Иосифа II в Австрии
В Австрийской монархии, крупнейшем центре западного еврейства [5], производились опыты над разрешением еврейского вопроса. Император-католик Иосиф И, издавший в 1782 г. свой «Толеранцпатент», был, несомненно, более доброжелателен к евреям, чем прусский «плохой протестант» Фридрих II, но общий взгляд на евреев был одинаков у обоих представителей просвещенного абсолютизма. Если король держал евреев в узде бесправия, а император сулил им права под условием их национального обезличения, то это вытекало из того, что один считал евреев неисправимыми, а другой допускал возможность «сделать их полезными для государства». Но исправительная система Австрии была не легче, чем косная юдофобия Пруссии. Своими насильственными реформами Иосиф II не мог подвинуть дело социального обновления еврейских масс, особенно в главном их центре, в оторванной от Польши Галиции. Режим «терпимости» не мог давать тех результатов, которые возможны только при режиме гражданской свободы.
В австрийской столице Вене, где легально могла жить только небольшая группа привилегированных еврейских купцов, «патент терпимости» не изменил к лучшему положение евреев. В 1784 г. правительство Нижней Австрии высказалось против разрешения евреям строить себе синагогу и избрать раввина в столице, и Гофканцелярия поспешила сообщить, что она об этом и не помышляет. Когда в январе 1789 г. представители «терпимых евреев» в Вене просили императора дозволить им избрать нескольких депутатов для наблюдения за исполнением распоряжений правительства и возбуждения ходатайств в нужных случаях, им в этом было отказано. Зато был усилен полицейский надзор за проживающей в Вене колонией, состоявшей из двух групп: постоянных жителей и временных. За постоянными следили, чтобы они не слишком увеличили состав своих семейств, а за временными, приезжавшими по делам из других мест, чтобы они не засиживались дольше срока (от 14 дней, с правом продления срока до окончания своих дел).
Прежде чем уравнять евреев в гражданских правах, Иосиф II возложил на них самую тяжелую гражданскую обязанность: натуральное отбывание воинской повинности (1788). Это был первый опыт включения евреев в регулярную армию христианского государства, вызвавший тревогу и в еврейском, и в христианском обществе. Австрийская военная аристократия усмотрела в этом оскорбление для военного сословия; еврейская же масса, веками отчужденная от общегосударственных интересов и лишенная элементарных прав гражданства, не могла не ужаснуться при мысли, что ее молодежь влекут в чужую, большею частью враждебную среду, где ей грозит опасность отпадения от веры и народности. Раздирающее душу зрелище представляли первые рекрутские наборы в австрийских провинциях. Одна из таких сцен — рекрутский набор в чешской Праге в мае 1789 г. — изображена в современном еврейском журнале «Ha-Meassef». В Праге было принято на службу 25 рекрутов-евреев.
День их отправки в армию был днем великого плача: на улицах, прилегающих к казармам, громко плакали матери, сестры, молодые жены отправляемых. Знаменитый пражский раввин Иехезкель Ландау явился в казарму и произнес речь, в которой увещевал рекрутов покориться воде «кесаря» и безропотно идти на службу, но стараться и там соблюдать законы еврейской веры и в особенности ежедневную молитву (при этом раввин передал каждому сверток с молитвенными принадлежностями). Раввин отметил и политическое значение момента, указав на то, что отбывание евреями самой тяжелой гражданской повинности может побудить правительство «снять с еврейского народа остальные цепи, продолжающие давить его». Когда взволнованный раввин окончил свою речь возгласом: «Да благословит и хранит тебя Бог!» — казарма и прилегающий двор огласились рыданиями; рекруты бросились на колени перед престарелым пастырем, как бы умоляя о спасении; рыдавшего раввина, близкого к обмороку, едва успели увести. Чувствовалось, что совершается какой-то резкий перелом, наступивший раньше, чем народный организм успел к нему приготовиться. Старые метрополии еврейства: Богемия, Венгрия и в особенности Галиция, охваченная все разгоравшимся хасидским движением, — могли ли они видеть в солдатской казарме переход к лучшим временам?
В Богемии действовала еще и в «эпоху реформ» Иосифа II старая нормировка еврейского населения, которое было ограничено цифрою в 8600 семейств; в Моравии норма была доведена до 5400 семейств; новый брак разрешался лишь в пределах этой нормы; иммиграция из других провинций была обставлена непреодолимыми трудностями. Однако для «терпимых» евреев сфера промышленной деятельности была значительно расширена. Поощрялась правительством и развилась в это время фабричная промышленность: из 58 мануфактурных фабрик Богемии больше 15 находилось в руках евреев; в Праге тысячи рабочих-христиан были заняты на еврейских фабриках. Хотя правительство всячески старалось сокращать функции еврейского самоуправления, основы автономии еще сохранились. Большая община в «еврейском городке» (юденштадт) Праги представляла собою замкнутое еврейское царство; в моравском Никольсбурге сохранился еще институт «областных раввинов».
Преобразовательные эксперименты Иосифа II особенно тяжело отозвались в Галиции. В течение 18 дет (1772—1790) здесь беспощадно ломался экономический и общественный строй, установившийся в долгие века польского режима. Декретами из Вены хотели сразу переделать весь строй народной жизни в присоединенном крае и под видом «исправления» калечили жизнь десятков тысяч людей. О паническом настроении галицийских евреев в это переходное время свидетельствуют бешеные скачки цифр в официальных переписях населения. По переписи 1773 года в Галиции числилось около 225 000 евреев, через три года это число сразу упало до 172 000, а еще через три года — до 144 000; в 1780 г. оно поднялось до 151 000 [6], в 1782-м до 172 000, а в 1785 г. до 215 000. Исчезновение целой трети еврейского населения Галиции в первые годы австрийского владычества было вызвано решительными экспериментами Марии-Терезии и Иосифа II. Устрашенные огромным количеством евреев и ненормальностью их хозяйственной жизни, оба правителя сначала принялись сокращать их число путем репрессий. Было приказано взимать поголовный налог с особою строгостью, а несостоятельных выгнать за границу. Тысячи таких изгнанников направились в соседние области Польши, но большие массы переселенцев не пропускались польскими властями, и несчастные скитались между границами обоих государств, проникали туда нелегально и, конечно, укрывались от регистрации. Другой причиной уменьшения числа еврейских жителей в официальных переписях был закон, запрещавший евреям вступление в брак без разрешения австрийского наместника, которое давалось только состоятельным людям со взиманием брачного налога (1773). Эта мера, конечно, не отучила патриархальных галицийских евреев от исполнения заповеди «плодитесь и множитесь!», но заставляла их избегать регистрации браков и утаивать при новых переписях число семейств.
Самым тяжелым ударом для евреев было запрещение им питейного промысла и аренды сельских имений — занятий, которыми кормилось не менее одной трети галицийского еврейства (1776). После смерти своей матери, единовластный Иосиф II начал чередовать репрессии с реформами, но в Галиции он считал нужным сначала перевоспитать евреев, а потом
