Но приказы Гитлера не успевали за ходом событий на фронте. 7-го Лееб собирался приказать эвакуировать Тихвин, где XXXIX корпус замерзал и тонул в снегу, но его попросили задержать приказ, пока Кейтель и Йодль, близкие к Гитлеру, не уговорят его принять решение. Гитлер неохотно согласился, но с условием, что шоссе и железная дорога на Волхов будут продолжать оставаться в руках немцев. 9-го Тихвин был эвакуирован. Лееб не видел другого решения, кроме как отойти за реку Волхов. Еще шесть дней Гитлер не давал на это согласия. Однако когда 15-го Лееб сказал ему, что иначе XXXIX корпус будет полностью уничтожен, Гитлер согласился с тем, чтобы отвести часть за реку. 24-го группа армий «Север» отвела корпус за Волхов, после чего Гитлер приказал удерживать этот рубеж «до последнего человека».
За день до того, как группа армий «Север» оставила Тихвин, армия «Карелия» завершила свои операции в Восточной Карелии. Погода помешала и финнам. В октябре, наступая с юга и запада, армия «Карелия» оттеснила русских к Медвежьегорску. 19 октября II корпус занял оба берега реки Суны. 3 ноября финские части, подошедшие с юга, взяли Кондопогу, а через два дня соединились с частями II корпуса севернее озера Лижм. Но затем наступление остановил стремительный натиск зимы, и в середине ноября стало ясно, что силы передовых частей финнов на исходе. Последним отчаянным рывком они 5 декабря взяли Медвежьегорск, на следующий день — Повенец, а 8-го взяли в окружение район южнее Медвежьегорска. Затем они построили укрепления на Маселькя, линии водораздела между Белым морем и Финским заливом, соорудив настоящий оборонительный вал от Онежского озера до Сегозера. После этого наступательные операции были прекращены на всем финском фронте, и Маннергейм начал демобилизацию мужчин старших возрастов.
Совоюющие стороны и братья по оружию
Германо-русский конфликт был борьбой не на жизнь, а на смерть между Гитлером и Сталиным — двумя величайшими злодеями всех времен и народов. Географическое положение и ненасытная жадность советского правительства заставили Финляндию обратиться к одному из них за спасением именно в тот момент, когда ее традиционные западные друзья, Великобритания и Соединенные Штаты, пытались сами удержаться на ногах. Ситуация могла сложиться менее болезненно, если бы в ходе «Зимней войны» Финляндия не завоевала большую симпатию на Западе, который считал ее войну против Советского Союза справедливой. Попытки спасти остатки демократии, не подпасть под полное влияние Германии и сохранить себя как нацию заставляли финнов прибегать к уловкам красноречия, настаивать на особом собственном статусе «совоюющей стороны» и называть своих немецких друзей не союзниками, а «братьями по оружию». Эти семантические различия на поверхности создавали довольно смехотворную картину, но на деле были свидетельством существования сил, которые должны были влиять на всю военную политику Финляндии. Справедливости ради следует сказать, что для немцев эта позиция была необычной и невыгодной, поскольку она позволяла финнам играть в независимость, чем последние часто и охотно пользовались.
Чего именно ждали финны, вступая в войну, сказать трудно. Чего требовать от маленькой страны, очутившейся в центре великой битвы, если даже великие державы в то время не могли позволить себе роскошь вести логичную и последовательную политику? Их официальные военные цели были ограничены возвратом потерянных территорий, но ясно, что при случае финны не отказались бы и от большего. То, что у Маннергейма и его окружения были милитаристские устремления (особенно в первые месяцы войны), видно невооруженным глазом[35]. Наиболее радикально финские военные цели сформулировал Рюти в беседе с личным посланником Гитлера Шнурре в октябре 1941 г.: Финляндия хотела получить весь Кольский полуостров, всю советскую Карелию с границей от Белого моря до Онежского залива, далее на юг, до южного берега Онежского озера, по реке Свирь, южному берегу Ладожского озера и Неве вплоть до ее впадения в Финский залив. Рюти согласился с немцами, что Ленинград как населенный и промышленный центр должен исчезнуть. Он считал, что небольшую часть города можно сохранить как немецкую факторию. Позже он говорил германскому послу, что в будущем Финляндия не хочет иметь общую границу с Советским Союзом, и просил Германию аннексировать всю территорию России к югу от Архангельска.
И все же даже в победоносные и опьяняющие месяцы 1941 г. реалистическая оценка собственных сил и глубоко укоренившееся в народе убеждение, что Финляндия не должна ввязываться в войну против демократических режимов, до некоторой степени умеряли амбиции финнов. К этому следует добавить постоянное беспокойство, вызывавшееся отвращением к нацистскому правительству Германии, и крепнущие подозрения, касавшиеся агрессивных планов последнего в отношении самой Финляндии. Элемент нерешительности в финской политике усиливался пониманием того, что ни Великобритания, ни Соединенные Штаты не слишком рады своей внезапно возникшей дружбе со Сталиным.
Первый явный кризис из-за связей Финляндии с Западом произошел в июле 1941 г. после того, как германский министр иностранных дел Риббентроп 9-го потребовал, чтобы Финляндия порвала дипломатические отношения с Великобританией. Немцы утверждали, что британское посольство в Хельсинки, насчитывавшее 53 человека, собирает разведывательные данные для Советского Союза. Хотя нет никаких сомнений в том, что британцы намеревались пользоваться своим посольством в Хельсинки, в том числе и в интересах Советского Союза, однако можно догадаться, что за спиной Риббентропа стоял Гитлер, который стремился искоренить даже чисто символические свидетельства британо-советского сотрудничества. Поводом для требования Риббентропа было упоминание Сталиным в речи от 3 июля о помощи Великобритании и США и переговоры, плодом которых стало заключение британо-советского договора о сотрудничестве, подписанного 12 июля 1941 г.
Финны, которые рассчитывали на быструю войну и явно надеялись избежать кардинальных изменений в отношениях с Западом, пытались оттянуть решение, но после повторного обращения немцев были вынуждены 22 июля сообщить германскому послу, что кабинет уполномочил министра иностранных дел «провести соответствующие переговоры и при необходимости разорвать дипломатические отношения с Англией». Финское правительство все еще надеялось на инициативу со стороны Великобритании, но британцы такого намерения не имели; поэтому 28 июля Финляндия заявила, что собирается закрыть свое посольство в Лондоне «до особого распоряжения», и ждала реакции англичан. Вопрос разрешился через три дня, когда самолеты с британского авианосца совершили налет на Печенгу. Финны тут же отозвали свое посольство, и британцы были вынуждены сделать то же самое.
В это время Государственный департамент США занимал выжидательную позицию, опираясь на то, что, судя по официальным заявлениям, Финляндия не собиралась вести военные действия за пределами своих старых границ. В середине августа Советский Союз, заинтересованный в том, чтобы уменьшить количество войск, принимавших участие в войне с Финляндией, уполномочил Государственный департамент США предложить финнам мир с территориальными уступками. 18 августа заместитель государственного секретаря Самнер Уэллес передал это предложение финскому послу в Вашингтоне в весьма недвусмысленных выражениях, но из Хельсинок ответа не последовало.
Придя в ярость оттого, что его предложение отвергли, Сталин начал требовать, чтобы британцы либо остановили финнов, либо объявили им войну. Под его давлением британское правительство 22 сентября предупредило Финляндию через норвежское посольство в Хельсинки, что оно не потерпит вторжения финнов на исконно русские территории[36]. 3 октября государственный секретарь США Корделл Халл подкрепил предупреждение англичан, сказав финскому послу, что Соединенные Штаты рады возврату потерянных финских территорий, но теперь многое зависит от того, остановится ли Финляндия на этих рубежах.
Когда в октябре германские войска стремительно приближались к Москве, Государственный департамент США все больше и больше волновал маршрут снабжения России через Мурманск, и в конце месяца он предпринял решительный шаг. Нота от 27 октября цитировалась выше в связи с последней попыткой Фалькенхорста взять Лоухи. Целью ноты было серьезное предупреждение, но из-за ошибки при передаче финны получили более ранний и куда более решительный вариант документа, где содержалось требование прекратить военные действия и вернуться к границам 1939 г. Видя, что с ответом на ноту финское правительство не торопится, в начале ноября Государственный департамент опубликовал сообщение об августовском предложении мира. В длинной ноте от 11 ноября финское правительство еще раз кратко перечислило свои обиды на Советский Союз, охарактеризовало предложение мира «не как ходатайство или даже рекомендацию со стороны Соединенных Штатов, но… просто как информацию для размышления» и отказалось «заключать какие бы то ни было соглашения, которые могли бы… нанести ущерб государственной безопасности Финляндии искусственным временным прекращением или полной отменой абсолютно справедливых военных операций».