В дальнейшем эта функция — координатора партизанской почты перешла на Крымский штаб партизанского движения.
Иногда письма шли через Москву.
«ЦКВКП (б) Маленкову
Яне получаю ничего на мужа Каплуна Тимофея Григорьевича, хотя знаю, что он старший политрук и находится в Крыму в партизанах. Связи с ним не имею».
На письме в углу пометка «Упоминается в письме № 2 Мокроусова как комиссар отряда Тимощука. Письмо переправлено в Крымский обком». Далее следовал ответ из Крымского штаба партизанского движения: «16.02.43. На ваше письмо сообщаю, ваш муж Тимофей Григорьевич Каплун здоров и продолжает работу по выполнению партийного задания.
По указанию ЦК ВКП (б) вы будете получать пособие с 1 августа 1942 в одном из парторганов по месту жительства. О вашем местожительстве сообщим т. Каплуну. Пишите по адресу: г. Сочи. Крымский обком ВКП (б).
Секретарь обкома Б. Лещинер» [31, с. 83].
А вот фрагмент воспоминаний врача О.И. Сухарева.
«Однажды слышу незнакомый голос:
— Доктор, вам есть письма, получите их.
Я подумал, что принес кто-нибудь записку из деревни, но моему удивлению и радости не было предела, когда из рук партизана я получил два письма с почтовыми печатями и адресомt написанным знакомым почерком. Письма были от самого близкого мне в жизни человека, от жены из Ташкента. Уже полтора года она должна была считать меня погибшим после падения Севастополя, а теперь вдруг в лесу, в окружении врага — эти письма. Они доставили мне, кроме радости, бодрость и надежду на личное счастье. Жена и сын были здоровы. Они считали меня погибшим. И совершенно неожиданно получают правительственную телеграмму, что я жив, здоров и адрес для письма. В будущем я еще два раза получал письма от жены: и каждый раз края письма оказывались обгорелыми.
Дело в том, что почта самолетом доставлялась в Зуйские леса, удаленные от нас на сто пятьдесят километров. Дорогой наши почтальоны ночью разводили костры и засыпали на них. От неосторожности, утомления неизбежно подгорали одежда, вещи. Этой же участи подвергалась и сумка с почтой» [23, с. 19]..
Награждение крымских партизан
Вопросы награждения крымских партизан периода 1941–1944 гг. долгое время оставались вне внимания исследователей и до сих пор остаются «белым пятном» нашей истории. Обращение к этой теме такого исследователя, как В.М. Брошеван, представившего статистические данные по количеству награжденных и их группировку по отрядам, по видам наград, только обозначило проблему [64].
Правительственная награда — это материальное воплощение оценки деятельности крымских партизан, и вот именно эта проблема оставалась вне внимания ученых, краеведов, общественности.
Слова «медаль», «орден» своим возникновением обязаны латинскому языку. «Медаль» когда-то означала всего лишь «металлическую монету», а «орден» — принадлежность к определенному сословию. В отличие от них слово «награда» истинно русское, славянского происхождения. Выскажу собственную версию, что «грабить» и «награждать» — слова одного корня. Во втором случае человек получает определенные блага за какие-то заслуги, а в первом — берет не по праву.
Необходимо отметить, что если в царской России люди, награжденные орденами империи, причислялись к дворянскому сословию, а обладатели медалей имели иные весьма существенные льготы, то награды СССР не гарантировали даже личной безопасности. Так, кавалеры четырех орденов Красного Знамени С.С. Вострецов и И.Ф. Федько были репрессированы как враги народа. Самое высокое звание страны: «дважды Герой Советского Союза» не спасло Якова Смушкевича от расстрела.
С другой стороны, тот факт, что тот или иной человек был награжден высшими наградами государства, совершенно не гарантировал его безусловной лояльности к режиму. Нестор Махно был награжден орденом Красного Знамени одним из самых первых в стране (№ 5), а генерал Власов — кавалер одного из первых орденов Ленина…
К моменту начала партизанской борьбы в рядах крымских партизан орденоносцы были наперечет. Командующий партизанским движением А.В. Мокроусов имел орден Красного Знамени еще с Гражданской войны и орден Ленина за Испанию; начальник штаба 1-го партизанского района Ф.И. Захаревич — орден Красного Знамени за борьбу с басмачеством; оказавшийся в лесу с остатками 95-й с.д. Е.Н. Тарнович имел медаль «За отвагу», которую недавно получил в финскую войну…
Несмотря на то, что к началу партизанской эпопеи шел 121-й день войны и в партизанах помимо своей воли оказались сотни участников успешных боев под Одессой и не очень успешных на Перекопе, никто из них боевых наград еще не имел. Награждали в 1941 году крайне скупо. Характерна горькая шутка той поры: «На пятки ордена не вешают».
В силу того, что крымские партизаны до января 1942 года не имели связи с Большой землей, а регулярная авиасвязь появилась только в апреле 1942 года, именно с этого времени вопрос награждения крымских партизан становится реальностью.
С началом Керченской десантной операции в партизанском лесу воцарила эйфория скорого освобождения. Командующий партизанским движением А.В. Мокроусов посылает представление на награждение 67, на его взгляд, наиболее отличившихся партизан орденами и медалями. Документ, тем не менее, не имел хода. Дело в том, что резко обострившийся конфликт внутри партизанского руководства: А.В. Мокроусова, С.В. Мартынова, И.Г. Генова с одной стороны и оказавшихся в лесу кадровых военных — с другой, привел к тому, что те тоже послали свой список… Началась война компроматов.
«На Ваше письмо от 5.03.42 о представлении к ордену Ленина командира партизанского движения Крыма полковника Лобова Михаила Тихоновича и комиссара партизанского движения полкового комиссара Попова Ефима Абрамовича сообщаю:
С первых дней прибытия в район действий партизанских отрядов Лобов и Попов начали противопоставлять себя командованию, внося раздор между военными и гражданскими товарищами. С этой целью группировали вокруг себя командиров частей РККА, попавших в партизаны из вражеского окружения, и вообще недовольных, обиженных, снятых с командных постов за те или иные поступки.
Затеянная склока Поповым и Лобовым привела к обострению до крайности взаимоотношений между командирами и отразилась на боевой деятельности партизанских отрядов в тот период.
Лобов и Попов за время пребывания в партизанах в боевых делах ничем себя не проявили, больше того, Лобов систематически пьянствовал.
Категорически возражаю и прошу Вас к награде их не представлять…
Уполномоченный штаба в/ч 00 125 Булатов» [24, л. 28].Как результат, награждение затянулось на многие месяцы. Вопрос перекочевал в Военный совет Северо-Кавказского фронта (командующий С.М. Буденный, член Военного совета Л.M. Каганович.) Решили дождаться окончательного освобождения Крыма, но оно не состоялось, а все закончилось грандиозной катастрофой. Наряду с руководством Крымского фронта командующий партизанским движением А.В. Мокроусов был признан одним из ее виновников. Сменилось руководство не только крымскими партизанами, но и фронта.
Только 24.10.42 г. был издан приказ № 018 командующего Черноморской группой войск Закавказского фронта генерал-лейтенанта Петрова о награждении правительственными наградами 288 крымских партизан: орденом Ленина — 6 чел.; орденом Красного Знамени — 112 чел.; Красной Звезды — 109 чел.; медалью «За отвагу» — 29 чел.; «За боевые заслуги» — 25 чел.;
«Партизан Великой Отечественной войны» I степени — 25 чел [78, с. 388].
Для непосвященных «в тайны Мадридского двора», награждение, по многим позициям, вызывало недоумение. Руководители партизанского движения той поры: М.Т. Лобов и Н.Д. Луговой — командующий и комиссар были награждены как бы «по второму разряду» — получили ордена Красного Знамени. А.В. Мокроусов в списке награжденных отсутствовал.
Награждение породило нездоровые разговоры, которые тут же были зафиксированы компетентными органами: «За гибель 400 человек весной у Северского Смирнов вместо пули орден получил» [64, с. 18]. Н.Д. Смирнов — зам. наркома внутренних дел Крымской АССР, обеспечивавший закладку партизанских баз.
Не все было объективно и в части награждения женщин-партизанок. Именно тогда появилась, ставшая впоследствии популярной, прибаутка:
«Нашей Кате за пизду дали красную звезду».
Среди ста двадцати награжденных орденом Красной Звезды было семь женщин [78, с. 388].
«Селихов не оправдал оказанного ему высокого доверия ВСФ в части представления и наградил отличившихся творчески. Он использовал это право — расплачивался орденом за удовлетворение своей биологической животной страсти. В числе других награждена орденом Красной Звезды Имярек только за то, что эта девушка с ним спит» [2, с. 79].
