пехота, а именно пикинеры. Поэтому, прибыв туда, Пан Фирлей со всей своей хоругвью, которая еще была целой, поскольку все другие [лишились] копий, вскрикнули […] и мужественно на них ударили. Мы с […] оружием […]» [594].
Эту эффектную атаку описал также Самуэль Хутор Шимановский:
Долго сохранит в своей памяти это знание каждый
Московит о том, что там славный Фирлей доказал.
Благодаря нему, первому, была московская клушинская выиграна
Битва, очень тяжелая и неожиданная,
Где как в огонь влетел он со своей гусарской хоругвью,
Напав на умелых, закованных в доспехи пикинеров,
Ряды которых разорвал, сметя их,
Тогда и другие хоругви на них ударили
И выиграли битву довольно неожиданно
Благодаря славному Фирлею, который в победе сначала сомневался.
Который в то время еще был в цвете молодости и свободы,
Но был уже полон мужества и энергии [595].
Однако наиболее подробное описание данной атаки можно найти в посмертном сочинении в честь Фирлея:
[…] Сказав это, он там первый со своей хоругвью ударяет,
А где копейщик наиболее приготовится, туда направляется.
Дает огня стоящий за пикинерами мушкетер:
Огромных бесчисленных пуль несметное количество.
Дают с боков огня орудия / да кирасир страшный/
Так, что обсыпал отважных, кажется, огонь своих же.
Гром загремел страшный / крик с громом смешался
И звук заряжаемых орудий, рассеянный по лесу.
Лишь эхо расходится /от страха робея.
Дальше: здесь убитые кровь под конями проливают.
Поскольку Фирлей не обращая внимания на этот страшный
Грохот / гром / пальбу / направив беззаветно
Копье на пикинеров / мужеством его победил таким /
Что не могли они защититься никакими изгородями.
Сломанные и обрубленные пики / выстреливший
Мушкет не может быть повторно набит:
Как поляк в запальчивом мужестве своем / после сломанных
Копей / конями топчет / и рубит смешавшихся
Палашом […] [596].
Если в Польше были популярны кобылицы, то московиты были известны применением так называемых гуляй-городов – стен из досок с отверстиями для стрельбы. Они были мобильными, поскольку крепились на колесах или санях.
Подобную функцию выполняли возы, которые охотно использовали, например, казаки. Ряды возов составляли табор – передвижную крепость. Перед лицом опасности со стороны неприятеля табор мог перемещаться, однако лучшую защиту он обеспечивал во время остановки: выпрягали лошадей, сковывали возы цепями, копали под ними рвы для стрельцов, а на сами возы насыпали землю.
Сущетвовало много пособов остановить или замедлить кавалерийскую атаку. Можно было строить шанцы, копать рвы или волчьи ямы. Можно было вбивать в землю разного рода частоколы и палисады. Можно было также рассыпать на поле так называемые чёснеки, о которых польский инженер XVII века писал: «Изготавливают также железный чёснек с четырьмя острыми ножками таким образом, что если его бросить, то три [ножки] воткнутся в землю, а четвертая [ножка] останется торчать вверх […] представляя серьезную преграду для неприятеля» [597]. Поскольку чёснеки были небольшого размера и легкими, каждый пехотинец мог их взять с собой в значительном количестве, легко и быстро разбросать их по полю боя, а затем собрать. Легкость изготовления (достаточно было соединить друг с другом четыре гвоздя или же определенным способом скрутить проволоку) позволяла создать большое их число примитивными методами за короткое время. Эффективность чёснеков основывалась, среди прочего, на том, что их было трудно разглядеть атакующим всадникам, особенно если они были разбросаны в траве. Ничего не подозревающая атакующая кавалерия въезжала на территорию, где каждый шаг коня грозил ранением ноги лошади и в результате ее паникой.
А может быть стоит… расступиться?
Неужели так уж необходимо было останавливать гусар, чтобы не быть разбитыми? Оказывается, нет. Некоторые военные трактаты рекомендовали расступиться перед атакующими копейщиками [598]. Пропуская гусар через свои ряды, противник имел возможность выйти им во фланг или в тыл. Таким образом, можно было занять позиции, на которых гусарские копья уже не представляли никакой опасности и с которых можно было, например, открыть по гусарам огонь из огнестрельного оружия. Такие маневры были известны всем нашим соседям. Их использовали шведы, турки, московиты и татары. Наверное, самым ранним известным примером, относящимся ко второй половине XVI века, является история, описанная Станиславом Сарницким: «Так случилось недавно с подстаростой в Медзыбоже, не буду его называть. Я знал его очень хорошо и слышал эту историю из его уст. Когда при приближении татар в городке сыграли тревогу, он с почтом вышел против них. А поскольку он был мужественным мужчиной, то чтобы сразу их разбить, ударил по ним, а они тогда расступились и стали, как две стены, и как начали обстреливать его стрелами, а он между ними кружился, пока многих его людей не побили так, что он сам едва вырвался» [599].
Подобным образом на второй день варшавской битвы 29 июля 1656 года шведы остановили славную атаку гусар Александра Хилария Полубиньского [600]. Аналогично поступили турецкие солдаты 12 сентября 1683 года под Веной, с той только разницей, что там, вместо того чтобы стрелять после того, как они расступились перед гусарской хоругвью, турки с холодным оружием атаковали ее фланги и тыл [601].
Какой грозной была когда-то гусария
Как видим, способов успешно сражаться с гусарией было довольно много. Сам факт, что эта кавалерия со своими убийственными пиками не имела себе равных в течение очень длительного времени, не означал, что противник был обречен на поражение. В распоряжении неприятеля было много опций, которые позволяли ему выдержать атаку копейщиков. В благоприятных обстоятельствах враг даже мог нанести им тяжелые потери. О причинах упадка гусарии речь пойдет в следующем разделе книги, однако уже сейчас обращу внимание читателя на то, что одним из фундаментальных поводов упадка данной формации было именно то, что неприятель научился использовать различного роды преграды, ограничивая эффективность этой великолепной кавалерии. Поэтому в проекте реформы польской армии, обнародованном в 1710 году, с болью говорилось: «Да, ранее гусария была страшна, теперь же существует способ победить ее, пехотинцы ставят перед собой чёснеки [602], через которые трудно достать их копьем, пример тому – случай с Киями […]» [603].
