Часто задают, в том числе в связи с политическими убийствами, вопрос — политика вообще нравственна или нет? Вряд ли на этот вопрос можно ответить однозначно. Но то, что в большой политике зачастую нет никаких правил игры, — это совершенно очевидно. Когда, например, идет речь о терроризме, говорят, что это продолжение политики — и это действительно так. Так и политические убийства — это та данность, которая существует со времен фараонов и будет существовать, пока будет политика. Потому что это прежде всего — инструмент политики. Конечно, нелегитимный, преступный, но поскольку все им пользуются, то это часть реальности, часть реальной политики.
В США за их чуть более чем двухсотлетнюю историю тоже было убито четыре президента, из них два — в XX веке. Было еще и покушение на Рейгана, который чудом остался жив — пуля прошла рядом с сердцем.
Чаще всего этим преступным способом «решения проблем» пользуются либо тоталитарные режимы, которые вообще склонны не церемониться с законностью, либо, напротив, столь же радикальная оппозиция — как «Красные бригады» в Италии или как террористы, которые убили Александра II.
Тема политических убийств в России, к сожалению, более чем актуальна все последние годы. О ней много пишут и говорят, чаще всего — об убийствах представителей демократической оппозиции и журналистов демократических изданий. Но убивают далеко не только журналистов и либералов. Мало кто знает, например, что в 2008 году в Иркутске убили Александра Ульянова — одного из активистов КПРФ, в Тучково в конце 2009 года убили одного из активистов «Справедливой России», в 2007 году был убит один из лидеров организации «Движение против незаконной миграции». Политическое убийство является инструментом в руках самых разных политических сил и бывает направлено не только против демократической оппозиции, но и против их противников.
Несколько лет назад в США вышла статья двух профессоров, Бенджамина Джонса и Бенджамина Уолкена, которые проанализировали самые резонансные за последние десятилетия политические убийства в мире. Из этого анализа они сделали вывод, что когда убивают авторитарного политического деятеля, то страна, в которой убивают диктатора, сразу становится на демократические рельсы и быстро развивается. А когда убивают демократического лидера, то ничего особенного не происходит. В англоязычном экспертном мире после этой во многом скандальной статьи пошли большие дискуссии по поводу того, что она является манифестом того, что как бы желательно и даже позволено убивать авторитарных лидеров. То есть — своего рода теоретическим обоснованием политических убийств. Тем более что по времени выход статьи совпал с казнью Саддама Хусейна, которую тоже можно в какой-то степени назвать политическим убийством, хотя и совершенным по решению суда.
Однако сама постановка вопроса о том, что происходит со страной после убийства или гибели лидера, очень важна. Скорее всего, дело в том, что в устоявшихся демократических системах гибель лидера — это, конечно, трагедия, но трагедия, не ломающая саму систему правового государства. Ведь когда убили того же Кеннеди, на его пост согласно Конституции США заступил вице-президент, который, в сущности, продолжил тот же самый политический курс. Все другие институты также продолжали работать — суды, конгресс, власти штатов. А когда убивают авторитарного лидера, его обычно некем заменить, потому что демократическая система держится на законах, партиях, институтах и процедурах, а авторитарная — на одном человеке. Хотя убийство или гибель авторитарного лидера вовсе не ведет автоматически к демократизации и реформам — так, после убийства авторитарного президента Египта Анвара Садата в 1981 году к власти пришел столь же авторитарный Хосни Мубарак, правящий страной по сей день.
Когда идет речь о политических убийствах, то следует обратить особое внимание на терроризм, который сейчас, в XXI веке, превратился в общемировую проблему. Но хотя, конечно, люди, убитые взрывом в метро — это тоже стопроцентно политическое убийство, это все же другая категория политических убийств, которую нельзя рассматривать вместе с точечными актами, направленными против одного человека.
Может ли убийство политического деятеля кардинально изменить ход истории?
• Да — 55 %
• Нет — 31 %
• Затрудняюсь ответить — 14 %
(По результатам опроса 1800 экономически активных граждан России старше восемнадцати лет на портале «SuperJob»)
«Яркий пример — убийство Столыпина. Россия покатилась в бездну».
«Первая мировая война — убийство царской семьи».
«Подобные убийства влияют на политику между странами и вызывают агрессию с той или иной стороны, даже если это провокация».
«Смена руководителя накладывает отпечаток на изменение режима власти и, как следствие, на ход истории».
«Надо учитывать его роль в истории».
«Зависит от многих факторов: политический строй, состояние экономики, система управления в государстве и так далее».
«В настоящее время никаким образом изменить ход истории такое убийство не может».
«В наше время все политические деятели взаимозаменяемы, нет сильных и ярких личностей типа Сталина, Наполеона или Гитлера».
(Из комментариев к опросу о влиянии убийств политических деятелей на ход истории на сайте «SuperJob»)
Несмотря на то, что в условиях глобализации действительно ярких личностей в мире стало меньше, но и сейчас встречаются примеры убийств, сильно повлиявших на судьбы целых стран. Например — убийство Беназир Бхутто, после которого Пакистан также с ускорением покатился в бездну. Она была единственной надеждой на то, что как-то удастся стабилизировать ситуацию в Пакистане, поскольку пользовалась огромным влиянием и доверием народа, так же, как ее тоже убитый отец.
Но тем не менее вопрос, до какой именно степени смерть одного, пусть даже самого выдающегося, человека может повлиять на ход истории, остается открытым. Все же кардинальное изменение политической ситуации и политики в целом в результате убийства одного человека — это, скорее, редчайшее исключение из общего правила. Даже Петр Столыпин, смерть которого, по мнению многих, привела впоследствии к краху Российской империи, еще неизвестно — сумел бы эту империю спасти или нет. Чаще происходит иначе: устранение одного человека, даже ключевого, редко что-нибудь решает — на его место просто становится новый политик.
Конечно, и убийство Павла I, и убийство Александра II, и убийства Столыпина, Кирова и еще ряд громких преступлений в отношении тех, кто действительно сыграл колоссальную роль в истории, относятся к тем редким исключениям, которые сыграли в истории ключевую роль. Возможно, например, что если бы не был убит Александр II, Россия могла бы получить конституцию на тридцать лет раньше и избежать революций.
В 2008 году в Санкт-Петербурге в университете МВД Андрей Данилов защитил диссертацию «Убийства по политическим мотивам в современной России». Научный руководитель у него профессор Шестаков, тот самый, кстати, который преподавал Д.А. Медведеву. В ходе подготовки диссертации автор провел очень большое исследование — в том числе проанализировал публикации в прессе, где упоминались резонансные убийства федерального или регионального уровня за целое десятилетие — с 1998 по 2007 год. В среднем получилось в России около сорока убийств за эти десять лет. Причем брались только самые громкие, те, которые пресса прямо назвала политическими. При внимательном анализе выяснилось, что около 70 % этих убийств чисто политическими назвать нельзя. Под «чисто политическими» в данном случае подразумеваются такие убийства, когда совершенно ясно, что убит политический деятель, убит по политическим мотивам, и никакой другой мотивации там не просматривается. А остальные, особенно некоторые резонансные, федерального значения убийства, о которых знают все, были связаны, в ряде случаев, с экономикой и даже с различными мафиозными разборками — разделом и захватом собственности.
Тем не менее, хоть чисто политическими их назвать и нельзя, они в полной мере подходят под второе определение — то есть это те убийства, которые имеют значимые политические последствия. Дело в том, что любое резонансное убийство носит политические последствия хотя бы потому, что им сильно компрометируется власть, не обеспечившая безопасность не только обычным гражданам, но и известным, публичным фигурам.
Сорок резонансных убийств за десять лет — это очень много. В европейских странах подобного количества и близко нет, да и быть не может. А вот в латиноамериканских и ближневосточных странах статистика примерно такая же.
Процент раскрываемости по политическим убийствам очень небольшой, причем считать надо отдельно раскрываемость по установлению заказчиков и отдельно — по выявлению непосредственных исполнителей. Если взять все то же исследование, которое проводил Андрей Данилов в Санкт-Петербургском университете МВД, то у него получилось, что раскрыты — из того количества, которое он изучал, — только 47 %, то есть меньше половины! Но и эти раскрыты только на уровне исполнителей, а заказчики не определены почти в 90 % случаев.
