Ознакомительная версия.
Здесь до переезда в Большой Трехсвятительский переулок в собственное здание находилось реформатское училище. В 1914 г. последний до большевистского переворота владелец участка, крестьянин И. Н. Шинков, задумал сломать старинный особняк и построить на всем участке огромный доходный дом по проекту архитектора И. Н. Германа, но помешала этому война. В 1913 г. по линии улицы построили небольшое здание для магазина, в витринах которого в 1919–1920 гг. выставлялись карикатуры, телеграммы РОСТА, написанные на больших листах бумаги. «Перед окнами, — вспоминал современник, — стояли люди в валенках, в сапогах, в шинелях, в пальто. Мерзли, читали. Одно время была телеграмма: „Деникин под Орлом”. Читали молча». Впоследствии в этом здании был «Гастроном», а в последнее время один из лучших кондитерских магазинов.
В главном доме усадьбы сохранился вестибюль с приземистыми колоннами, а на втором этаже — круглый зал с нишами в углах, где, возможно, когда-то стояли печи.
Кривоколенный переулок, или, как его называли в XVIII в., Кривое колено, действительно заслужил это название — два раза он изгибается под прямым углом. В начале переулка, на его левом углу с Мясницкой, стоял деревянный питейный дом, который так и назывался — «Кривое колено». На другом его углу — участок Тульского подворья, поначалу предназначенного для пребывания церковных иерархов (там была и церковь), а потом превратившегося в гостиницу, где останавливались, как сообщал путеводитель по Москве 1852 г., в основном приезжие из Тулы и Моршанска. Одно из зданий на угловом участке, стоящее торцом к переулку, сохранилось по крайней мере с XVIII в.
На первом изгибе переулка расположен памятник и архитектурный, и исторический — дом поэта Веневитинова (№ 4). Можно предположить, что дом был построен в самом начале 1760-х гг., так как этот участок в 1759 г. купил доктор В. Я. Гевитт за 1500 рублей, а через пять лет он был приобретен графом М. Ф. Апраксиным уже за 7500 рублей. В основании дома сохранились остатки построек еще более старых. В 1803 г. дом покупает отец поэта гвардии прапорщик В. П. Веневитинов, и его наследники владеют домом до 1839 г. Здесь в 1805 г. родился замечательный поэт Дмитрий Веневитинов. В память о поэте в 100-летнюю годовщину его смерти 2 октября 1927 г. на доме была открыта мемориальная доска. Вторая мемориальная доска напоминает о чтении здесь А. С. Пушкиным «Бориса Годунова». Сохранился восторженный рассказ М. П. Погодина об этом: «…мы все просто как будто обеспамятели. Кого бросало в жар, кого в озноб. Волосы поднимались дыбом. Не стало сил выдерживать. Один вдруг вскочит с места, другой вскрикнет. У кого на глазах слезы, у кого улыбка на губах… О, какое удивительное то было утро, оставившее следы на всю жизнь!»
Дмитрий Владимирович Веневитинов
Примерно через две недели после этого чтения Дмитрий Веневитинов уехал в Петербург. Причина его отъезда не совсем ясна, поговаривали, что он бежал от своей несчастной любви — он не на шутку увлекся княгиней Зинаидой Волконской, той самой «Коринной Севера», которую славили в своих стихах и Пушкин, и Мицкевич. Через несколько месяцев Веневитинова не стало. В его могилу положили кольцо, подаренное ему княгиней Зинаидой.
Через много лет она вспоминала в письме к брату Дмитрия Веневитинова о приезде в Москву (она постоянно жила в Риме), и как она, ревностная католичка, хотела помолиться в московской католической церкви, находившейся на Малой Лубянке, и как она случайно пришла к дому Веневитиновых: «Пешком я не могла разыскать тот дом, в котором я ее (мать Дмитрия Веневитинова. — Авт.) знала, в котором я пронзила ее сердце обоюдоострым мечом и где я взвела ее и вас обоих, дети мои, на Голгофу (она сообщила им о смерти Д. В. Веневитинова. — Авт.). Я шла в слободскую церковь одна, не желая быть сопровождаемой: и вот, я ошибаюсь улицей и направляюсь к вашему дому. Я вступаю во двор, я осязаю стену, молюсь и гляжу на лестницу. И еще раз вторично я прошла перед столькими воспоминаниями, которые можно вместить в сердце нашего Господа Иисуса Христа. Я была на могилах вашей матери и Дмитрия; я посетила мертвых, а вас, живых членов этой дорогой семьи, я не видела. Москва мне дорога… Как много я там молилась! Какие сердца я там нашла!»
Впоследствии дом переходил от одного владельца к другим. В советское время тут были квартиры, в одной из которых жил мальчиком Александр Галич, драматург, поэт и исполнитель песен, умерший в эмиграции.
С 1803 г. Веневитиновым принадлежал и участок напротив (№ 3), где в 1796 г. был построен каменный двухэтажный дом — он сохранился. Это был участок купца и промышленника Вахрамея Меллера (о нем см. Армянский переулок, 2).
Соседнее владение принадлежало с начала XVIII и до середины XIX в. князьям Кольцовым-Мосальским. Главный дом их усадьбы тоже сохранился — его задний фасад, надстроенный двумя этажами, виден за небольшим садиком (№ 3а). В 1924 г. дом перестроили внутри и снаружи и надстроили двумя этажами. На другой стороне переулка архитектурный памятник XVII–XVIII вв. — усадьба князей Голицыных (№ 10) с главным домом в глубине (в его нижнем этаже сохранились сводчатые палаты), окруженным двумя флигелями. В начале XVIII в. она принадлежала Рейнгольду-Густаву Левольду (Левенвольду), ставшему обер-гофмаршалом двора Екатерины I и сыгравшему значительную роль в восшествии на престол Анны Иоанновны, в 1730–1740-х гг. — князю, капитану флота И. А. Урусову, потом «шелковому фабриканту» Семену Мыльникову, а от него перешла к Чебышевым: в конце 1740-х гг. — к коллежскому советнику М. С. Чебышеву, потом — к его дочери Е. М. Чебышевой, вышедшей замуж за князя Петра Федоровича Голицына. Автор интересных мемуаров, ученый-агроном А. Т. Болотов говорит о нем: «Человек умный, любопытный и имеющий у себя большой натуральный (естественно-научный. — Авт.) кабинет». Сюда 2 марта 1788 г. к Голицыну приехал Болотов: «Он был мне очень рад и, обласкавши колико можно лучше, водил меня в свой натуральный кабинет и показывал все находящиеся в нем вещи: был он превеликий, и целая просторная длинная комната набита была всякими натуралиями, и было что посмотреть и чему подивиться».
В 1822–1824 гг. дом нанимался для пансиона Ивана Горна, в 1827–1828 гг. правый флигель снимала графиня Е. П. Ростопчина. Со второй половины XIX в. тут сдаются помещения под самые разные учреждения: меблированные комнаты, музыкальную школу, больницу, типографию. В советское время тут находилась 6-я типография «Красный Октябрь» и в «доме-коммуне» жили рабочие.
Рядом владение под № 12, которое в XVII–XVIII вв. состояло из двух частей. Южная, по соседству с домом № 10, по документам 1730–1740-х гг. принадлежала купцу Якову Вестову, из купеческой семьи английского происхождения. Отец его Павел Вестов активно занимался торговыми операциями с заграницей и, в частности, ввозил в Россию тростниковый сахар (обходившийся тогда, до получения его из сахарной свеклы, очень дорого). В 1718 г. он по указу Петра I основал первый в России завод для переработки сахара-сырца, с тем чтобы цены были не выше рыночных, а качество не хуже заграничного.
В XVIII–XIX вв. этот участок принадлежал купцам до тех пор, пока его не приобрел в начале 1880-х гг. В. К. Феррейн, глава известной фармацевтической фирмы.
Северной частью в 1730–1740-х гг. владел подполковник Петр Васильевич Головин и его наследники. В 1780 г. эта усадьба принадлежала ка питан-поручику Преображенского полка А. Н. Щепотьеву, который через два года продал ее благотворительному «Дружескому ученому обществу», созданному по инициативе профессора Московского университета Иоганна Георга (Ивана Григорьевича) Шварца, о котором сохранились воспоминания как о необыкновенно трудолюбивом и доброжелательном человеке. Он считал, что необходимо использовать все силы и возможности для распространения образования в России.
Меншикова башня (церковь Архангела Гавриила)
В газете «Московские ведомости» появилось такое объявление: «Некто письменно объявил Университетским Г. Кураторам свое намерение учредить переводческую семинарию для преложения лучших авторов и нравоучительных сочинений на Российский язык; и на сей конец не только взял он на себя содержать при Императорском Московском Университете на своем иждивении шестерых Студентов, но також находящимся уже при сем же Университете Семинаристам способствовать в ученых их упражнениях всевозможным образом». В дальнейшем число обучавшихся в этой семинарии значительно увеличилось.
Здесь располагалась масонская тайная типография, в которой работали немцы-рабочие и где печатались только особые книги масонов. Протоиерей Петр Алексеев, шпионивший за Новиковым и доносивший властям о нем, писал, что «у господина Новикова в доме, что на Чистом пруде, в приходе Гавриила архангела, в переулке, печатаются книги потаенно и как мастеровые сами не знают, какие печатаются книги, а только похваляются щедростию Новикова…».
Ознакомительная версия.
