с пересадкой в Варшаве и Берлине.
Леонас отдал другу свой паспорт, они были немного похожи внешне. А черно-белые фото в паспортах дарили нашему герою шанс на свободу.
— Если не будут присматриваться, то не поймут, что это не ты. А через неделю я напишу заявление в полицию о потере паспорта. Ты должен будешь добраться до ООН за это время.
— Черт, черт, — ругался Павел. Через два дня он добрался до Берлина. Очень хотелось есть, и даже имея деньги, он боялся зайти в привокзальную закусочную чтобы не выдать себя. Хотя, немецкий он немного знал, учил его и в школе, и в институте. Все равно тут будет пересадка, — подбадривал себя Павел. Радовало, что не надо переходить на другой вокзал, и теперь он стоял у привокзальной закусочной и давился слюной.
— Ich hätte gerne ein Sandwich und Tee, bitte (Мне бутерброд и чай, пожалуйста), — уверенно попытался сказать Павел. Продавец молча отбила ему сэндвич и чай и попросила 8 марок.
Жадно перекусив, он пошел искать поезд Берлин-Женева.
Вот он и на финишной прямой, неужели все. Неужели он сможет добраться до конца.
Мысли Павла неслись на перегонки с поездом.
Третий день пути подходил к концу, поезд прибыл на вокзал в Женеву в 23–40.
Придется ночевать на вокзале в комнате ожидания. Ну ничего, главное, что добрался, — утешал себя Павел. На вокзале к нему подошел полицейский, спросил документы. Павел показал ему паспорт со штампом о пересечении границы и билет. Тот мельком глянул и отошел.
Наш беглец немного успокоился, спокойно уселся в кресло в зале ожидания и задремал.
Сон был тревожный, виделись полицаи, которые били его в тюрьме. Потом жена, жаловалась как ей плохо, и зачем он их бросил. Потом довольная теща…
Кто-то сжал его плечо. Открыв глаза, он осмотрелся. На него в упор смотрел старик.
— Du hast geschrien, Junge (Ты кричал, парень) — осторожно сказал дед.
Павел встал, сходил в туалет, посмотрел в зеркало на заросшее щетиной лицо, — Да, красавец. Умылся, достал из походного рюкзака свежую, но мятую рубашку, переоделся и пошел искать ООН.
* * *
На собеседовании (на допросе):
— Назовите ваше полное имя и дату, и место рождения.
— Баровский Павел Сергеевич, я родился в СССР, 21 ноября 1965 года в селе Ново-Литовское Приморского края….
— Где ваши документы, подтверждающие личность? — последовал вопрос.
— У меня их забрали в полиции Литвы и не вернули, — ответил Павел.
— То есть вы утверждаете, что вы проживали в Литве, вас лишили работы, вам отказали в гражданстве? — заполняла заявление секретарь.
— Все верно, — отвечал Павел.
— И вы просите политического убежища в Швейцарии? — продолжала девушка.
— Все верно, — снова ответил уставший беженец.
— У вас есть судимость? — последовал вопрос.
— Да, — сознался он.
— По какой статье вы были осуждены? — спросила секретарь.
— Перешел границу Литвы, — ответил Павел.
— То есть как, разве вы не жили в Литве? — уточнила она.
— В августе 1992 года я ездил к отцу в гости в Россию.
— Вы прожили там полгода?
— Да.
— Почему вы там не попросили политического убежища?
— Россия не предоставляет жилье и пособие беженцам из Литвы, она их депортирует обратно в Литву, что собственно со мной и произошло… А в Литве меня посадили в тюрьму….
— Хорошо, Павел, вас определят в общежитие, пока проверяют ваши документы. Слушание по вашему делу назначат примерно через полгода.
Целых полгода Паша Баровский жил в общежитии за высоким забором вместе с арабами, тоже ждавшими своего часа. Каждый из них ждал, что скажет ООН. Ходил на бесплатные курсы французского, так как жил в кантоне Во, где все говорят на французском. Изучал историю Швейцарии.
— Поль, почему вы выбрали французский кантон, вы вроде бы немного знаете немецкий, — спросила наш преподаватель.
— Мне нравится французский регион Швейцарии, Женевское озеро и Альпы. И климат теплее чем в том же Цюрихе, ответил он.
— Отлично, а теперь подготовьте рассказ о себе на французском, — улыбнулась учительница.
Через полгода в ноябре 1993 года суд ООН встал на его сторону и присвоил статус Апатрида (человека без гражданства). А также Павлу назначили пособие в две тысячи девятьсот швейцарских франков.
Затем помогли найти жилье все в том же кантоне Во, и Поль, как теперь тут его звали, по сей день живет на берегу Женевского озера. Российский диплом ветеринара здесь не действителен. Чтобы его подтвердить, нужно пройти переобучение в местном университете, но это очень дорого и никакого пособия, каким бы большим оно не было, не хватит.
«Поэтому я просто живу, учу французский, езжу отдыхать на берег Средиземного моря в Ниццу, иногда выезжаю на рыбалку в Швецию. Помогаю друзьям и знакомым с их питомцами, потому что ветеринары здесь дорогое удовольствие» писал Павел отцу.
— Поль, посмотри, у меня Чарли хромает, какой-то идиот разбил бутылку, и он порезал лапу об осколки, — попросила Ирэн.
— Хорошо, посмотрю, купи обеззараживающие лекарства и пластыри, — сказал он хозяйке пса.
— Чарли, пошли, посмотрим твою лапу, — позвал собаку Павел.
Обеззаразил поврежденный участок, достал медицинским пинцетом, застрявший в подушечке лапки осколок, нанес обезболивающую мазь, заклеил пластырем и надел специальный не промокающий мешочек на лапку. — Ну вот и все, дружище, будь осторожнее.
С Ирэн они подружились на курсах французского. Она там преподавала. А еще она преподает русскую литературу и русский язык в Лозаннском университете. И нам есть что обсудить тихими спокойными вечерами.
«Привет, пап, мне уже 42 года, а тебе 73 недавно стукнуло. Как быстро жизнь пролетела. У меня ни семьи, не родины, ничего не осталось. Ладно, что теперь жаловаться. Кому что на роду написано видать.
Как там сестра поживает? Про Лешку Метелева, моего дружка, что- нибудь знаешь?
В 2007 году моему сыну Эрику стукнуло восемнадцать, я выслал ему денег и приглашение, и он сам смог приехать ко мне в гости. Первый раз за долгие годы я увидел сына. Рассказал ему
