Сергей Михеенков - Серпухов. Последний рубеж. 49-я армия в битве за Москву. 1941

56

М. А. Зашибалов в канун начала войны командовал 86-й стрелковой дивизией, которая входила в состав 5-го стрелкового корпуса 10-й общевойсковой армии. Ночью, не дожидаясь приказа свыше, полковник Зашибалов поднял дивизию по тревоге, полки заняли оборону и утром на рассвете встретили противника огнем. Однако дивизия была вскоре смята. Последний бой провела под Суражем. Тяжелораненый полковник М. А. Зашибалов был вывезен в район Минска, а затем дальше в тыл.

Полковник М. А. Зашибалов прибыл в штаб 49-й армии для назначения командиром дивизии 13 ноября 1941 г. Следовательно, разговор его с командармом состоялся 13 декабря 1941 г.

Из этих воспоминаний, из перепалок полковника с офицерами штаба армии и самим командующим можно себе представить, какой характер имел рубака-полковник, всегда ходивший, как вспоминают ветераны 60-й стрелковой дивизии, с автоматом ППШ на груди. Тяжелый человек, настоящий боевой офицер.

Собственный портрет в стиле дивизионной журналистики сороковых годов Михаил Арсентьевич здесь дал очень точный. То, что бойцы видели своего командира дивизии в окопах, очень важно, тем более что его приход на передовую носил не формальный характер, а глубокой проверки состояния обороны и войск.

Заметьте, только в декабре 1941 г., через два месяца боев, в 60-й стрелковой дивизии наконец-то появились походные кухни. И то в батальонах. До рот такое фронтовое благо еще не дошло. «В пищевых котлах» — это зачастую на кострах, на самодельных печах, иногда в ведрах. В архивах мне где-то попадалась информация о том, что рабочие Серпухова в качестве шефской помощи отправили в дивизии на передовую достаточное количество ведер различного размера, изготовленных из нержавейки, для нужд солдатской кухни. Всем народом воевали.

Нужно отдать должное командованию 49-й армии, командирам дивизий, полков, батальонов и рот, что за это время они смогли так измотать противника на своем фронте и так укрепить свою оборону, что немцы уже не осмеливались активничать довольно продолжительное время.

Этот рассказ не соответствует действительности. Возможно, и сам автор воспоминаний в эту легенду о том, что раненых перед приходом в с. Волковское немцев эвакуировали, не верил. Поэтому повествует о гибели полкового комиссара Н. Ф. Каторгина устами своего начальника политотдела. Что и говорить, полковник М. А. Зашибалов был мудрым человеком, хорошо знавшим и службу, и жизнь, которая шла вокруг службы, во всех ее проявлениях.

На центральном участке Западного фронта контрнаступление началось значительно позже, чем на флангах.

О том, что немцы складывали тела своих убитых в сараях, рассказывают и местные жители. Тела убитых и умерших от ран и переохлаждения они замораживали и складировали в специально отведенных сараях. По всей вероятности, их должны были вывезти в тыл и там похоронить на воинских кладбищах. Но в декабре немцам было уже не до этого. Таким образом, в сараях были складированы и тела погибших в период, предшествовавший декабрьскому контрнаступлению.

Автор воспоминаний имеет в виду пос. Высокиничи, в то время районный центр Московской области. Это был важный коммуникационный узел, который немцы отдавать не хотели.

Ильинское (ныне Малоярославецкого района Калужской области) — то самое село на Варшавском шоссе, которое в октябре 1941 г. обороняли подразделения курсантов подольских, военных училищ, нанеся передовым частям немецкого LVII моторизованного корпуса большие потери. Сейчас в селе действует Музей боевой славы.

Автор рукописи неизвестен. Судя по тексту, кто-то из штабных работников 268-й пехотной дивизии.

Г. К. Жуков в период Битвы за Москву имел звание генерала армии. Маршалом он стал значительно позже. Видимо, в сознании немцев Г. К. Жуков прочно укоренился как маршал побед. А потому это уточнение несущественно.