Этническая сегрегация умирает при сохранении и углублении четких разграничений жителей по социально-имущественному признаку [55].
Примечательная эволюция колонизационных методов произошла и на Родосе. Сперва орденские власти для упрочения военного могущества иоаннитов предоставляли приглашенным на остров западным переселенцам землю в постоянный феод за воинскую службу и охрану территории. Но число прибывавших на остров по приглашению было весьма ограниченно: итальянские купцы предпочитали селиться в городах, а не в сельской местности, а собственно рыцари прибывали редко; сказывались и отдаленность, и нестабильность политического положения. И тогда иоанниты перешли к другой практике — предоставлению земель в эмфитевтическую аренду как латинянам, так и грекам. На полученные от арендной платы деньги приглашали наемных воинов — стипендиариев. Такая практика обеспечивала большую поддержку местного населения, чем и объясняется отсутствие серьезного сопротивления господству иоаннитов на острове [56]. Сильная эллинизация господствующего класса произошла и на Кипре после политического кризиса середины XIV в. и «Великой схизмы», ослабившей связи острова с Западом. Лишь в Латинской империи не сложились устойчивые отношения между представителями старого и нового господствующего класса, что и было одной из причин ее быстрого падения.
Но если архонты нашли свое место в структуре господствующего класса большинства государств Латинской Романии, то не так обстояло дело с высшим слоем византийской знати. Ее представители, как, например, владевший Навплием, а затем и Коринфом Лев Сгур, включились в активную борьбу с завоевателями и стремились создавать или сохранить собственные апанажи [57]. Подчас они возглавляли и выступления народных масс. Но эта группа либо исчезала под ударами более сильных противников, либо эмигрировала в греческие земли (Никею, Эпир, затем в Византию). Некоторые представители старой знати могли опускаться до положения архонтов Латинской Романии. Но ни одно из ее государств не допускало греческих апанажей на своей территории.
Социально-экономический строй, установленный на территории Латинской Романии, своеобразно сочетал в себе в разных пропорциях формы западноевропейской феодальной организации с византийскими аграрными порядками, сложившимися в эпоху Комнинов и Ангелов. Наиболее радикальным изменениям подвергались формы организации политической власти, в то время как хозяйственные отношения изменились меньше. «Франки» не привнесли феодализма. Однако после 1204 г. интенсифицировался процесс укрепления частноправовых форм эксплуатации крестьянства, получила развитие иерархическая структура земельной собственности, система вассально-ленных отношений. Повсеместно усилилась личная зависимость крестьян, ибо правилом стало положение «нет земли без сеньора», возросла социальная обособленность феодалов от других слоев населения, усугубленная чужеземным происхождением и иноверием большинства из них.
На Балканах основной категорией зависимого крестьянства были парики, называемые теперь также вилланами и лишенные личной свободы. Вилланами автоматически становились все крестьяне княжества Морей, прожившие на земле сеньора 1 год и 1 день [58]. Вилланский статус был пожизненным. «Случайное» (а сахо) убийство виллана лигием не преследовалось по суду, и убийца лишь возмещал хозяину стоимость виллана [59]. Виллан мог быть брошен в тюрьму своего господина на короткий срок или, на более длительный, в тюрьму сеньора его господина [60], подарен, продан, обменен, передан в наем [61]. Кутюмы позволяли сеньору забрать движимое имущество своего виллана или его участок (стась) и передать их другому, оставив виллану лишь минимум для прокормления, «дабы фьеф, с которого был виллан, не уменьшился» [62]. Виллан-грек не мог заключить брачного договора без согласия сеньора, возбудить иск против него, давать свидетельские показания против лигия [63]. Свободная женщина, вышедшая замуж за виллана, становилась вилланкой сеньора своего мужа и обретала свободу лишь после смерти мужа. Их дети становились вилланами [64]. Беглого виллана разрешалось искать в любом месте княжества и возвращать господину [65]; лишь после 30 лет со дня переселения виллана на землю другого феодала его прежний сеньор утрачивал право сыска [66]. Для возвращения беглых вилланов морейские князья в XIV в. объявляли общегосударственный сыск. Это, а также большое число пустующих крестьянских стасей свидетельствуют о широких масштабах бегства вилланов [67]. Все имущество виллана, умершего без наследника или казненного по суду, принадлежало исключительно его сеньору [68]. Вместе с тем морейские вилланы пользовались ограниченной свободой в продаже движимого имущества (скота и сельскохозяйственного инвентаря) и без согласия господина, но они были обязаны сохранить как минимум пару волов и осла для работы на сеньора [69]. С согласия последнего виллан мог заниматься торговлей, а если он попадал в долговую зависимость от кредитора, то отчуждению за долги подвергалась лишь часть имущества, в основном нажитая торговлей, но не надел. Если заем был сделан без ведома сеньора, то кредитор не имел права что-либо взыскивать с крестьянина или посадить его в долговую тюрьму [70].
Общей тенденцией феодального законодательства Морей, закрепленного позже и на греческих землях, принадлежащих Венецианской республике, было усиление личной зависимости крестьян, обеспечение феодального поместья рабочими руками и средствами производства. Отсюда, казалось бы, внешне противоречивые тенденции: ограничение имущественной свободы крестьян и предоставление им некоторой хозяйственной самостоятельности в рамках сеньории. По сравнению с предыдущей эпохой, крестьянин лишился доступа к государственному суду и был более зависимым от господина во всех отношениях. Появились у него и новые, принесенные из Франции и неизвестные ранее формы личной зависимости, как мэнморт, формарьяж и другие, по сути уже архаичные, и в самой Франции изжитые или изживавшиеся.
Основным видом феодальной ренты был акростих, взимавшийся в деньгах в зависимости от величины крестьянской стаей. Как показывает тип платежа и его название, он был генетически связан с традициями византийского налогообложения. Помимо акростиха, существовали и другие платежи, а также ангарии, отработочные повинности. По документам начала XV в. количество барщинных дней колебалось от 12 до 53 в году. Ангарии государственных крестьян (париков-димосиариев) включали работы по ремонту и сооружению крепостей, мостов, колодцев, и объем отработочной ренты мог существенно возрастать. Так было и в венецианских владениях на Пелопоннесе: в 1414 г. в ответ на жалобы крестьян области Модона венецианский Сенат установил для них единую барщину — 24 дня в году [71]. Однако потребности в хлебе и в Венеции, и в городах Леванта, а также заинтересованность феодалов в торговле зерном приводили к тому, что барщина просуществовала в Морее вплоть до падения княжества, на Кипре и Крите — до XIV в., на Корфу — до ХІV–ХV вв. и даже количественно возрастала. В венецианских владениях, в частности в области Корона и Модона, взимался также аэрикон — некогда судебная пошлина, ставшая, однако, еще в X в. регулярным налогом. Свободные крестьяне — явление чрезвычайно редкое на
