замечательным русским художником Владимиром Лукичом Боровиковским, который и впоследствии
не раз сотрудничал с Николаем Александровичем. При постройке собора в Могилеве Львов
тщательно подбирал людей, которым предстояло осуществить его проект, — по его инициативе в
качестве «каменных дел мастера» начал здесь свою работу приехавший в 1784 году из Шотландии
Адам Менелас.
После одобрения проекта Львов был послан в Могилев, «чтобы удобство собора с
местоположением согласить». В процессе этих «согласований» автор разработал проект застройки и
оформления городской площади около собора, другими словами, вплотную подошел к решению
градостроительных вопросов, к проблеме архитектурного ансамбля.
В том же 1780 году Львов создал новый талантливый проект, теперь уже предназначенный для
столицы. Речь идет о величественных Невских воротах Петропавловской крепости, издали
привлекающих взгляд всякого, кто находится на Дворцовой набережной, пересекает Неву зимою по
льду или следует мимо по воде. Приступая к решению этой, на первый взгляд, скромной задачи,
архитектор оказался в гуще градостроительных работ, производившихся в те времена.
По Неве без конца сновали различной величины парусные суда и лодки, перевозившие людей из
одной части города в другую. Горожанам нужны были пристани — чем чаще, тем лучше, и великое
множество их с момента основания города располагалось вдоль реки. Уже в течение многих лет на
глазах молодого архитектора невские берега «одевались» в гранит.
Пристани, возникшие хаотично в силу насущной необходимости, во второй половине столетия
приобрели регулярный характер и вместе с набережными «оделись» в гранит. Строгая линия
каменного парапета набережных ритмично прерывалась, давая место пластично округленным
спускам-причалам.
Н. А. Львов. Проект Невских ворот Петропавловской крепости. 1780 г.
А на противоположном берегу Невы возвышались все еще кирпичные, местами уже
выветрившиеся стены крепости. Такое зрелище разрушало впечатление парадности и величия. Нева
была основным «проспектом» города на островах, а Дворцовая набережная — средоточием дворцов,
любимым местом прогулок знати и иностранцев. Поэтому после соответствующего указа «об
обложении гранитом» стен крепости, обращенных к Неве, в 1779 году под руководством инженера Ф.
В. Бауэра и начались облицовочные работы. Первыми были «одеты камнем» центральный
Екатерининский бастион и прилегающие к нему куртины. Незадолго до этого была.перестроена в
камне пристань перед старыми Невскими воротами, одна из главных в то время пристаней города.
Гранитная причальная площадка с тремя широкими лестницами, вынесенная далеко в реку,
соединялась каменным трехпролетным мостом с крепостными воротами. Эти ворота, расположенные
напротив Дворцовой набережной, почти в центре крепостной стены, не гармонировали ни с чеканной
кладкой гранитных блоков стен, ни с великолепной пристанью.
Старые ворота, обрамленные плоскими пилястрами, были недостаточно выразительны и с
противоположного берега — Дворцовой набережной — плохо видны. А между тем именно с ними
была связана патриотически приподнятая официальная церемония торжественного спуска на воду
хранившегося в крепости ботика Петра I — «дедушки русского флота». Впервые эта церемония
состоялась 30 августа 1724 года по случаю заключения мира со Швецией. И впоследствии по
торжественным дням ботик через Невские ворота выносили на пристань, под гром пушечных залпов
и военного оркестра помещали на большое судно и отвозили к Александро-Невскому монастырю.
Вечером, после молебна, его возвращали к месту постоянного хранения.
Благодаря этой традиции Невские ворота приобретали особое символическое значение, связанное
с рождением и могуществом русского флота.
Всего в Петропавловской крепости шесть ворот. Самые старые из них — триумфальные по своему
характеру Петровские ворота — были сооружены архитектором Доменико Тре-зини в начале XVIII
века. Они торжественно оформляли вход в крепость с востока, со стороны Петербургского острова, и
представляли собою арку, богато украшенную декоративной скульптурой. Причудливо очерченные
формы ворот как бы возникали из самой толщи стены, возвышаясь над ней и нарушая ее
монотонность. Рельефные резные панно и круглая скульптура в нишах были рассчитаны на
восприятие с короткого расстояния. Созданная в приемах раннего барокко, с аллегорическим по
своему содержанию резным декором, арка была нарядной и торжественной, прославляющей победы
России в освободительной Северной войне.
Николай Львов с почтением разглядывал этот славный памятник русских побед, но в качестве
художественной аналогии памятник не мог его вдохновить: другие времена, другие вкусы и, главное,
другие задачи. Ведь Невские ворота наблюдают не вблизи, а чаще всего с противоположного берега
— в них не должно быть ничего дробного. И потом, для зодчих второй половины века основой основ
становился классический архитектурный ордер. Из этого исходил и Львов. Комментируя свой перевод
книги А. Палладио «Об архитектуре», он писал: «Остатки древних зданий — единые верные
светильники, ведущие художника к действительному великолепию и изящному вкусу».
Для Невских ворот автор выбрал тосканский ордер — самый простой по очертаниям и самый
«тяжелый» по пропорциям. Применяя его, Львов построил портик, завершенный треугольным
фронтоном. Но традиционному мотиву он дал оригинальную трактовку. Арочный проем
торжественно обрамляют четыре колонны, сближенные попарно, причем каждая пара перехвачена у
основания двумя мощными квадрами — гранеными блоками серого сердобольского гранита. Этот
прием не только придал большую монументальность портику, не только подчеркнул его светотеневую
игру, но и органично связал его с массивной гранитной облицовкой крепостной стены. Чтобы создать
глубокую светотень и тем самым сделать портик более рельефным и отчетливо видным с
противоположного берега, архитектор поставил колонны не вплотную к стене, а несколько отступя. С
большим вкусом и точным расчетом на расстояние выбраны немногочисленные декоративные детали:
круглые бомбы у основания фронтона и легкий, но четкий рельеф, вписанный в его треугольник, —
якорь и лавровые ветви. Элементы украшения ненавязчиво, но внятно напоминали, что это ворота
крепости, стоящей на страже города в дельте Невы, у ее выхода к морю.
У Львова был свой взгляд на декоративное убранство архитектурных сооружений. Ему,
поклоннику строгой классики, претило стремление мастеров предшествующего поколения к
обильной декорировке зданий. Полемически задорно и остро сформулировал он этот взгляд:
«Украшение только то у места, которое вид надобности имеет; кружки, крючки и падинки на
пропорциональном строении не более оное украшают, как парчевые заплатки на стройном гладком
кафтане».
Красоту сооружения Львов, как истинный представитель классицизма, видел в совершенных
пропорциях, и красота Невских ворот, созданных зодчим, прежде всего — в гармонии его частей.
Зная, что оформление крепостных ворот должно стать подчеркнуто монументальным, автор
подчинил композицию наиболее простой, уравновешенной и устойчивой геометрической фигуре —
квадрату. Высота ворот от основания до верхнего угла фронтона равна ширине портика. Чуть
укороченные и тем утяжеленные (по сравнению с требованиями теории архитектуры) пропорции
колонн придают сооружению особую суровость и значительность. Ради достижения нужного эффекта
Львов считал вполне допустимыми некоторые отклонения от канонов. По этому поводу он писал:
