках, утративших курии и деградировавших в деревни или превратившихся в крепости. Число мелких городов в V–VI вв. во многих областях заметно сократилось [+21]. Ремесленники и торговцы переселялись в столицу и провинциальные центры, что способствовало их росту, но одновременно обостряло конкуренцию на рынке рабочей силы и увеличивало слой неимущих и деклассированных горожан [+22].
Все это вело к обострению внутригородских конфликтов, расколу города на различные партии, выводило на первый план второстепенные прежде формы организации горожан: профессиональные корпорации и территориальные объединения, димы (возможно, что они во многих случаях совпадали), имевшие легально признанные вооруженные отряды.
В связи с организацией спортивных состязаний, игравших большую роль в общественной жизни города, димы традиционно делились на две так называемые партии цирка: венетов («синих») и прасинов («зеленых»), которые в VI в. превратились в настоящие политические партии. Цирки и ипподромы в эту эпоху заменяли прежнюю площадь народных собраний; здесь, где собиралось практически все взрослое население, горожане могли и имели право публично выразить свое отношение к политике императора или местных властей, а за спортивным соперничеством, разжигавшим страсти толпы, скрывались более существенные мотивы, чем победа той или иной колесницы: венеты представляли интересы старой землевладельческой аристократии, а прасины — торгово-ростовщической верхушки. Различие социальных интересов усугублялось и религиозной враждой — первые исповедовали православие, а вторые — монофизитство. Особенно остро это различие проявлялось в Сирии и Египте, где халкидонское православие отождествлялось с властью чужеродного греко-римского элемента. Наличие вооруженных отрядов у обеих сторон нередко приводило к кровавым столкновениям, но это же обстоятельство заставляло правительство внимательнее прислушиваться к мнению горожан [+23].
