Таким образом германский крестовый поход привел к потере Яффы и возвращению Бейрута. Если из-за него Амори получил корону Кипра, а возможно, и Иерусалима, поскольку немцы, кажется, поддержали его права, то клятва верности, которую он должен был принести Фридриху, едва не обернулась для него тяжелым подданством. Бейрут был возвращен ему лично тем самым «плотником», который захватил цитадель: если бы не этот шаг, то возможно, что Амори и немцам пришлось бы оспаривать друг у друга владение городом. До этого момента Иерусалим не входил в орбиту империи: короли Сирии были вассалами римской Церкви, а их подданные по большей части принадлежали к семьям, на протяжении поколений подчинявшимся королям из династии Капетингов или Плантагенетов; в правление же Балдуина III, Амори I и Балдуина IV Иерусалимские короли выставляли себя верными вассалами Византийского императора. Даже во время крестового похода Конрада III в 1148 г. и речи не было о хотя бы видимом подчинения германскому императору, который мнил себя государем всего христианского мира. Потому то высокомерие немцев и претензии канцлера Конрада раздражали сирийцев: отбытие крестоносцев должно было вызвать у Амори II (которого немецкие рыцари хотели убить) и его вассалов вздох облегчения. Вдобавок проект герцога Брабантского о колонизации старого королевства, который грозил обратить в прах права, реально существовавшие до 1187 г., должно быть взволновал «франков», даже если никто из них и не «саботировал» крестовый поход под стенами Торона — такого рода соперничество уже привело к провалу крестового похода 1148 г., когда начались споры из-за Дамаска, а затем экспедиции Тьерри Эльзасского, во время которого возникли распри из-за владения уже фактически завоеванным Шейзаром. Это беспокойство и зависть оказали свое влияние на все крепнувшее убеждение «пуленов» (что уже было видно в 1191–1192 гг.), что крестовый поход не может увенчаться успехом в Сирии, посреди срытых укреплений, где нельзя было продержаться, как это показало завершение осады Иерусалима, без обеспеченных линий коммуникаций и ввиду постоянной угрозы со стороны стремительно перегруппирующихся эйюбидских армий.
Но в то же время уход немцев оставлял франков один на один с мусульманской коалицией: Амори II постарался свернуть крестовый поход как можно раньше. К счастью, Аль-Адиль и его племянники были полностью поглощены междоусобной борьбой и тут же согласились на мир, который просил у них Иерусалимский король. По условиям перемирия, заключенного 1 июля 1198 г., после десяти месяцев военных действий, Яффа оставалась у правителя Дамаска, а Бейрут — у франков. Тогда же папа, осознав неудачу германского крестового похода, решил направить на Восток другую экспедицию, пожелав подготовить ее еще с особенной заботой — об этом свидетельствует отчет, который он потребовал от Иерусалимского патриарха и дошедший до нас в энциклопедии Винсента де Бове, о могуществе мусульманских государей. Папа отдавал себе отчет в всесторонне шатком положении Святой Земли: если в XII в. ей удавалось существовать в основном благодаря своим собственным усилиям, то в следующем столетии она напоминала постоянную попрошайку. Торговые города без посевных площадей, опасности, подстерегающие на дороге, угроза голода: такова была картина, которую представляло собой старое королевство Иерусалима. В 1199 г. Иннокентий III, узнав, что королевству не хватает продовольственных запасов (германский крестовый поход повредил как сельскохозяйственным работам, так и торговле с мусульманами), приказал построить корабль, нагрузил его за свой счет зерном и поручил одному тамплиеру и одному госпитальеру доставить груз, чтобы снабдить провиантом Святую Землю{283}. Также, когда в 1202 г. умер патриарх Эймар, папа послал двух легатов управлять Иерусалимским патриархатом и установить мир между пизанцами и генуэзцами, которые своими постоянными распрями смущали спокойствие в уцелевшей части королевства.
Эта постоянная забота в то же время ощущалась и на Западе: известно, при каких обстоятельствах четвертый крестовый поход проповедовали во Франции, где проповеднику Фульку из Нейи удалось увлечь рыцарство северных областей, собравшееся на турнире, к цели куда более возвышенной, чем эти состязания, которые церковь осуждала. Поэтому, в то время как последний сын Вильгельма IV, Бонифаций, принял крест в Италии, Людовик, граф Блуаский, Балдуин де Эно, совсем недавно ставший графом Фландрии, Тибо, граф Шампанский, графы Першский, Монфор и Сен-Поль сделали то же самое во Франции. Фульк из Нейи также собрал значительную сумму денег, чтобы профинансировать крестовый поход: эти богатства были оставлены на хранение в монастыре Сито, откуда Фульк рассчитывал переправить их в Святую Землю. Но он скончался, и сами цистерцианские монахи взяли на себя труд отвезти эту казну в Акру. «И скажу вам, — говорит Эрнуль, — что эти деньги, отправленные в Заморскую Землю, подоспели как нельзя более вовремя… ибо там случилось землетрясение, и от этого обрушились (крепостные) стены в Тире, Бейруте и Акре, и их восстановили в счет львиной доли этой казны»{284}.
Но если деньги отправились в Сирию, то крестоносцы двинулись иной дорогой. Бароны решили не высаживаться прямо в этой стране: вновь бесцельно метаться, как во времена третьего крестового похода и германской экспедиции, топтаться перед мелкой крепостью вроде Торона, отступая каждый раз, когда соберется мусульманская армия, маршировать на Иерусалим с риском потерпеть поражение под его стенами — все это показалось предводителям бесполезным изматыванием сил Запада. Поэтому они решили обратиться к проекту Ричарда Львиное Сердце — завоеванию Египта, который был вотчиной Аль-Адила, верховного вождя мусульман Сирии. Таким образом, решили атаковать его у себя дома, и если не захватить навечно Вавилон или Александрию, то, по крайней мере, заполучить залог, который затем обменять на прежнюю территорию Иерусалимского королевства{285}. План был хорош, но вот куда менее удачным был выбор флота Венеции, связанной общими интересами с султаном и владеющей торговыми кварталами в Египте, в качестве средства для переправы, и предводителя похода (Тибо Шампанский только что умер) в лице Бонифация Монферратского, родственника Филиппа Швабского, который тогда оспаривал империю у Оттона Брауншвейгского, поддерживаемого папой{286}. Крестоносцы, оказавшиеся в меньшем, чем ожидалось, числе, не смогли заплатить за перевоз венецианцам, которые, в качестве возмещения, вынудили их отнять Задар у венгерского короля. Затем Филипп Швабский и Бонифаций повернули крестоносцев против Византии, заверив их, как и прежде, что речь идет о небольшой задержке: требовалось восстановить на троне Василевса Исаака Ангела, известного своей дружбой с братом Бонифация, Конрадом, который помог ему в борьбе против Андроника Комнина, убийцы Ренье Монферратского. Исполнив роль политического орудия в руках немцев, крестоносцы вышли из себя, не получив обещанную греческим императором плату за их помощь. Когда же в Константинополе вспыхнул антилатинский мятеж против Исаака, франки и венецианцы захватили город и начали завоевание Византийской империи (1202–1204 гг.)
В течение всего этого времени в Сирии ждали прибытия крестоносцев. Венецианцев даже обвиняли в том, что султан подкупил их, дабы отклонить крестовый поход от его цели. Прибыли всего лишь малочисленные отряды. То были фламандцы, чья эскадра проплыла через Гибралтар, бургундцы и провансальцы во главе с епископом Отенским, Гигом де Форезом и Бермоном д'Андузом, отчалившие из Марселя, и наконец те, кто отмежевался от крестоносцев, отклонившихся от основного маршрута, в Венеции или Задаре — граф Першский, Ротру де Монфор и Ив де Лаваль, предпринявшие «переправу» в Сирию весной 1203 г.{287} Но несколько сотен этих рыцарей мало чем могли помочь Святой Земле. Поэтому Амори II отказался порвать перемирие прежде, в надежде на прибытие более мощного войска, несмотря на настояние Ренара де Дампьера. Этот крестоносец, жаждавший сражений, отправился в Антиохию: во время его пребывания в Джабале некий мусульманский эмир пытался его отговорить от прорыва через эйюбидский анклав в Латтакие с его восемьюдесятью рыцарями. Самонадеянный, как все франки Западной Европы, Рено пренебрег предупреждением, и его отряд погиб.
Однако мусульмане заволновались, несмотря на изменение маршрута крестоносцами: отклонение в сторону Константинополя могло быть временным. Макризи писал: «Франки со всех сторон стекаются в Акру с намерением захватить Иерусалим. Аль-Адиль выступил из Дамаска и написал прочим (мусульманским) князьям, прося помощи. Он разбил лагерь возле башни (Мон Фавор), местности неподалеку от Акры. Армия франков располагалась в долине Акры; они совершили нападение на Кафр-Кенну, взяли в плен всех, кто там находился, и разорили эти место»{288}. Франкские авторы нам объясняют, что, как и в 1197 г., речь шла о карательной экспедиций против мусульманского эмира в области Сидона, который натравливал пиратов на христианские суда. Этот набег в Галилею, завершившийся грабежом «Казаль-Робера», должен был обозначать разрыв перемирия, как и ответный набег мусульман на пригород Акры. На море франки и мусульмане наперебой занимались пиратством, и франкский флот даже разграбил в Дельте египетский город Фуву (20–25 мая 1204 г.). Более крупные операции разворачивались на севере графства Триполи, но враждебные действия так и не вылились за границу локальных столкновений.
