был построен в честь бога-солнца Амона. Лицом он смотрел прямо на восток, через Нил, на другой больший храм Амона в Карнаке {252}. На одной стене Хатшепсут приказала вырезать рельеф: Амон в весьма выразительной позе наносит визит матери Хатшепсут. Создавалось впечатление, что Хатшепсут была зачата самим богом.
Разыгрывая обе стороны родительской карты, она также поручила выгравировать надпись, заявляющую, что Тутмос I, ее земной отец, приказал перед смертью короновать ее правительницей Египта. Эта коронация состоялась перед всем двором в Новый год и продемонстрировала, что Хатшепсут имеет право притязать на имя Гора и править как царица Верхнего и Нижнего Египта.
Так как вся история с завещанием Тутмоса I была целиком сфабрикована, можно было ожидать, что кто-либо из придворных запротестует. Но записей о каком-либо протесте нет – это предполагает, что Хатшепсут смогла перетянуть на свою сторону самых могущественных придворных, убедив их, что она будет лучшим правителем, чем Тутмос III, теперь уже подошедший к возрасту вступления на престол. Конечно, она имела сильную поддержку одного из самых могущественных людей Египта – Сенмута, верховного жреца Амона. В течение нескольких лет она одаривала его головокружительной массой титулов. Он стал главным архитектором, распорядителем царской лодки, надзирателем за сеятелями Амона, надзирателем за полями Амона и надзирателем за коровами Амона, садами Амона и ткачами Амона.
Это делало его могущественным – но непопулярным. Сенмут, шептались люди, был для Хатшепсут гораздо большим, чем просто советчиком. Беглый рисунок, найденный на стене пещеры возле заупокойного храма Хатшепсут, изображает очень маленького Сенмута с поднятым членом, осторожно крадущегося вверх позади очень крупной и мужеподобной Хатшепсут – грубый комментарий по поводу могущественной правительницы и ее амбициозного фаворита {253}.
Хатшепсут никогда официально не смещала молодого Тутмоса III. Она просто изображала из себя старшего из двух правителей. Далеко не одна из ее статуй показывают ее с царским головным убором и даже с формальной квадратной бородой коронованного фараона. В заупокойном храме ее фигуру вырезали во время празднования хеб-сед, ритуального обновления власти. Тутмос III тоже присутствует на этих рельефах, празднуя вместе с царицей. Но только Хатшепсут изображена действительно исполняющей бег – центральное ритуальное действие обновления при хеб-сед, ритуал, который определяет способность фараона обеспечить возвращение нильских вод {254}.
Собственные надписи Тутмоса III рассказывают нам, где он провел большую часть времени правления Хатшепсут – вдали от Мемфиса, отсылаемый своей теткой сражаться то в одной, то в другой кампании, в основном в новой северной провинции Египта, где западные семиты постоянно угрожали поднять мятеж.
Вероятно, она надеялась, что он погибнет в бою. То, что он не умер от ран и не был предательски убит, говорит об его осмотрительности – а также заставляет предположить, что армия была куда менее очарована Хатшепсут, чем Сенмут и жители столицы. Наверняка Хапшепсут вкладывала почти всю свою энергию в домашние проекты, в особенности в строительство – в Древнем мире число строений, которые возвел царь, считалось прямым показателем его успеха, и Хатшепсут желала, чтобы не возникало вопросов о ее величии. Армия же тем временем не добивалась особых успехов – почти двадцать лет {255}.
Через двадцать один год после смерти мужа, имея взрослого соправителя и пасынка, в своей почетной ссылке закаленного годами сражений, Хатшепсут умерла. Ее фаворит и канцлер Сенмут также умер вскоре после нее.
Нет прямых свидетельств того, что Тутмос III был причастен к этим смертям. Но сразу после них он вернулся с фронта и начал беспощадно стирать отовсюду имя своей мачехи. Ее титулы были сцарапаны со всех памятников, какие он только мог найти. Рельефы, демонстрирующие ее божественный статус, были разбиты. Он сбросил ее статуи в расположенную неподалеку каменоломню. Хатшепсут приказала построить обращенные к солнцу обелиски в честь Амона; Тутмос III не разрушил их – вероятно, боясь мести бога, но вокруг них возвели стены, так что их не стало видно {256}. Он также приказал разрушить гробницу Сенмута. Ему исполнилось тридцать лет, и уже давно пора было приняться за работу.
Формально Тутмос III являлся царем Египта уже двадцать два года к тому времени, когда действительно взошел на трон. За все эти годы бездействия он накопил непомерные амбиции. Его кампании в последующие годы по своей интенсивности были воистину наполеоновскими [107]. Он превратился в анти-Хатшепсут, вынеся свои самые крупные стремления в область, которой она пренебрегала.
Тутмос III велел писцам двигаться с армией и описывать его кампании. Эти источники давно пропали – но фрагменты их, скопированные в других записях, показывают нам первые действия фараона. В том же году, когда умерла Хатшепсут, Тутмос III прошел через Ханаан. Царь Кадеша, города, расположенного чуть дальше, чем на полпути вдоль берега, собрал союз для выступления против захватчика. Тутмос встретился с ними у города Мегиддо, который стоял на перекрестке, у перевала через горы, отделяющие Египет от Месопотамии [108].
Самое дальнее продвижение Египта на север
Победа была оглушительной. Союзники под предводительством царя Кадеша отступили в город, да так быстро, что солдаты втаскивали друг друга через стены за одежду. Египтяне остановились, чтобы установить снаружи города палатки, что позволило защитникам захлопнуть ворота Мегиддо.
В отличие от ассирийцев, египтяне не имели большого опыта в штурме городских стен; у них не было осадных башен и лестниц {257}. Они должны были добить врага голодом. Через семь жутких месяцев царь Кадеша сдался вместе с военачальниками союзников. Египетская армия вернулась домой с победой, нагруженная сокровищами, вооружением, колесницами, домашним скотом, пленными и зерном: первые трофеи армии, восстановленной после Хатшепсут. Люди, которые в свое время отказались убить Тутмоса III, были теперь вознаграждены за свою верность.
Кампания, похоже, испугала окружающие государства. Семитские военачальники из близлежащих городов начали засылать Тутмосу III подарки, изо всех сил стараясь установить мир с суровым молодым человеком на юге. Те города, которые сопротивлялись, были атакованы и разграблены во время египетских кампаний, проведенных в течение нескольких последующих лет. Прибрежный город Яффа попытался поторговаться вместо того, чтобы сдаться без всяких условий. Согласно более позднему изложению, царь этого города согласился нанести визит египетскому командующему, чтобы обсудить условия мира; ему устроили банкет, а затем оглушили и спрятали в задней комнате. Египетский командующий вышел и сообщил вознице колесницы царя, что египтяне решили сдаться Яффе, возница должен поскорее вернуться и сообщить царице Яффы, будто ее муж возвращается с пленными. Вскоре на горизонте появилась процессия пленных египтян, несущих корзины добра из египетского лагеря. Но в каждой корзине сидел вооруженный воин; когда царица Яффы распахнула ворота города, воины выскочили из корзин и заставили город сдаться {258}.
Город Ардата был взят и разграблен более традиционным способом. Солдаты атаковали стены и разбили ворота, и тогда египетские войска, к великой своей радости, обнаружили, что все подвалы города полны вином. Они пьянствовали несколько дней, пока Тутмос III не решил, что пора прекращать веселье. Он приказал сжечь поля и фруктовые деревья и повел своих солдат к следующей цели {259}.
Тутмос III провел в кампаниях на севере почти два десятилетия. Он дошел до Кадеша и заставил город сдаться; он предъявил права на Алеппо; он даже взял
