Утром второго июня 2000 года брат отвез меня в облвоенкомат. Нас, несколько десятков человек контрактников, построили, повезли в Мулино. Дали нам форму, кирзачи… У меня был шок, что многие там сразу же начали тупо бухать.
Никакого изучения личного состава еще не было, офицерам, за нами приехавшими, это было по барабану. Я подходил к офицерам: «У меня снайперская подготовка, хочу служить в разведке». Но никуда меня не записали.
В поезде с нами на пополнение в полк ехал один контрактник, звали его Вася. Судя по его скупым рассказам, это был «человек-война». Для себя тогда решил: «Вот настоящий разведчик, надо его держаться. Только в разведку, никуда больше!» Для меня тогда попасть в пехоту было очень обидным.
Один парень-контрактник тогда то и дело говорил: «Только бы не попасть в автороту…» И позже попал именно в автороту. Потом слышу от него: «Только бы не на бензовоз…» Попал на бензовоз. «Только бы не подорваться…» Подорвался…
Из Моздока вертушкой, «коровой», нас, человек пятьдесят, из разных областей России – в полк. Смотрю в окно вертолета – внизу то и дело воронки. Адреналин стал подниматься…
Из разведроты, когда нас стали разбирать по подразделениям, никого из офицеров не было – все на выезде. Поэтому попал я во вторую роту первого батальона. Большая часть роты была на выезде. Разместили нас в землянке фронтом на Урус-Мартан. Принесли еду. «Как тут кормят интересно, – подумал, – первое и второе одним блюдом…» Вспомнил срочку. Как ни был я непритязателен в еде, но есть не смог. Консервы у нас еще были, поели нормально.
Приехала рота с ВМГ, меня вызвали в управление и вручили танковый пулемет «Утес» – новенький, в масле! Для меня это было счастье. Вещь – классная! Я с него масло снял, изучил, пристрелял не сразу, потом на стрельбище поехали. Пулемет – двенадцать кило, плюс ящики к нему, тренога, и я на все это хозяйство один, хотя должно быть трое. Так все это один и таскал – треногу, пулемет. Как рук хватало…
Первый бой – возвращались на базу, я на броне, какой-то, наверное, пацан-чеченец дал очередь по колонне, и понеслось… Вся наша колонна давай стрелять в белый свет. Я тоже. Пулемет мой – красава, работает шикарно…
«Добудешь в бою!..»
Александр Грачев, командир отделения разведывательной роты, старший сержант:
– В облвоенкомате, когда готовились к отправке, увидел одного контрактника, при нем был целый баул с разной одеждой. «Зачем ты так много везешь? – спрашиваю. – Там же должны дать обмундирование – армия все-таки…» Я собрался ехать налегке, взял только носки и свитер. А у этого – целый баул. «Тебе вообще ничего не дадут, только кирзачи да кепку афганскую, старого образца». «Наверное, болтает», – подумал. Но все же сбегал к знакомым парням в РУБОП, так и так, говорю, уезжаю в командировку, дайте что-нибудь из одежды. Дали мне разгрузочный жилет, камуфляж, ботинки. С этим я и поехал в Чечню.
Прилетели в полк на вертолете, на «корове», человек 80. Нас построил полковник Юдин, стал спрашивать, кто где служил, работал. Меня увидел первого, а я уже все на себя надел, что друзья подарили. «Ты откуда у нас такой красивый? Где служил?» – «В ОМОНе, в СОБРе, в спецназе». – «А срочку?» – «В морской пехоте». – «В разведку пойдешь?» – «Только туда и хочу!» – «Все, иди в разведку!»
Повели нас одевать. Дали мне один камуфляж, кирзовые сапоги, кепку-афганку и солдатский ремень. И больше ничего! Когда рассказываю парням, какое у меня в Чечне сначала было оружие – надо мной смеются. Пошел я к старшине роты. Дает «АК» калибра 7,62, старый, допотопный, и один магазин. «А как я воевать-то буду с одним магазином!» Старшина положил мне руку на плечо и говорит: «Добудешь в бою!» Когда я об этом случае потом рассказывал друзьям в ОМОНе – никто не верил: «Полковая разведка… Да ладно, не может быть…» Зашел в палатку, так и так, говорю, парни, у меня всего один магазин, выручайте кто может. Володя Якуба дал мне тогда спарку магазинов. «Больше не могу, извини…»
«Дешевых понтов не было ни у кого…»
– Из Нижнего Новгорода нас в этой партии было всего трое, остальные из разных городов страны. По возрасту – от 20 до 40 лет. Сразу как-то познакомился с одним мужиком, Андрей из Ивановской области, ему было 38 лет. Рассказал он, что был водителем «КамАЗа», двое детей, поругался с женой. «Я в Чечню уеду!» – «Ну и езжай!» Он был водитель нашей БМП. Настоящий профессионал! Ни одного подрыва у него не было. Фугасы – пролетал, они сзади взрывались, и ездил так, что мы боялись: еще сдует с брони кого-нибудь. Если по селу гнали, то люди на нас смотрели и думали, наверное, что вот опять из бешеного двести сорок пятого летят…
В роте, когда мы туда пришли, насчитывалось человек 60. Два отделения были на задании. В моем отделении было 15 человек. Фамилию ротного не помню: офицеры часто менялись. Но приходили не «пиджаки», а лейтенанты из военных училищ. Командир нашего взвода только что пришел из училища. Это был ноль: опыта – никакого, с разведкой не сталкивался никогда. Мы, командиры отделений, ему говорили: «Товарищ лейтенант, а посидите пока там…» Он хоть и выезжал старшим на задание, но это было скорее формально. Командир взвода у нас только бегал по штабам, ставил нам задачу и отчитывался после выполнения ее нами. Командиры отделений подобрались с большим боевым опытом. Запомнился Андрей, мой ровесник, по прозвищу Кабан. Он воевал в Югославии, во всех «горячих точках». Мы, командиры отделений, сами расставляли секреты, посты. Пока я был в роте, у нас ни в отделении, ни во взводе не было ни одного погибшего или раненого.
Постепенно перезнакомились. Интересно было узнавать, зачем мужики приезжали воевать. Одна категория была – немножко с криминальным прошлым, хотя и не судимы. Чтобы не попасть на родине под суд, такие уезжали в Чечню и возвращались героями. У меня в отделении был один рэкетир. «У меня ни одной судимости, – говорил, – но у нас в Иванове вообще работы нет, я бывший боксер, кандидат в мастера спорта. Ребята мне предложили заработать, стал ездить долги вышибать, потом одного друга арестовали, другого, и я сразу в Чечню, как бывший десантник». Парень уехал от нас с орденом Мужества. Были бывшие сотрудники милиции, которые по каким-то причинам оттуда ушли, но энергия осталась. Некоторые приехали откровенно за деньгами. Попадались и романтики: «Ну нигде в жизни не был, хочется съездить на войну!» Было несколько парней из Ставропольского края: отслужили, месяц потыкались дома, работы нет, и уехали опять в армию.
Между собой ладили всегда. Чтобы кто-то «пальцы веером» – такое было редко. Кто любил выпячивать свои прошлые заслуги – такого быстро обламывали на первом выходе. Он сразу понимал, стоит ли дальше пальцы гнуть. Дешевых понтов не было ни у кого. На задании забываешь мелкие склоки. Между собой не дрались. Я драк не видел ни разу. Между собой нормально общались редко – обычно мат-перемат… Все были сильные, все здоровые и с оружием – что тут доказывать…
«Давайте пальнем». – «Давайте…»
– Спали на ящиках из-под патронов и гранат. Делали из них кровати. Клали на них матрасы, подушки, что привозили с заданий, «мародерка» так называемая. Так жила вся разведрота… Я спал рядом с Якубой. Автомат сначала был за головой, потом поставили палатку специально для оружия. Летом, в жару, ходили целый день в трусах. Кто-то загорал, кто-то читал, кто-то «грушу» колотил. В основном спали, прятались от жары.
На полковую кухню мы не ходили. Питались в своей роте, брали на полковой кухне бачки. Много готовили себе сами. У нас было негласное правило: приезжаешь с задания – полкоровы или ляжку привезти должен или любого мяса. Был случай, стояли в оцеплении какого-то села и на наше БМП в лесу какое-то шуршание началось. Офицер предложил: «Давайте пальнем». – «Давайте». Пальнули из БМП и из пулемета. Пошли зачищаться… Оказалось, что положили 73 барана. Пастуха не нашли. Что делать? Баранов загрузили в БМП, отвезли в полк. Приходили делегаты от чеченцев, требовали, чтобы мы заплатили за этих баранов. Но это произошло случайно. Кто же знал? Может быть, боевики уже засаду готовят!
Питались мы очень хорошо. Лепешки делали, мясо было постоянно. Я поправился на 15 килограммов, хотя бегал по горам. Друзья удивлялись: «Ты с войны приехал или с курорта?» Приехал загорелый, черный…
«В разведроту!» – «А я туда и хочу!»
Глеб Н., зам командира взвода разведроты полка, старший сержант:
– Я все время просился в разведроту – никак. В середине июня на одном из выходов ВМГ заняли позицию, какое-то село. Командир роты майор Элизбарашвили говорит мне: «Почисти мой автомат». «Я не буду…» – «Это приказ!» – «Я сюда приехал Родину защищать, а не ваш автомат чистить». – «Связать его!» Все парни-контрактники были нормальные, никто не стал меня вязать. Один срочник приказ ротного выполнил, и руки мне связал. Меня это задело, я был в аффекте, не ожидал, что со мной так поступят. Наконец, если «чехи» пойдут в атаку, а у меня руки связаны… Я же с пулеметом могу в бою столько «чехов» держать! Подошел ротный. Я почувствовал, что он хочет дать мне по морде. Я со связанными руками, пинаю его ногами, парни меня оттаскивают… Ротный кричит: «Я тебя в яму! В разведроту!» – «А я туда и хочу!» Оружие у меня отобрали на один день, потом в наказание ротный приказал вырыть огромный окоп на высотке, установить там пулемет. Я все это выполнил. Ротный понял, что был не прав, и дальше дело не пошло.
