На следующий день Цезарь, благополучно избежав шторма на море, высадился на пустынном греческом берегу незаметно для неприятеля. Помпей в то время двигался к Диррахию, и Цезарю удалось захватить несколько деревень, находившихся к югу от этого города. Диррахий располагался у западной оконечности Эгнатиевой дороги, ведущей через Балканские горы к Эгинию. Когда Помпей узнал о высадке Цезаря и о его марше к Диррахию, он ускорил продвижение своего войска, опередил Цезаря и разбил лагерь на берегу реки Апс вблизи этого города. В «Гражданской войне» Цезарь пишет — это утверждение вызывает сомнения — о том, что когда солдаты Помпея узнали о приближении грозного неприятеля, в войске началась паника, которую остановил Лабиен, сумевший сплотить солдат и поднять их боевой дух.
Цезарь разбил свой лагерь на другом берегу Апса. Противники не спешили предпринимать активные действия. Помпей соблюдал осторожность, не принимая во внимание наставления оптиматов без промедления атаковать неприятеля, и предпочитал дожидаться оплошности Цезаря, а тот избегал сражения, дожидаясь оставшихся в Италии легионов, за которыми послал корабли в Брундизий. Однако Бибул, коривший себя за то, что просмотрел переправу Цезаря в Грецию, решил не повторять досадной ошибки и блокировал своим флотом подходы к лагерю неприятеля. Когда корабли с солдатами на борту вышли из Брундизия в море, они не смогли пробиться к лагерю Цезаря и повернули обратно, при этом один корабль был захвачен Бибулом, который распорядился его поджечь со всеми людьми на его борту. Вскоре Бибул, не жалевший себя и проводивший все время в море, простудился и умер.
Не дождавшись застрявшего в Италии войска, Цезарь в который раз попытался вступить в переговоры с Помпеем. Цезарь подготовил послание и направил с ним в неприятельский лагерь Луция Вибуллия Руфа. Тот состоял раньше главным механиком войска Помпея, но попал в плен под Корфинием, а после того как Цезарь отпустил его на свободу, опять попал к нему в плен, но только теперь в Испании. Руф пользовался у Помпея влиянием, поэтому выбор Цезаря и пал на него.
Пора, писал Цезарь, утишить наш гнев и отложить в сторону оружие. Римляне более всего на свете желают, чтобы противники прекратили сражаться. Поскольку Цезарь владел Римом и ему подчинялись магистраты, он мог использовать в своих интересах стремление римлян к миру, инициатором которого являлся. Без армии Катон и его сторонники вынуждены будут прекратить сопротивление и сдаться Цезарю.
Когда Руф явился к Помпею и начал зачитывать послание Цезаря, Помпей оборвал его и гневно проговорил: «Зачем мне жизнь, зачем мне гражданские права, если я ими буду обязан милости Цезаря?»[53]
Цезарь, конечно, предполагал, что Помпей отвергнет его мирные предложения, но в то же время, несомненно, считал, что, в очередной раз предложив мир Помпею, он выиграет в общественном мнении.
Но Цезарь не оставил попыток добиться мирного соглашения. Лагеря Цезаря и Помпея разделял только Апс, и солдаты этих вражеских лагерей часто приходили к реке и разговаривали друг с другом. Воспользовавшись этим, Цезарь послал своего легата Публия Ватиния на берег реки, чтобы тот попытался склонить неприятельских солдат к миру, даже если их командиры этого не хотят. Ватиний, превосходный оратор, использовал все свое красноречие для достижения цели. Ему ответили, что на следующий день к реке для переговоров придут полномочные представители. И вот назавтра при стечении большого числа людей с обеих сторон переговоры действительно начались. Ватиний призывал к миру, но тогда из неприятельских рядов выступил Лабиен и стал ему возражать. Во время этого разговора в стоявших у самой воды людей Цезаря с другого берега Апса вдруг полетели копья. Ватиний не пострадал (солдаты прикрыли его щитами), но многие были ранены. Встреча закончилась гневным восклицанием Лабиена: «Перестаньте говорить о примирении. Никакого мира у нас быть не может, пока нам не доставят головы Цезаря!» Цезарь исчерпал все возможности для достижения мирного соглашения, а для сражения с неприятелем у него не хватало войск. Об оставленных в Брундизии легионах не было ни слуху ни духу, и он начал было подумывать, что их командиры умышленно тянут время или вовсе решили его оставить.
Наконец однажды вечером после ужина Цезарь сказал своим сотрапезникам, что устал и отправляется спать, а сам тайком переоделся рабом и отправился в устье Апса, чтобы нанять корабль и отправиться самому за своими войсками, оставшимися в Брундизии.
Найдя двенадцативесельное суденышко, он сказал капитану (вероятно, контрабандисту), что его послал Цезарь со срочным письмом в Брундизий. Но капитан отказался пуститься в плавание ночью, когда с запада задувает почти что шторм, а у побережья полно кораблей Помпея. Дело решили деньги, и капитан вывел в море свое суденышко.
Он не обманывал Цезаря: с запада то и дело налетал яростный ветер, грозивший пустить корабль ко дну. Наконец капитан, не в силах совладать со стихией, приказал гребцам повернуть корабль назад. Услыхав это, Цезарь взял капитана за руку и сказал: «Вперед, любезный, смелей, не бойся ничего: ты везешь Цезаря и его счастье»[54].
Корабль снова пошел на запад, но вскоре волны стали его захлестывать, а грести стало невмоготу. Цезарь, хотя и с большой неохотой, согласился повернуть назад. Когда он возвратился в лагерь, солдаты толпой вышли ему навстречу, упрекая его за то, что он отправился в опасное путешествие, и наконец заявили, что одолеют войско Помпея и без оставшихся в Брундизии легионов.
В один из апрельских дней Цезарю доложили, что на западном горизонте показались долгожданные корабли (под командованием Марка Антония). До этого Цезарю все-таки удалось переслать в Брундизий приказ о немедленной отправке к нему оставшихся в этом городе легионов вне зависимости от погоды на море. Но когда корабли были уже видны, их снесло к северу внезапно поднявшимся южным ветром, и они причалили к берегу в сорока милях от лагеря Цезаря, а один из кораблей с двумястами новобранцами на борту отстал от флотилии и ночью остановился на якоре, как оказалось, у берега, занятого противником. Новобранцам с отставшего корабля пообещали сохранить жизнь, если они сдадутся, а когда они высадились на берег и сложили оружие, их всех истребили. По-другому поступил Цезарь, когда ему в руки попали моряки-помпеянцы, преследовавшие на шестнадцати кораблях флотилию Марка Антония. Все эти корабли ночью наскочили на скалы рядом с лагерем Цезаря. Часть экипажей этих судов утонула, а другая была снята со скал солдатами Цезаря. Так вот, он помиловал всех спасенных и отпустил восвояси.
Когда к Цезарю присоединились легионы Марка Антония, он переместил свой лагерь в другое место: между позициями Помпея и Диррахием, отрезав тем самым противнику пути подвоза по суше провианта и фуража. Впрочем, Помпей не испытывал трудностей с кормом для лошадей. Его лагерь, расположенный на возвышенности, окружали луга, где лошади легко находили себе пропитание, да и лежащие за этими лугами холмы были покрыты сочной травой. Чтобы лишить лошадей этих пастбищ и заодно отсечь осажденных от впадающих в море ручьев с питьевой водой, Цезарь решил возвести вокруг лагеря неприятеля сплошную линию оборонительных укреплений, соединив естественные холмы с насыпными земляными валами. Такая кольцевая линия укреплений могла бы иметь, как рассудил Цезарь, и политическое значение. Если именитый полководец Помпей, завоеватель Востока, окажется окруженным войском мятежников, то это не только подорвет его репутацию в стане его сторонников, но и обесславит у иноземных народов.
И Цезарь возвел кольцевую линию укреплений длиною в шестнадцать миль без особых попыток Помпея помешать такому строительству. Зато Помпей построил вокруг своего и так хорошо укрепленного лагеря собственный оборонительный вал, в результате чего между неприятельскими редутами образовалась, как сейчас говорят, нейтральная полоса. Как писал Цезарь, «при таком характере войны обе стороны изобретали и новые способы ее ведения»[55]. Так, когда помпеянцы определяли по сторожевым огням, что солдаты Цезаря стоят в карауле у укреплений, они незаметно подкрадывались и осыпали неприятеля стрелами, а затем поспешно возвращались к своим. Наученные этим опытом, солдаты Цезаря стали зажигать ложные огни, а когда помпеянцы приближались к этому месту, то внезапно со стороны нападали на них. Такие мелкие стычки продолжались до начала июля.
Все это время солдаты Цезаря страдали от недостатка питания. Они даже отыскали особый корень, называвшийся «хара», и стали делать из него подобие хлеба. Чтобы противник не злорадствовал по поводу нехватки в лагере Цезаря продуктов питания, они однажды подошли к лагерю и, перебросив через вал несколько таких хлебцев, крикнули, что пока они станут выкапывать корень «хару», который произрастает вокруг в несметном количестве, они не прекратят осады Помпея. Когда Помпею принесли несколько таких хлебцев, он раздраженно сказал, что если солдаты Цезаря питаются такой дрянью, то они, должно быть, животные, а не люди.
