Успешная пропаганда британцев сыграла ключевую роль в побуждении Америки выступить на стороне Антанты. Руководил британской пропагандой в США сэр Гильберт Паркер. Он проводил секретную кампанию ради получения американской поддержки. Немногие американцы, если таковые вообще имелись, с которыми контактировал и за поддержкой к которым обращался сэр Гильберт, понимали, что были целями пропагандистского крестового похода, которым управляли из Лондона. К 1916 году его список потенциальных сторонников содержал уже около четверти миллиона фамилий.
Чемпион Кембриджского университета по боксу сэр Уильям Уайзмен, отравленный газом под Ипром, был направлен в Нью-Йорк – формально, чтобы возглавить британскую Закупочную комиссию, но на самом деле – в качестве руководителя Отдела V, американской резидентуры той службы, которая в дальнейшем станет MИ6, сменив Гонта.
1 февраля 1917 года Германия объявила, что в будущем она будет вести неограниченную подводную войну. Два дня спустя фон Бернсторфф был отозван. Он покинул Нью-Йорк на датском пароходе «Фридрих VIII», идущем в Копенгаген. Британцы согласились обеспечить ему безопасное следование, но только при условии, что судно подвергнется обыску в канадском Галифаксе, провинция Новая Шотландия, прежде чем продолжить свой путь. В Галифаксе таможенники обыскали пароход дюйм за дюймом в поисках контрабанды. Были опасения, что немцы могли везти с собой закодированные сообщения, записанные на фонографах. Говорили даже, что военные приказы были записаны на пластинке с дуэтом из оперы «Роберт Дьявол». Хотя таможенники отметили немецкую склонность к хлопчатобумажным ночным рубашкам, они после почти двух недель досмотра так ничего и не нашли, и «Фридриху VIII» разрешили продолжить путь.
После своего изгнания фон Бернсторфф – как и положено любому хорошему послу – сделал заявление, пытаясь оправдываться от обвинений в противоправных действиях. Он преуменьшал важность тех обвинений, от которых на самом деле не мог отстраниться, и дистанцировался от фон Папена:
«Г-н фон Папен, вполне естественно, никогда не сообщал мне о каких-либо инструкциях, которые он, возможно, получал от своих начальников, чтобы устраивать сомнительные предприятия обозначенного характера. Без новых доказательств я не могу считать доказанным, что такие инструкции действительно были им получены. Но в отношении этих вопросов я могу отвечать только за себя, поскольку сам я никогда не занимался чисто военными вопросами. Вскоре после того, как капитан фон Папен отправился домой, я энергично выступал против посылки правительством его преемника, потому что я полагал, что ввиду сложившейся в Америке ситуации, там нечего было делать военному атташе, а присутствие такого чиновника в посольстве могло только дать пищу для вражеской пропаганды».
6 апреля 1917 года президент Вильсон объявил, что Америка находится в состоянии войны с Германией.
«Если вы сделаете все хорошо, вас не поблагодарят. Если вы попадете в беду, вам не помогут».
(Сэр Джон Уоллингер Сомерсету Моэму)
Швейцария была гнездом и шпионов и дезертиров, из которых многие были и теми, и другими одновременно. Большая часть населения была немецкоговорящей и занимала прогерманские позиции, и глава полиции в Берне получал по 500 немецких марок в месяц от князя фон Бюлова – но, несмотря на это, швейцарская полиция действовала в принципе беспристрастно, когда арестовывала иностранных агентов обеих сторон. В октябре 1915 года они арестовали 120 предполагаемых немецких шпионов. Визит швейцарской полиции мог привести к аресту или высылке. В «Мисс Кинг», одном из рассказов из сборника «Эшенден», рассказывающего о британском агенте в Швейцарии, Сомерсет Моэм описывал, как его главный герой боялся их стука в дверь.
Если кражи со взломом ради похищения официальных документов из посольств и консульств в Швейцарии не происходили регулярно, то только из страха перед возмущенной реакцией швейцарцев. Впрочем, итальянцы как-то наняли взломщиков, выпущенных специально для этого из итальянской тюрьмы, чтобы те 25 февраля 1917 года выкрали из консульства Австро-Венгрии в Цюрихе секретные документы. Майера, австрийского консула, выманили поддельным приглашением на обед. Когда он вернулся и увидел, что произошло, то тут же застрелился. Восемнадцать итальянцев, оказавшихся австрийскими платными агентами, были благодаря полученным документам разоблачены, арестованы и расстреляны.
Но не только полиция следила за шпионами. Жак Мужо, французский агент, раненый в начале войны, организовал информационную службу в Шато-де-Бельгард в округе Тонон-ле-Бен, на Женевском озере, чтобы разыскивать немецких агентов, работающих в Швейцарии, и действовал очень успешно. Особо важным центром шпионажа был отель «Руайаль» в Лозанне, где останавливалось много прогермански настроенных людей. Принц Александр фон Гогенлоэ, глава нацистской пропаганды в Швейцарии, тратил крупные денежные суммы, пытаясь купить парижские газеты для использования в целях пропаганды. 26 февраля 1915 года во французском донесении было сказано, что его жена, принцесса Александрин фон Гогенлоэ, встречалась в Риме с графиней А. Л. Печчи, которая была частью «обширной организации пропаганды и пацифизма, проводимой через Католическую церковь и Ватикан, и финансируемой Австрией и Германией».
Графиня Рачелаи из Флоренции также занималась шпионажем, нанося визиты Хольму из немецкого Генерального штаба. Их цель состояла в распространении пораженческой пропаганды во Франции.
Морис Вольфф, он же Якобсон, поставил фотоаппараты в окнах своего бюро в Лозанне, располагавшегося напротив французского консульства. И у Сомсона, управляющего отелями «Савой» и «Сесиль» в Лозанне, была любовница-англичанка, Элис Бонд. Они оба часто бывали в отеле «Росат» в Шато д'О, где она расспрашивала британских офицеров и солдат, останавливавшихся там для лечения или отдыха. Она сдала свою квартиру в Лозанне польке по фамилии Сфронская, которая находилась на связи с немецким вице-консулом.
В начале войны старший брат Эрнеста Уоллингера сэр Джон завербовал Сомерсета Моэма для разведывательной работы в Швейцарии, чтобы заменить агента, у которого произошел нервный срыв. Они встретились благодаря светским связям: Джон Уоллингер, служивший раньше в индийской полиции и позже ставший главой разведки во Франции и Швейцарии, был возлюбленным подруги любовницы Моэма, Сайри Уэллкам. Миссия Моэма состояла в том, чтобы собирать и переправлять донесения от агентов во Франкфурте, Трире, Кобленце и Майнце.
Кирк считал, что служба Уоллингера была неэффективной и прислала только одно полезное сообщение. Но и Моэм был не особо высокого мнения о своем работодателе, написав о нем так:
«Весьма посредственный человек на грани, я сказал бы, верхнего среднего класса… Я ощущал, что он был слишком болтлив, чтобы быть любовником красивой женщины, которую он со своей бесхитростной невинностью в светских отношениях считал великой леди».
Моэм, похоже, оценивал его верно. Уоллингера вообще считали человеком, плохо разбирающимся в людях. Как руководителя разведки в Швейцарии Уолтер Кирк характеризовал его как «боязливого» и «неспособного». Говорили, что он не «вселяет уверенности» и хочет только «оставаться в безопасности» до конца войны. Один из его агентов, Бернард, которого под этим же именем изобразил Моэм в своем рассказе «Мисс Кинг», был жуликом, не предоставившим ни одного подлинного донесения.
Моэм, невысокий, болезненный и сильно заикающийся, провел первые восемь лет своей жизни в Париже, и уже молодым человеком жил в Гейдельберге, потому он свободно говорил на французском и немецком языках. Он стремился убежать из Англии и от своих запутанных романтичных отношений с Сайри Уэллкам, женой Генри Уэллкама, фармацевтического короля. У Моэма и Сайри был ребенок, Лиза, родившаяся 1 сентября 1915 года, и они позже поженились, но великой любовью всей его жизни был беспорядочный в связях и сильно пьющий американец Джеральд Хэкстон, которого 13 ноября 1915 года арестовали в отеле «Ковент Гарден» и обвинили в грубом нарушении правил общественного приличия с Джоном Линдселлом. Его оправдали, и он уехал из Англии в Копенгаген. Когда в феврале 1919 года Хэкстон попытался вернуться, его выслали и запретили приезжать в Англию в будущем. Это могло произойти и по «причинам безопасности и сходным основаниям» – были подозрения, что Хэкстон, возможно, работал на бельгийскую разведку.
Первая поездка Моэма была в Люцерн, где местного англичанина, женатого на немке, подозревали в шпионаже. Именно перед этой поездкой Моэм и выслушал напутствие своего шефа: «Если вы сделаете все хорошо, вас не поблагодарят. Если вы попадете в беду, вам не помогут». Моэм завершил наблюдение за ним и поехал в Женеву, где «Кафе дю Нор» на набережной Кэ-дю-Монблан было притоном для бедных сутенеров и шпионов из всех стран. Моэм остановился в отеле «Бо Риваж», настоящем шпионском гнезде, и оттуда раз в неделю пересекал Женевское озеро, направляясь во Францию, где и сдавал свои донесения. Для прикрытия он решил написать пьесу «Кэролайн», которая выдержала 146 представлений, начиная с премьеры 8 февраля 1916 года. Моэм посетил премьеру в Лондоне, но неделю спустя он был вызван в суд в качестве соответчика в деле о разводе «Уэллкам против Уэллкама» и возвратился в Женеву. Он продолжал делать свои отчеты, но в июле того же года уже написал прошение об отказе от назначения. На какое-то время его заменил американский драматург Эдвард Ноблок.
