Ознакомительная версия.
Стоило Святополку умереть (это произошло 16 апреля 1113 г.), и в Киеве вспыхнуло народное восстание. Оно было направлено против представителей княжеской администрации, чьи дворы подверглись разграблению, и против ростовщиков, которые были сплошь иудеями, поскольку христианам церковь запрещала ссужать деньги под процент. Так случился первый в истории России еврейский погром.
По «отчинному» праву наследовать Святополку должен был сын, по «лествичному» – первый из сыновей покойного великого князя Святослава (1073–1076), однако через десять дней анархии городская верхушка решила, что навести порядок в Киеве может только один человек: Владимир Мономах.
Держава истосковалась по «сильной руке» – и получила ее.
«Мономах» – не имя, а, собственно говоря, прозвище, которое Владимир (по-христиански – Василий) Всеволодович гордо носил всю свою жизнь, словно какой-то пышный титул. Князь желал, чтобы все помнили о его «кесарском» происхождении – о том, что он был внуком византийского императора Константина IX Мономаха. Это греческое слово означает «Единоборец» и как нельзя лучше характеризует судьбу Владимира, который всю жизнь в одиночку боролся с логикой исторического развития, пытаясь спасти и возродить обреченный государственный строй. До некоторой степени этому незаурядному человеку даже удалось повернуть время вспять.
Ярослав Мудрый женил сына на византийской принцессе в эпоху, когда Русь находилась в ряду ведущих европейских держав. Тем ярче сиял отсвет былого величия, запечатленный в имени Владимира Мономаха, когда звезда Киева померкла. Статус императорского внука никак не помог князю в его восхождении наверх, не дал никаких династических преимуществ – он долго оставался представителем одной из младших ветвей Ярославичей. Но сам Мономах безусловно придавал своим византийским корням большое значение и, кажется, поглядывал в сторону Константинополя не без вожделения. В бурной событиями и приключениями биографии князя есть эпизод, позволяющий сделать подобный вывод.
Всегда очень осторожный, совершенно не склонный к авантюрам, на склоне лет Владимир ввязался в странное предприятие: попытался ни более ни менее как прибрать к рукам власть над Византией. К тому времени Русь давно уже перестала вмешиваться в большую европейскую политику, и затея Мономаха выглядит явным историческим анахронизмом. Объяснить ее, пожалуй, можно лишь одним: в зените своего могущества, достигнув верховной власти у себя в стране, Владимир при помощи беглого греческого царевича Льва Диогена захотел осуществить мечту, ранее казавшуюся совершенно несбыточной.
История Льва Диогена напоминает приключенческий роман.
Он был младшим сыном императора Романа IV Диогена (1067–1071), свергнутого и ослепленного соперниками в борьбе за власть.
В 1087 году, восемнадцатилетним юношей, царевич, считавшийся воспитанником базилевса новой династии Комнинов, стал предъявлять права на трон и за это был сослан в Херсонес. Оттуда он бежал в степь, к половцам, где нашел союзника в лице хана Тугоркана – того самого, который вскоре разорит Русь и заставит великого князя Святополка жениться на своей дочери.
В 1092 году Лев вторгся с половецким войском в дунайские владения империи и поначалу добился значительного успеха – города признавали его императором и открывали ворота без сопротивления. Однако в результате предательства царевич угодил в ловушку и был захвачен в плен. Его, как в свое время отца, ослепили и заточили в темницу.
Несмотря на увечье, Лев Диоген в конце концов сумел убежать и на сей раз нашел пристанище на Руси, где его называли «цесаревичем Леоном Дивгеньевичем». Владимир Мономах, тогда еще не ставший великим князем, выдал за эмигранта свою дочь Марию.
В 1116 году, наведя порядок в державе, Мономах снарядил зятя в поход на Византию. Кампания началась с побед. Слепцу опять покорились дунайские города. Но в Доростоле царевича «лестью» (то есть коварно) умертвили двое подосланных греками убийц, и Мономахов план провалился.
В византийских источниках претендента называют самозванцем и «Лже-Диогеном» – подлинный царевич Лев якобы давным-давно пал в бою с печенегами, однако эта версия не подтверждается действиями Комнинов. Самозванца попросту казнили бы, а не отправили в ссылку и тем более не подвергли бы ослеплению – так обычно поступали с претендентами императорской крови.
Для российской истории эта неудачная экспедиция Мономаха особенного значения не имеет, и можно было бы о ней не упоминать, но она дает ключ к пониманию личности последнего по-настоящему великого киевского правителя и объясняет мотивы его поступков.
Владимиру было присуще величие замыслов, он обладал истинно масштабным мышлением и этим, по выражению Н.Костомарова, «выделялся посреди всей братии князей русских». Другой характерной его чертой была забота о том, как он будет выглядеть в глазах потомства – побуждение довольно экзотическое для государственного деятеля распадающейся страны и несомненно тоже вызванное стремлением уподобиться византийским императорам, которые издавна поощряли написание хроник.
Именно Владимир велел свести все ранние летописи в единую «Повесть временных лет». Как раз эта редакция древнерусских анналов сохранилась до нашего времени. Неудивительно, что Мономах предстает перед нами фигурой, исполненной значительности, державной мудрости и высокой нравственности, затмевая всех прежних государей.
Но, даже делая скидку на пристрастность киево-печерского редактора, который в 1116–1117 г.г. ведал составлением этого свода, нельзя не признать за Мономахом множества выдающихся достоинств. Мы увидим, что это солнце было не без пятен, и все же оно сияло очень ярко, да к тому же в эпоху, когда над Русью сгущалась тьма.
Великокняжеская автобиография
В самом конце «Повести временных лет» есть уникальный исторический и человеческий документ, написанный самим великим князем, знаменитое «Поучение к детям». Это и наставление сыновьям, и этический манифест, и изложение принципов государственного управления, и, что особенно интересно, рассказ о прожитой жизни.
Чувствуется, что князь (по многим признакам видно, что он писал или диктовал текст сам) обладал незаурядным литературным даром. Вот фрагмент вступления, дающий представление о стиле автора:
«Сидя на санях[11], помыслил я в душе своей и воздал хвалу Богу, который меня до этих дней, грешного, сохранил. Дети мои или иной кто, слушая эту грамотку, не посмейтесь, но кому из детей моих она будет люба, пусть примет ее в сердце свое и не станет лениться, а будет трудиться. Прежде всего, Бога ради и души своей, страх имейте Божий в сердце своем и милостыню подавайте нескудную, это ведь начало всякого добра. Если же кому не люба грамотка эта, то пусть не посмеются, а так скажут: на дальнем пути, да на санях сидя, безлепицу молвил».
Правила, которыми руководствовался Мономах, занимаясь государственными делами, таковы:
«Что надлежало делать слуге моему, то сам делал – на войне и на охотах, ночью и днем, в жару и стужу, не давая себе покоя. На посадников не полагаясь, ни на приказчиков, сам делал, что было надо; весь распорядок и в доме у себя также сам устанавливал».
Владимир подробно перечисляет все свои походы, войны, перемещения из удела в удел, однако не меньше внимания уделяет и «охотам», потому что звериный лов занимал большое место в жизни всякого князя, считался важным государственным делом и свидетельством личной доблести:
«А вот что я в Чернигове делал: коней диких своими руками связал я в пущах десять и двадцать, живых коней, помимо того, что, разъезжая по равнине, ловил своими руками тех же коней диких. Два тура метали меня рогами вместе с конем, олень меня один бодал, а из двух лосей один ногами топтал, другой рогами бодал; вепрь у меня на бедре меч оторвал, медведь мне у колена потник укусил, лютый зверь вскочил ко мне на бедра и коня со мною опрокинул. И Бог сохранил меня невредимым. И с коня много падал, голову себе дважды разбивал, и руки и ноги свои повреждал – в юности своей повреждал, не дорожа жизнью своею, не щадя головы своей».
Из батальных описаний, которыми изобилует автобиография, приведу только одно, поскольку оно типично для Мономаховой манеры воевать: упорный в бою, он при всякой возможности старался избежать лишнего кровопролития – во всяком случае, когда бился с соотечественниками.
В 1094 году Олег «Гориславич» привел большую орду, чтобы согнать Владимира с черниговского княжения.
«И потом Олег на меня пришел со всею Половецкою землею к Чернигову, и билась дружина моя с ними восемь дней за малый вал и не дала им войти в острог; пожалел я христианских душ, и сел горящих, и монастырей и сказал: «Пусть не похваляются язычники». И отдал брату отца его стол, а сам пошел на стол отца своего в Переяславль. И вышли мы на святого Бориса день из Чернигова и ехали сквозь полки половецкие, около ста человек, с детьми и женами. И облизывались на нас половцы точно волки, стоя у перевоза и на горах. Бог и святой Борис не выдали меня им на поживу, невредимы дошли мы до Переяславля».
Ознакомительная версия.
