Наиболее острый конфликт разгорелся после того, как уже упоминавшийся командир вновь созданного отряда Казанцев сообщил о том, что имеет надежную связь с подпольной организацией в Севастополе. Лучше бы он этого не делал. Между конкурирующими разведгруппами началась настоящая гонка, кто скорее свяжется с севастопольской организацией Ревякина. Первыми в нее включились разведчики из спецгруппы «Сокол», которая работала на РО Черноморского флота.
Вот как описывал Е.Б. Мельничук все, что происходило в дальнейшем. «21 марта на кордон Хыралан прибыл начальник штаба 7-го отряда Гаджиев с приказом Македонского арестовать Громова и Осокина. Если не подчинятся, применить оружие, а в случае сопротивления командира РО «Сокол» — арестовать и доставить в штаб 7-й бригады, а оттуда в штаб Южного соединения. Это же решение Македонского подтвердил Витенко, который пошел еще дальше, отдав приказ своим многочисленным сотрудникам в соединении и отрядах расстрелять Громова и Осокина, где бы они ни появились.
Эскорт Гаджиева и разведчики Глухова десять минут стояли друг против друга со взведенными автоматами. К счастью, благоразумие победило.
23 марта 1943 Глухое был вынужден информировать полковника Намгаладзе о том, что Македонский получил от начальника КШПД Булатова радиограмму с требованием всякую связь с группой Глухова прекратить, людей, пришедших из организации Ревякина, забрать. Далее Глухое сообщал, что Македонский приказал командованию 4, 6, и 7-й бригад флотских разведчиков в отряды не допускать, ничего им не давать (продовольствие) и не оказывать никакой помощи (проводники, ознакомление с обстановкой и т. д.). Командование 8-го отряда (Алиев и Аширов) по своей инициативе отдало приказ при появлении людей Глухова открывать по ним огонь.
Первого апреля Глухое вынужден был отправить радиограмму о результатах еще одного последнего контакта с командиром Южного соединения партизан Крыма: «01.04.1944 г. Намгаладзе. № 113.
Прибыл связной, посланный мною к Македонскому, результат прежний. Отказано во всем, выгнал матом, заявил, что хотя бы и было приказание с БЗ, все равно не дал бы ничего. Пусть Глухое не суется туда, где ему нечего делать (Севастополь), не его дело связываться с подпольными организациями, пусть хоть дело дойдет до Москвы, а двух моряков заберет (они отправлены мною на связь с радисткой). Удивляюсь, что военная организация не может поставить наместо зарвавшихся, страдающих манией величия и думающих, что я своей работой отбиваю у них славу в деле освобождения Крыма. Все сказанное касается командира 7-й бригады Вихмана, Селимова, Македонского, Витенко. Глухое» [83].
Весь этот ажиотаж привел к провалу Севастопольской подпольной организации, к гибели Ревякина и его подпольщиков. Оказавшийся между двух огней Казанцев сразу после освобождения Крыма был осужден и направлен в штрафную роту. Как я понял, вся вина его заключалась в том, что он вывел первыми на севастопольцев не разведчиков Крымского штаба партизанского движения, а разведгруппу «Сокол» штаба Черноморского флота.
Упразднение ЦОГ (Центральной оперативной группы) и введение такого термина, как «соединение», да еще с именами собственными: Северное, Южное, Восточное, оказалось очень удачным. Несмотря на то, что непосредственно в боевой обстановке они функционировали всего лишь два-три месяца, тем не менее они навсегда остались как в памяти партизан, так и в истории. Популярность эргонимов «Северное соединение», «Южное соединение» стала столь велика, что порой даже провоцирует мемуаристов на ошибки. В своих воспоминаниях о событиях 29 декабря 1943–8 января 1944 гг. они очень часто пишут о действиях Северного соединения, которого в то время еще не было.
Анализируя структуру партизанских формирований в Крыму на протяжении 1941–1944 годов, мы уже отмечали, что названия «район» (1941–1942 гг.), «сектор» (1943 г.) негативно воспринимались партизанами. К февралю 1944 года, наконец, определилась окончательная структура: соединение, бригада, отряд, группа. Только два последних подразделения, отряд и группа, без изменений прослужили с ноября 1941 по апрель 1944 года.
О таком подразделении, как группа, следует сказать особо. В сущности, оно не предусматривалось ни одним нормативным документом. Впрочем, в отличие от Устава РККА, где четко записано: отделение, взвод, рота, батальон, полк, дивизия… партизанского устава не было никогда. Уже в ходе войны Центральный штаб партизанского движения издал своеобразное штатное расписание, которое, опираясь на стихийно сложившуюся практику, регламентировало структуру партизанских формирований.
Первичным звеном, начиная с ноября 1941 и по апрель 1944 года, неизменно оставалась доказавшая свое право на жизнь — «группа». В ней могло быть и шесть партизан, и тридцать. Первоначально я намеревался определить партизанскую группу как что-то промежуточное между армейским отделением и взводом. Смущало то, что отделением командуют сержанты срочной службы, а вот взводом — офицеры. С учетом того, что командиры партизанских групп получали денежное довольствие из расчета 250 рублей в месяц и их всех, кто характеризовался положительно, аттестовали как лейтенантов, а политруков групп, с жалованием 125 рублей, аттестовали как младших лейтенантов, без колебаний отношу «группу» к первому структурному подразделению в партизанской иерархии, сопоставимому со взводом в общевойсковом подразделении.
Поскольку мое детство прошло в военных гарнизонах Туркмении, запомнилась грустная шутка: «Меньше взвода не дадут, дальше Кушки не пошлют». Реалии Крымского леса были таковы, что рядовыми бойцами вновь становились не то что командиры групп, но командиры и комиссары отрядов.
Летом 1943 года в лесу было всего 6 отрядов. Все их командиры, комиссары, начальники штабов, заместители по разведке, заместители по тылу были аттестованы как офицеры. Командир и комиссар — старшие лейтенанты с окладами порядка 500–750 руб.
Если принять денежное содержание за основу, то в Крымском лесу сформировался следующий своеобразный рейтинг, в основе которого — месячный оклад:
B.C. Булатов (Командир в.ч. 00 125) — 2200 руб.
П.Р. Ямпольский (командцр Северного соединения) — 1800 руб.
Н.Д. Луговой (комиссар Северного соединения) — 1700 руб.
М.А. Македонский (командир Южного соединения) — 1700 руб.
М. В. Селимов (комиссар Южного соединения) — 1700 руб.
B.C. Кузнецов (командир Восточного соединения) — 1600 руб.
Р.Ш. Мустафаев (комиссар Восточного соединения) — 1600 руб.
А. Аристов (начальник штаба ЮС) — 1400 руб.
Е. Савченко (начальник штаба СС) — 1400 руб.
Е.П. Степанов (комиссар 1-й бригады, СС) — 1400 руб.
Ф.А. Федоренко (командир 1-й бригады, СС) — 1400 руб.
И.Я. Бабичев (комиссар 5-й бригады, СС) — 1200 руб.
Т.Ф. Каплун (комиссар 2-й бригады, ВС) — 1200 руб.
Д. Качанов (начальник штаба ВС) — 1200 руб.
Н.К. Котельников (командир 2-й бригады ВС) — 1200 руб.
Д.А. Колесников (комиссар — 3-й бригады ВС) — 1200 руб.
А.А. Куликовский (командир 3-й бригады ВС) — 1200 руб.
Ф.С. Соловей (командир 5-й бригады СС) — 1200 руб.
Х.К. Чусси (командир 4-й бригады ЮС) — 1200 руб.
И.Х. Хайруллаев (комиссар 4-й бригады ЮС) — 1200 рублей
Г.Х. Саркисьян (начальник штаба 1-й бригады, СС) — 1000 руб.
Г.Ф. Свиридов (начальник штаба 5-й бригады СС) — 1000 руб.
Е.Н. Тарнович (начальник штаба 4-й бригады ЮС) — 1000 руб.
Е.П. Ходосевич (начальник штаба 2-й бригады ВС) — 1000 руб. [1, с. 111].
Как можно судить, одни и те же должности были не равноценны. Оклады командиров Восточного соединения были значительно ниже. Как правило, командир и комиссар получали равное жалованье. Буквально через несколько дней последовала жалоба, и в приказ были внесены коррективы — рейтинг Х.К. Чусси был повышен до 1400 руб., и он был уравнен с командиром 1-й бригады Северного соединения.
Партизанское движение вступало в свою заключительную фазу. Группы выходили на диверсии. Отряды и целые соединения совершали нападения на гарнизоны, которые располагались не только в селах, но уже и в городах. Именно такую операцию провело Восточное соединение, захватив на несколько часов Старый Крым. Относительно бесперебойно работал воздушный мост. Вывозили раненых, в лес поступали все новые и новые люди. Тем не менее продолжали гибнуть люди. Как вспоминал Н.К. Котельников: «77 апреля, часов в шесть один из командиров отрядов, увидев входивших в лагерь людей, многие были в немецкой форме, спросонья принял нас за противника и, не желая сдаваться в плен, на наших глазах застрелился» [22, с. 194].
Несмотря на то что Красную Армию ждали-ждали, но пришла она все же неожиданно. Вот как описывает эту встречу Н.И. Дементьев:
«13 апреля 1944 года мы всем отрядом вышли на шоссе Симферополь — Алушта. Сделали засаду. Видим, танки идут. На броне партизан знакомый сидит. Как он к немцам попал? Куда едет? Не могу в толк взять. Ну, думаю, под пистолетом у виска куда угодно повезти можно. Началась пальба, а партизан этот вовсю машет: не стреляйте — это наши!
