Вскоре летчики стали совершать и разведывательные полеты, причем не только над Синаем, но и непосредственно над территорией Израиля. Полеты проходили два раза в месяц. Были награждены А.С. Бежевец, Н.И. Стогов (последние за эти вылеты удостоились звания Героя Советского Союза), полковник Н.И. Борщов.
Все полеты проходили на высотах более 20 000 метров, поэтому реальных перехватов израильскими истребителями зарегистрировано не было, хотя атаковавшие самолеты замечались летчиками практически в каждом вылете. Не опасались они и ЗРК “Хок”, которые могли поразить цели на высотах лишь 12 200 метров. После окончания срока командировки Баевский сдал отряд подполковнику Н.П. Чудину — заместителю 47-го ГвОРАП (Гвардейский отдельный разведывательный авиационный полк), из состава которого собственно были выделены все летчики и техника»[71].
По словам генерал-майора Александра Бежевца: «Еще в укрытиях мы запускали двигатели наших МиГов, затем выруливали метров 80—120 на ВПП и почти сразу же уходили на взлет.
В шифровке из Москвы нам было дано указание взлетать парой самолетов с минутным интервалом между ними. Я сказал тогда Семену Ильичу Харламову, что это время большое, так как в этом случае фактическое расстояние между машинами в воздухе достигало бы огромных размеров — 40 км. Если израильтяне “раскусят”, то смогут сбивать нас поодиночке. Но нарушить директиву Генштаба не осмелился даже главный военный советник В. Окунев. И тогда я всю ответственность взял на себя, заявив С. Харламову, что, мол, он якобы “ничего не знает”, а мы будем летать с интервалом 25–30 секунд.
Когда взлетала наша пара разведчиков, тактический фон в воздухе над аэродромом Каир-Вест создавала вся наша авиация: Ан-12, Ту-16, Су-7, МиГ-21. При этом истребители выполняли задачу прикрытия. Мы делали разворот и с резким набором высоты буквально “прошивали” воздушное пространство и уходили на маршрут над территорией противника.
Указание министра обороны на счет Тель-Авива мы старались выполнять. Но однажды, когда я уже летел над Средиземным морем, у меня накопилась в автоматической бортовой аппаратуре ошибка в пеленге. На правом развороте смотрю — меня тянет к Израилю. Высота большая — 24 километра. Вот уже Тель-Авив, до него всего 29 километров. Я перевел самолет в горизонтальный полет и посмотрел вниз. Под крылом как на ладони лежала “земля обетованная”. Пришлось сделать еще один доворот, изменить ложную траекторию полета.
Когда мы представили нашему командованию и египетскому руководству первые аэрофотоснимки, то все они удивились блестящему их качеству, а также широте открывшейся большой панорамы. На снимках, помимо Египта, были запечатлены весь Израиль и даже Иордания. Четко просматривались на Синайском полуострове опорные пункты, доты, вкопанные в землю танки, сеть коммуникаций, отдельные автомашины и т. д.
Аппаратура радиотехнической разведки помогала вскрыть РЛС ПВО, зенитные позиции, аэродромы и другие объекты на территории Синая, а затем и Израиля.
Как мы и ожидали, все попытки израильских перехватчиков “Фантом” и “Мираж”, которые не могли достичь необходимую высоту и занять надежную позицию для атаки, а также ЗРК “Хок” (с максимальными высотами поражения целей в пределах 13,7—17,7 км) оказать противодействие нашим МиГ-25 были тщетными. Разведчики шли намного выше зон досягаемости истребителей и зенитно-ракетных комплексов противника. Единственное, чего мы опасались, так это наличия у Израиля американских ЗРК “Найк-Геркулес” с большой высотой поражения целей (до 30 км). Особенно эти опасения усилились после того, как на своем втором заседании по проблеме советских МиГов израильский кнессет в очередной раз принял резолюцию о том, что “Израиль, дескать, не позволит русским безнаказанно летать над их территорией”. В сочетании со сведениями генерала В. Окунева о двух батальонах “коммандос” противника, готовящихся серьезно действовать против нашего отряда, эти заявления вызывали тревогу за безопасность авиационной техники и личного состава. К счастью, слухи о появлении новых ЗРК у израильтян не подтвердились.
Тем не менее, мы строго придерживались соблюдения режима строжайшей секретности в деятельности отряда».
Маршал авиации Александр Ефимов рассказывал: «По каждому боевому вылету МиГ-25 в Египте давал разрешение лично министр обороны Маршал Советского Союза Андрей Антонович Гречко. Хорошо помню, как вылетел по “зеркальному” маршруту Александр Бежевец. Он взлетел, набрал высоту и прошел в противоположную сторону от Израиля. В это время мы наблюдали на экранах локаторов реакцию противной стороны. Поднималась масса самолетов…
Через некоторое время должны были начинаться полеты на Израиль. Доложили Гречко. Он, как член Политбюро ЦК КПСС, связался с высшим партийным руководством, и только после этого было получено “добро” на первый вылет.
Что началось твориться в воздухе, можно было наблюдать только по ИКО. Пытаются подлетать к МиГ-25 израильские истребители, не достают, шум в эфире стоял невообразимый. “Хоки” тоже до 22 тыс. метров не доставали, хотя группировка у противника была сильная…
Разработали маршрут через Тель-Авив. Вновь докладываем министру. А он в ответ: “Какова вероятность сбития?” Говорим, что мизерная. ЗРК “Хок” только до 16 тыс. метров максимум достает, а “Найк-Геркулес” выявлен не был. Если последние и были, то где-то на севере страны. Гречко посмотрел на карту и не разрешил этот полет, сделав пометку карандашом в обход израильской столицы.
После второго нашего вылета израильтяне стали охотиться за МиГ-25. Мы получили разведданные, что они подтянули свои зенитные ракетные установки ближе к Суэцкому каналу и намерены были поставить дополнительно какие-то другие системы. Но вся эта охота для противника закончилась безрезультатно. Не помогли ему и пуски “Хоков”. Наши МиГи оказались Израилю не по зубам и на 100 процентов выполнили все поставленные перед ними задачи»[72]. В 1972 г. президент Египта Анвар Садат потребовал, чтобы советские военные советники покинули Египет, и в апреле летчики и инструкторы 63-го ОАО вернулись в СССР. Но четыре самолета остались в Египте, на них продолжала вылеты сменная группа из частей ВВС. Поэтому египтяне продолжали получать ценную разведывательную информацию, которую использовали в войне 1973 года.
Фактически МиГ-25Р и МиГ-26РБ прошли на Ближнем Востоке войсковые испытания в реальных условиях войны, и в декабре 1972 г. был подписан приказ о принятии МиГ-25РБ на вооружение.
В октябре 1973 г. Садат попросил русских вернуться. И уже 14 октября на аэродроме Каир-Западный сели первые советские транспортные самолеты, перевозившие 15-й отдельный авиационный отряд, на вооружении которого состояли четыре МиГ-25РБ. Для перебазирования отряда потребовалось 12 рейсов Ан-22 и 72 рейса А-12. На самолетах закрасили звезды и номера, но опознавательные знаки Египта не наносили, поскольку все равно бы никто не поверил.
Между тем обстановка на Ближнем Востоке накалилась до предела. Египетские баллистические ракеты Р-17 (8К14; западное обозначение «Скад») поразили Тель-Авив. По свидетельству СМИ, попадание одной ракеты с фугасной боевой частью 8Ф44, содержавшей 700 кг сильного взрывчатого вещества ТРАГ-5, разрушало целый квартал. Дальность стрельбы 8К14 — 300 км, среднее квадратичное отклонение (на 1973 г.) — 450 м.
Советская разведка получила информацию, что в ответ Израиль решил ударить по Египту баллистическими ракетами «Иерихон-1» со специальными боевыми частями мощностью 20 кт. Замечу, что ракеты «Иерихон-1» серийно производились в Израиле с 1971 г. Всего было изготовлено около 100 ракет. Дальность стрельбы до 500 км, а вес боевой части около 450 кг.
По данным СМИ, к 1973 г. израильтянам удалось собрать 13 ядерных зарядов мощностью по 20 кт.
Кроме «Иерихона-1», носителями израильского ядерного оружия были истребители-бомбардировщики.
Следовало проучить зарвавшегося агрессора и доказать эффективность ударов по его столице и ядерному реактору в Димоне. И вот израильские радиолокаторы известили силы ПВО и ВВС о приближении к Тель-Авиву объекта на высоте 26 км со скоростью М = 2,65.
«Генералы недоумевали — что же это может быть? Тем не менее, на перехват было поднято звено из четырёх “Фантомов”. Они шли навстречу МиГ-25, разбившись на две пары. МиГ открыл огонь первым, выпустив “по одной из целей” с 27 км обе ракеты: радарную Р-40Р и тепловую Р-40Т. Несовершенный, созданный в 1965 году радиолокатор МиГа распознал две цели, как одну, что сыграло с израильскими “Фантомами” злую шутку.
“Фантомы” выпустили по две “Спэрроу” с высоты 19 км — выше подняться они не могли — ракеты с аэродинамическими рулями не были способны маневрировать в разряжённом воздухе по выработке топлива. В то же время Р-40ТД буквально “испарила” ведомый “Фантом” первой пары, а Р-40Р обдала стальным дождём тяжёлых осколков ведущего — пилоты второго самолёта сумели катапультироваться. Потеряв две машины, израильтяне предприняли ещё одну безуспешную атаку — ракеты “засыпались” не способные к маневру на большой высоте — и пошли на посадку.
