людьми. Черноморское пиратство в ХІV–ХV веках [660]
История черноморского пиратства в средние века еще не написана. Но уже сейчас ясно, что она имела разные аспекты. Помимо классического нападения на корабли в море и порту с целью Получения добычи и ее последующей перепродажи, существовало корсарство на основании «права марки», с санкции государства и с целью компенсации ранее полученного ущерба. К корсарским методам прибегали и в политических целях, направляя их против врагов той или иной морской державы. О таких действиях слагали легенды и впоследствии даже поэтизировали их. К примеру, история генуэзского нобиля Меголло Леркари нашла широкое отражение и в литературе, и в изобразительном искусстве Генуи. Обиженный одним из фаворитов трапезундского императора и не найдя при его дворе справедливости, доблестный лигуриец собрал частный флот, вооружив корабли своего семейного клана и примкнувших к нему любителей приключений и стал опустошать берега Трапезундской империи, включая и укрепленные монастыри, хватая людей, отрезая у них уши и носы и наводя страх на всю округу. Императорский флот оказался бессильным в борьбе с корсарами и василевсу пришлось капитулировать, после получения чаш с отсеченными ушами и носами. Он выдал оскорбителя и подписал мирное соглашение, сделав уступки генуэзцам. Такова легенда, отразившая какие-то реальные факты войн между Генуей и империей Великих Комнинов в XIV в. [661] Ниже мы приведем один из неожиданных вариантов «коммерческого» пиратства, быть может, не столь уж и единичный в Латинской Романии, где отношение «франкских» моряков и колонистов к местному населению (вспомним расцвет работорговли в каталанских Фивах) отнюдь не было идиллическим.
В нотариальных контрактах повсеместно в Средиземноморье встречается формула «periculum maris et gentium», освобождающая торгового партнера от ответственности за утраченные товары и ценности в форс-мажорных обстоятельствах. «Periculum gentium» был опаснее, чем «periculum maris» (бури, непогода и т. п.). Первое выражение подразумевало не только возможные (и нередко прогнозируемые) действия враждебных государств, но в первую очередь неожиданные нападения пиратов и корсаров. Византийцы, а позднее — итальянские морские республики, разработали широкий спектр мер против пиратов. Они были довольно эффективны. Но они никогда не могли полностью устранить пиратство, хотя Черное море, в сравнении с Эгейским, было менее опасным. Сами Генуя и Венеция стимулировали корсарство, выдавая патенты на применение права марки против врагов или должников. Максимум, что генуэзцы могли сделать в контролируемых ими акваториях, была минимизация пиратства и «нелегального» корсарства. После того, как генуэзцы нанесли несколько поражений пиратским флотилиям Синопского эмирата, нападавшего на итальянские суда и фактории в 1310–1340-х гг., генуэзцы стабилизировали ситуацию вплоть до середины XV в. Венецианцам, чтоб избежать враждебных действий со стороны их генуэзских соперников пришлось направлять в Черное море, прежде всего — Трапезунд и Тану, караваны вооруженных галей «линии» [662]. Степень риска при перевозках на судах «линии» под контролем Венецианского Сената была столь невелика, что купцы даже не страховали своих товаров на линиях галей, плававших в Черное море [663]. Со второй половины XIV в. пиратство в Черном море резко сократилось, в сравнении со Средиземноморьем [664]. Но, возможно, незамеченной остается другая сторона картины: пиратские методы все более применялись в обычной повседневной практике торгового судоходства «непрофессиональными» корсарами или капитанами военных судов. Пиратское поведение распространялось в повседневном отношении к «аборигенам» Причерноморских областей, особенно при благоприятных обстоятельствах, когда местные правители были не в состоянии защитить своих подданных или были вовлечены в региональные конфликты.
Подтверждением этому являются публикуемые и анализируемые ниже документы из фонда Avogaria di Comun Венецианского государственного архива [665]. Этот фонд содержит приговоры уголовного суда (Криминальной Кварантии) по обвинительным актам, вносимым государственными обвинителями.
Итак, вот наша история. В 1348 или 1349 г. венецианский галеон прибыл в небольшой порт Варанго (Варанголимен, Ярылгашская бухта в Западном Крыму). Корабль принадлежал Б. Нидо, а его капитаном был Пьетро Тальяпьетра. На якоре в Варанго стояли еще два корабля, один генуэзский, и один венецианский. Все они пришли для погрузки закупленного зерна. Тальяпьетра решил закинуть невод, но он на следующий день был украден, и никакой рыбой венецианцам не удалось полакомиться. Разъяренный капитан, безо всякого следствия, начал враждебные действия против местных татар, которых счел виновными. Он сошел на берег вместе с несколькими матросами, хорошо вооружившись, захватил корову или быка и стал убивать и ранить скот, а затем отплыл на корабле. Такие действия вызвали волну негодования против венецианцев не только среди татар, но и у генуэзцев. Чтобы избежать резни, капитан другой венецианской навы, Николо Лион, должен был уплатить за ущерб, нанесенный его соотечественником. В декабре 1349 г. Кварантия (Совет Сорока) Венеции вынесла по делу Тальяпьетры обвинительный приговор. Он был обязан уплатить штраф в 100 лир и покрыть расходы Николо Лиона, равные 10 лирам, что и было сделано [666]. Мы можем только гадать, какие последствия могли бы быть для итальянцев в случае отсутствия в Варанго другого венецианского корабля с более ответственным капитаном.
Работорговля в средние века достаточно хорошо изучена [667]. Наиболее трудной и менее отраженной в источниках является проблема первоначального приобретения рабов. Нам известно, что рабами становились военнопленные, захваченные в полон во время грабительских набегов или междоусобных войн, что родители и вожди племен или кланов продавали детей в рабство в критических ситуациях, что за долги или преступления люди могли попадать во временное рабство. Рост цен на рабов побуждал итальянских работорговцев на Востоке не только покупать рабов у местных перекупщиков, но иногда и предпринимать рискованные операции, отправляясь в татарские или черкесские селения, дабы купить рабов у их первых владельцев, а не посредников, или просто захватывать их в неожиданных вылазках [668]. Пиратство или корсарство также использовались для захвата рабов. Но здесь я остановлюсь на особом случае: как обычные венецианские купцы использовали типично пиратские методы для приобретения рабов в Латинской Романии.
Исключительно интересный документ был найден также в Венецианском государственном архиве среди приговоров уголовного суда, так называемых Raspe [669]. Венецианский корабль, чьим владельцем был Франческо Руджеро, совершал навигацию в Тану. Его капитан, Николетто Марин, по пути в Тану привел судно в небольшой порт на северном побережье Азовского моря, Порто Пизано. Это было место, где корабли пополняли запасы продовольствия и где у местного населения, главным образом, татар, закупали зерно и кожи. Вместе с двумя своими матросами, Маттео ди Джакобелло и Иоанном Гавалой (возможно, греком), он пригласил людей, желавших отправиться в Каффу, на
