После катастрофы под Седаном армии Мак-Магона наступила очередь Рейнской армии маршала Базена, которую прусские войска заперли в Меце. Это была лучшая французская армия. После двух месяцев бездействия Базен объявил о капитуляции своей 170-тысячной армии перед примерно такими же по численности прусскими войсками, блокировавшими город. «Что такая сила, величиною с армию Наполеона под Лейпцигом, могла быть вообще принуждена к сдаче, — это факт неслыханный в истории войн» (Х. Дельбрюк). За капитуляцией Базена скрывалась политическая подоплека, о чем знали немногие: маршал после свержения Наполеона III оставался убежденным монархистом и ненавидел новоявленную французскую республику больше, чем пруссаков.
После войны Базен будет осужден судом на 20 лет тюремного заключения, но ему организуют побег из тюрьмы, и он умрет в нищете на чужбине, в Испании.
Самопоражение Франции
Разлад между республиканским правительством и консервативным генералитетом ощущался и в осажденном прусской армией Париже, где многие военачальники и командиры не желали по-настоящему сражаться. «Попытка отстоять Париж от пруссаков — чистое безумие», — заявлял комендант столицы генерал Трошю. «Французские генералы служили Мольтке лучше, чем его собственные немецкие», — иронизировал один из депутатов французского парламента. К тому же Париж сотрясали восстания рабочих, называвших буржуазное республиканское правительство национальной обороны «правительством национальной измены». Растерявшееся и деморализованное правительство в конце января 1871 г. подписало договор о капитуляции Парижа.
Итоги войны
В феврале 1871 г. начальник прусского генштаба Мольтке с особой тщательностью и удовольствием подсчитал общее число плененных во франко-прусской войне солдат и офицеров противника: 723 355 человек. Таких цифр в военной истории еще не бывало.
При предъявлении Пруссией условий мира побежденным многие европейские монархи просили Вильгельма I и Бисмарка не унижать Францию и ограничиться денежной контрибуцией. Но Пруссия все жб отторгла у нее в пользу Северогерманского союза Эльзас и Лотарингию. Это не имеет другой цели, оправдывался Вильгельм I, кроме «как отодвинуть точку отправления французской армии, которая в будущем захотела бы на нас напасть»[9].
Начальник германского генерального штаба Х. Мольтке-старший
Гордость победителей
Широко известным в Германии и других странах было мнение, что в войнах 1866 и 1870–1871 гг. победил немецкий школьный учитель. В этом была доля истины, ибо благодаря прусской системе школьного обучения 90 процентов прусских солдат умели читать и писать, что сказывалось на их воинском обучении.
Творцом этих побед называли также Клаузевица, чей труд «О войне» штудировали прусские офицеры. Высочайших похвал удостоился генерал Мольтке, руководитель и «стратегический гений» прусского генштаба. И все же на первом месте был Бисмарк, «отец прусского милитаризма» и непосредственный организатор победоносных войн, приведших к событию большого исторического значения — объединению Германии в единое государство. Возникла «Велико-Пруссия» — Германская империя.
Роль титулования в политике
Любопытным был спор между Бисмарком и Вильгельмом I о том, как именовать главу новой великой державы — Германской империи. Вильгельм хотел называться императором Германии или императором германцев, Бисмарк же настаивал на титуле «германский император». В отличие от Вильгельма, не видевшего никакой разницы в этих понятиях, рейхсканцлер учитывал, что наименование «император Германии» противоречило бы тому, что в империю объединялись 22 королевства и княжества со своими монархами, а «император германцев» претендовал бы на несколько миллионов немцев, живших в Австрии.
18 января 1871 г. великий герцог Баденский, произносивший поздравительную речь на церемонии объединения, был вынужден пойти на хитрость: он использовал выражение «император Вильгельм». Последний был так рассержен этим, что, прощаясь с присутствующими, прошел мимо Бисмарка, даже не кивнув ему. Но в конечном счете утвердилось титулование императора, предложенное Бисмарком: «германский император».
Эпизод франко-прусской войны 1870–1871 гг.
О высшем искусстве политики
Германский кронпринц Вильгельм, видя, что его деду, Вильгельму I, приходится почти во всем слушаться Бисмарка, как-то посоветовал ему дать рейхс-канцлеру отставку. Потрепав внука по щеке, тот возразил ему с улыбкой: «И я, и государство нуждаемся в Бисмарке, потому что он — единственный человек, который умеет жонглировать пятью-шестью шарами, из которых, по крайней мере, два постоянно находятся в воздухе, а я этого не умею».
Бисмарк, превзошедший Клаузевица
Прусскому военному теоретику 1-й половины XIX в. Клаузевицу принадлежит следующее знаменитое положение-афоризм: «Война есть продолжение политики другими средствами». Бисмарк вел дипломатические дела Пруссии так, что его называли «Клаузевицем в расширенном варианте», исповедующим девиз: «Политика является той же войной, только другими средствами».
Бисмарк о двух тенденциях в германском вопросе
«Военные имеют центробежную карту действий, а я — центростремительную», — говорил Бисмарк, имея в виду приращение германских территорий с помощью армии и свою роль как организатора общегерманской государственной власти.
Война как «критерий истины»
Войну Бисмарк считал естественным явлением в жизни народов и объяснял ее следующим образом: «Война есть нравственное лекарство, которым пользуется природа, когда не хватает остальных средств, чтобы вернуть людей на истинный их путь».
Бисмарк и насилие
Князь Гогенлоэ, друг «железного канцлера» Бисмарка, говорил о нем после первой мировой войны: «Он был тем, кто создал умонастроение немцев в 1914 г. В течение десятилетий после военных успехов 1866–1870 гг. они (немцы) приучились верить в могущество насилия».
Иной Бисмарк
Активно используя военную мощь Пруссии в Западной Европе, Бисмарк оставался твердым сторонником мирных отношений с Россией. Уважение к великому восточному соседу он приобрел еще в 1859–1862 гг., когда служил прусским посланником в Петербурге (по окончании этой миссии Александр I удостоил его орденом святого Александра Невского). «Хорошие отношения с Россией, — не раз подчеркивал Бисмарк, — составляют для нас величайшую ценность».
Бисмарк поддерживает Россию
В 1870 г. Бисмарк не возражал против того, что Россия, воспользовавшись поражением французов в войне с Пруссией, аннулировала «антирусские» черноморские статьи Парижского договора 1856 г. (после неудачной Крымской войны). Однажды он сказал Шувалову, русскому послу в Берлине: «Германия не станет возражать, увидев вас владельцами не только черноморских проливов, но и самого Константинополя».
Правило баланса сил
В 1877 г. Бисмарк не поддержал Австрию, сделавшую резкие дипломатические заявления по поводу войны России на Балканах против Турции. На вопрос русского посланника о позиции Германии в случае русско-австрийской войны, он ответил, посмеиваясь, что австрийцы без немцев никогда такую войну не начнут. А если такое вдруг случится, продолжал он, то «Германия, конечно, может перенести, чтобы ее друзья (Россия и Австрия) выигрывали друг у друга или проигрывали сражения, но чего она никогда не допустит, так это потери любой из них независимости и права голоса в Европе». Русско-австрийская война не состоялась.
Этого не предвидел Бисмарк
После Берлинского международного конгресса 1878 г., на котором председательствовал германский рейхсканцлер Бисмарк, отношения России и Пруссии стали портиться. Принятые на этом конгрессе решения во многом перечеркнули результаты, достигнутые Россией в русско-турецкой войне 1877–1878 гг. Все последующие контакты Бисмарка с русским канцлером Горчаковым (в кулуарах дипломатии их сношения именовались «битвой железных канцлеров») приводили лишь к ухудшению русско-германских отношений.
Последнюю волю Вильгельма I, завещавшего своему внуку (будущему императору Вильгельму II) «относиться к России с нежной предупредительностью», Бисмарк не мог исполнить. Александр III все отчетливее вел Россию к союзу с Францией и Великобританией (будущей Антанте).
«Русские указали на дверь своему старому могучему и надежному другу, — говорил Бисмарк. — Ну что же, мы себя не навязываем. Мы никому не набиваемся в друзья».
Географическая карта бисмарка
К концу 1880-х гг. некогда воинственный Бисмарк прекратил игру с войной. Его, в частности, совсем не манили колониальные завоевания, чего жаждали германские промышленники и юнкера. Одному из них, расстелившему перед ним карту африканского континента, он сказал: «Ваша карта Африки, конечно, очень хороша, но моя карта Африки лежит в Европе: здесь — Россия, а здесь — Франция, а мы — посередине, вот моя карта Африки».
