Для восстановления дружественных отношений с вазирами и масудами в Вазиристан был сразу же послан личный адъютант афганского короля Алла Наваз-хан, которому удалось уговорить эти племена послать своих лидеров в г. Гардез для участия в джирге.
1 апреля 1933 г. военный министр Махмуд-хан открыл это совещание представителей приграничных племен. Горцы «независимой» полосы постарались продемонстрировать представителям афганского правительства свою лояльность, выдав им двух самозванцев, ранее объявивших себя родственниками Амануллы-хана. Видимо, один из них выдавал себя за Инаятуллу-хана, так как слухи о пребывании этого брата экс-эмира давно уже тревожили окружение Надир-шаха. Другой вазир был более «скромен», утверждая, что является одним из сыновей Амануллы. По данным советской разведки, джирга даже обещала Надиру не допустить любой ценой новых вооруженных выступлений против Кабула. Однако Факира Леваная племена Вазиристана выдать отказались, дипломатично заявив, что «примут меры к его поимке»{15}. Дальнейшие события показали, что на джирге в г. Гардезе собралась лишь часть представителей вазиров и масудов. Они не могли, несмотря на все свои заверения в верности, гарантировать Кабулу примирения с племенами Вазиристана.
Вазиры и масуды, не дожидаясь возвращения их сородичей из г. Гардеза, уже в первых числах апреля 1933 г. начали небольшими отрядами проникать в район Хоста. Силы их быстро увеличивались, так как их вновь поддержали мангалы и ряд других пуштунских племен. В середине апреля в Южной провинции между ними и афганскими правительственными войсками возобновились боевые действия. 17 апреля в Хост прибыл Леванай, который объединил силы восставших и начал энергичное наступление на крепость Матун. В очередной раз эта цитадель оказалась на грани сдачи.
В этой критической для ее гарнизона ситуации один из афганских офицеров устроил доверчивым повстанцам ловушку: над Матуном был поднят белый флаг, но, когда горцы в полный рост подошли к крепостным стенам, по ним был открыт шквальный огонь из всех видов оружия. Понеся большие потери, они стали в панике отступать в направлении Вазиристана.
На индо-афганской границе их перехватывали британские пограничные части. Благодаря активным действиям англичан у пуштунов изъяли до 4,5 тыс. винтовок, а многие горцы были арестованы{16}. Факиру Леванаю вновь удалось спастись, и он укрылся у момандов. Активная деятельность этого «буревестника» зоны пуштунских племен закончилась. Видимо, приграничные племена не простили ему нескольких поражений подряд и перестали считать его своим лидером. Несмотря на это, горцы не выдали его Надир-шаху или англичанам.
Вместо одного племенного лидера, призывавшего к борьбе против «узурпатора» Надир-шаха, в «независимой» полосе вскоре появился новый «родственник» Амануллы некий Амин Джан, продолживший дело Факира Леваная.
В мае 1933 г. Амин Джан прибыл в небольшое горное селение Коткай в Баджауре. Заявив о своих претензиях на афганский престол, он встретил поддержку у местных момандов, которые предоставили ему небольшой отряд своих воинов. Появление «коткайского претендента» у момандов сильно встревожило Надир-шаха и его братьев, которым стоило больших трудов и денег весной 1933 г. предотвратить антиправительственный мятеж в Восточной провинции и не допустить присоединения момандов «независимой» полосы к силам восставших, действовавших в Южной провинции. Летом 1933 г. эта опасность возникла вновь. Чтобы ликвидировать деятельность Амин Джана, Надир-шах обратился за помощью к вице-королю Британской Индии. По «совету» (!) афганского короля английское правительство начало карательную операцию в Баджауре{17}.
30 июля 1933 г. британское командование заявило племенам Баджаура, что через 40 часов начнется воздушная бомбардировка Коткая, Хара и нескольких других населенных пунктов. 1 августа в результате авиаударов Коткай был разрушен. Эта акция устрашения обошлась без больших человеческих жертв, так как население успело укрыться в пещерах. Не пострадал и Амин Джан, переехавший заранее в соседнее селение Хашим, где его гостеприимно принял влиятельный Дилавар-хан{18}.
С 1 по 10 августа 1933 г. британская авиация осуществляла операции против момандов. Одновременно в район пребывания «коткайского претендента» пробивались Пешаварская и Ноушерская бригады британских войск. Вскоре Амин Джан был захвачен в плен{19}. С его арестом была ликвидирована угроза восстания момандов против афганского правительства. В очередной раз Надир-шах с английской помощью смог одержать верх в борьбе против приграничных племен и амануллистов, действовавших среди них.
Победа над восставшими не устранила причин недовольства пуштунов политикой Надира, а приграничные племена сохранили свою боеспособность. В связи с этим афганское правительство постаралось закрепить военный успех политическими мерами. Летом 1933 г. оно заключило соглашение с племенами Южной провинции. Согласно этому документу пуштунские вожди от имени своих соплеменников обязались хранить верность режиму Надир– шаха и пресекать любую антиправительственную деятельность.
Но племена категорически отказались посылать своих воинов на службу в армию и разоружиться. Вожди заявили военному министру Махмуд-хану: «Все племена Южной провинции находятся в распоряжении правительства и по первому требованию выступят на защиту его. Помимо того, от племен Юга в армии есть офицеры и ученики в военных школах, плюс пограничная охрана, которая полностью взята из племен. На большее мы не согласны»{20}.
Вопрос о разоружении племен был настолько единодушно отвергнут вождями племен, что военный министр не рискнул больше выносить его на обсуждение. Следует отметить, что эту проблему Махмуд-хан обсудил до начала джирги лишь с лояльными центральной власти пуштунскими вождями. Однако даже они резко выступили против сдачи оружия правительству. Их ответ брату короля гласил: «Если перед джиргой поставить вопрос разоружения племен, она не даст на это своего согласия. Если джирга под сильным давлением и согласится, этому решению не подчинится само население. Население Южной провинции не даст своего оружия, так как оно ему нужно для самозащиты. Правительство в первую очередь должно устранить существующие разногласия между племенами Юга. Устранив эти разногласия, можно будет пытаться ставить вопрос о разоружении племен, и то частичном»{21}.
Благодаря дипломатическим способностям военного министра Махмуд-хана был все же достигнут компромисс между правительством и приграничными племенами. Кабул временно отказался от призыва солдат из пуштунских племен и планов разоружения населения Южного Афганистана. А племена Южной провинции, в свою очередь, прекратили борьбу против правящей династии Яхья-хель. На несколько лет положение в южных районах Афганистана стабилизировалось. Но неуклонная политика афганского правительства на укрепление центральной власти в стране и его открытое сотрудничество с Великобританией против приграничных племен впоследствии привели к новым восстаниям в районе индо-афганской границы. Следует также отметить, что подавление восстания приграничных племен в 1933 г. стало последней победой Надир-шаха, так как вскоре он был убит амануллистом.
Глава 25
Афганская вендетта и СССР
В 1933 г. вооруженное выступление приграничных племен по обе стороны «линии Дюранда» и рост недовольства жесткой политикой Надир-шаха возродили у Амануллы надежды вернуть себе афганский престол. Его правой рукой в этом авантюрном предприятии стал Гулям Сиддик-хан Чархи. Общую схему плана свержения «узурпатора» Надира в 1933 г. можно восстановить, изучив донесения советских дипломатов в Стамбуле, куда в июле этого года прибыл экс-эмир. В турецкой столице Аманулла пробыл длительный срок и несколько раз встречался с президентом Кемаль-пашой Ататюрком, от которого хотел получить военную помощь для своего возвращения в Афганистан. Переговоры с Кемаль-пашой прошли успешно.
Вскоре в советское консульство в Стамбуле прибыл Сиддик-хан. Бывший министр иностранных дел Афганистана заявил: «В Афганистане готовится восстание амануллистов. Все необходимые приготовления к перевороту закончены, и успех восстания обеспечен. Центром восстания избран Джелалабад, а плацдармом действий Северный Афганистан с центром в Мазари-Шарифе. Вмешательство англичан якобы исключено, так как они заняты восстаниями (пуштунов. – Ю. Т.) в Северо-Западной Индии»{1}. Через своего посланника Аманулла просил обеспечить ему проезд на родину и желал лично встретиться с консулом СССР.
При анализе информации, изложенной Сиддик-ханом, сразу же возникает ощущение, что он сообщил какому-то рядовому советскому дипломату лишь малую часть тех сведений, которые мог бы сообщить лично консулу. К примеру, вопрос о содействии СССР Аманулле-хану в реализации его плана свелся всего лишь к получению проездной визы. Однако при этом Сиддик-хан упомянул, что «плацдармом» предстоящего восстания против Надир-шаха будет Северный Афганистан и Мазари-Шариф. Без активной помощи советской стороны этот район не мог стать базой для военных операций против династии Яхья-хель.
