не все эллинские полисы за пределами Греции были колониями, основанными греческими переселенцами из метрополии. Многие поселения, будучи туземными общинами, стали эллинизированными благодаря аккультурации (тезис 90). Значение процесса колонизации и его размеры в классический период, как заявляет Хансен, в исторической науке недооценивается. Между тем исследователи Центра показывают, что не менее чем 72 колонии, включая и афинские клерухии, были основаны или переоснованы в V и IV вв. до н. э., и в это время такие крупные в прошлом метрополии, как Халкида, Коринф или Милет были оттеснены новыми большими метрополиями Сиракузами и Афинами (тезис 93). Последний тезис, который выдвигает Хансен, касается вопроса взаимоотношений колонии и метрополии. Автор пишет, что утвердившаяся точка зрения о независимости греческих колоний от метрополий была модифицирована. Исследователи Центра подчеркивают, что не только клерухии Афин и колонии Коринфа оставались в зависимости от своих метрополий, но в такой же зависимости находились колонии, выведенные Сиракузами, Синопой и Киреной (тезис 95).
Все эти выводы, безусловно, нельзя не учитывать, когда мы говорим о внутренней и внешней политике греческих полисов классического периода.
Итак, обращение к теме полис и империя, афинско-спартанский дуализм и конфронтация в V в. до н. э. и рассмотрение всех существующих литературных и эпиграфических источников, имеющих отношение к данной теме, поможет заполнить известный пробел в отечественной историографии античности и даст возможность пересмотреть некоторые выводы ряда современных западных исследователей по наиболее важным проблемам греческой политической истории V в. до н. э. Наконец, учитывая прагматическое назначение исторического исследования и помня о том, что хотя в истории нет прямых аналогий, но есть сходные ситуации, а значит и сходные проблемы, мы полагаем, что изучение различных аспектов данной темы откроет перспективу выявления наиболее общих закономерностей, представляющих несомненный интерес и для рассмотрения различных вопросов международных отношений в Новое и Новейшее время.
* * *
Пользуясь случаем, хочу выразить искреннюю благодарность кафедре истории древней Греции и Рима исторического факультета Санкт-Петербургского государственного университета и моим глубокоуважаемым учителям — К. М. Колобовой, А. И. Доватуру, Д. П. Каллистову, Η. Н. Залесскому, Л. М. Глускиной, Э. Д. Фролову, Ю. В. Андрееву, А. И. Зайцеву, Т. В. Прушакевич, благородный труд которых позволил мне стать ученым и преподавателем.
Глава I
Своеобразие межполисных отношений и особенности внутриполитической борьбы в Спарте и Афинах в V в. до н. э.
1. Пути развития спартанского полиса и важнейшие черты его социально-политической структуры и внутриполисных отношений
Аристотель, рассматривая правильные и неправильные виды государственного строя, склоняется к тому, что главными среди них были два — демократия и олигархия (Arist. Pol., IV, 3, 4, p. 1290 а 13). В данной главе мы и попытаемся выяснить причины возникновения и этапы развития олигархии в Спарте и демократии в Афинах, в значительной степени определивших особенности внешней политики того и другого полисов.
Уже древние по-разному оценивали характер лакедемонского государственного устройства. Как отмечает Аристотель (Arist. Pol., IV, 7, 5, p. 1294 b 20—34), многие считали его демократическим, по мнению же других — лакедемонский государственный строй представлял собой олигархию. Расхождение во мнениях древних обусловлено было тем, что за основу принимались различные критерии. Первые главное внимание уделяли особенностям быта спартиатов, видя в нем много демократических черт. Вторые обнаруживали немало олигархических особенностей в самой конституции лакедемонян.
Современная историческая наука также не единодушна относительно характера общественно-политического строя Спарты [39]. В литературе существует мнение о том, что политический строй в Спарте напоминал крестьянскую демократию, возникшую в Афинах после реформ Солона и Клисфена [40]. Исследователи скептически относятся к сведениям Аристотеля, поскольку считают, что для него Спарта была идеальным образцом смешанной конституции.
Возражая против этой точки зрения, мы покажем, что, несмотря на роднящие Спарту и Афины черты полисного строя, пути развития обоих полисов, а также особенности их социально-экономической и политической структур и внутриполисных отношений были глубоко различны. Вместе с тем необходимо отметить, что, хотя Аристотель и обнаруживает в Спарте черты смешанного государственного устройства, он, вслед за Фукидидом (Thuc., I, 19; 76, 1; III, 82, 1; IV, 126, 2; V, 31, 6; 81), считал Спарту олигархическим государством, которое в соответствии со своим политическим устройством насаждало в других полисах олигархическую форму правления, подобно тому, как Афины утверждали в подвластных им полисах демократию по своему образцу (Arist. Pol., IV, 9, 11, p. 1296 а 30-35).
Античная традиция позволяет утверждать, что полис часто возникал либо путем завоевания, как, например, Спарта (Hdt., I, 65-67; Thuc., I, 2, 3, 4; Paus., III, 2), либо в результате договора, как, например, Афины (Thuc., I, 2; 5—6; II, 15,1), либо будучи основанным в процессе колонизации. Это накладывало отпечаток как на внутреннее развитие полисов, так и на характер межполисных отношений. Если в Афинах сложились более благоприятные условия для развития частной собственности и товарно-денежных отношений и возникла такая общественно-политическая структура, которую принято считать классическим полисом, то в Спарте процесс развития частной собственности с определенного периода стал искусственно тормозиться: здесь в течение длительного времени сохранялось господство государственной собственности, а принятые социальные законы препятствовали более или менее свободному развития частнособственнических отношений внутри гражданского коллектива (Plut. Lyc., 8—9; 10; Plat. Leg., passim; Polyb., IV, 45, 3-4) [41].
В условиях традиционного общества прирост населения создавал потребность в новых средствах производства, прежде всего в земле. Большинство греческих полисов, в которых процесс развития товарно-денежных отношений и частной собственности протекал относительно свободно и более быстрыми темпами, пошло по пути выведения заморских колоний. Колонизация, в свою очередь, еще более расширяла товарно-денежные отношения, способствовала развитию ремесла, торговли и укреплению городов. Это усиливало борьбу между демосом и знатью. Развивающиеся индивидуалистические отношения в экономике греческих полисов стали распространяться и на политические отношения, и во многих греческих государствах возникли тирании. Этот путь развития был характерен и для Афин.
Спартанцы же, имея опыт успешного покорения Лаконики, видели в экспансии и подчинении соседних народов и территорий главное средство решения проблемы нехватки земли. Война явилась главным фактором социально-экономического развития спартанского полиса [42]. Она была необходима, чтобы обеспечить условия существования, защитить и увековечить их. Для успешного ведения такой войны община, состоявшая из ряда семей, формировалась как военная организация, которая владела не только землей, но и теми, кто ее обрабатывал. Именно такая организация и была создана в Спарте посредством приписываемого Ликургу законодательства, закрепившего господство государственной собственности и поставившего преграду для развития частной собственности среди граждан.
В истории
