Когда срок, установленный в 1204 г., истек (сентябрь 1210 г.), лишь один инцидент нарушил отношения между дворами Акры и Каира: франкские пираты захватили мусульманские корабли, и султан, прибыв в Сирию, повел свою армию на пригороды Акры. Жану д'Ибелену удалось убедить его, что эти пираты отплыли с Кипра, а не из портов Иерусалимского королевства. Аль-Адиль дал себя уговорить, и мир, на мгновение пошатнувшийся, не был расторгнут. Султан горячо жаждал сохранить это перемирие; он послал предложить франкам его возобновить и, в своем стремлении к миру, дошел до того, что пообещал вернуть, в обмен на продление договора, десять деревень из сеньории Акры. Эти выгодные предложения получили в Акре самый благожелательный прием как со стороны светских баронов, так и рыцарских орденов (госпитальеров и тевтонцев). Но «парламент» не учел их мнения. Великий Магистр ордена тамплиеров обратил внимание собравшихся на вновь достигнутое латинянами военное превосходство с дерзостью и заносчивостью, которые уже около пятидесяти лет (в 1165–1170 гг. Иоанн Вюрцбургский выслушивал жалобы по этому поводу) были отличительной чертой «воинства Христова», названного Фридрихом II «надменным орденом тамплиеров». Большинство прелатов встало на его сторону, ибо слишком чувствительно относились к упрекам постоянно поддерживать мир с неверными (тамплиеры, которых их устав обязывал вести священную войну, в большинстве случаев были не согласны оттягивать время). Их мнение одержало верх, хотя еще нельзя было надеяться на прибытие серьезных подкреплений с Запада: автор Эракля называл крестоносцев, высадившихся в 1210–1211 гг., людьми незначительными — граф де Бар-сюр-Сен был среди них самым важным персонажем. Поэтому войне между франкскими колониями и эйюбидским султанатом Египта, простиравшимся от Дамаска до Иерусалима, предстояло стать неравной.
Тем не менее франки начали набеги, но в октябре 1210 г. сын султана Аль-Муззам разграбил предместья Акры, правда, не осмелившись осадить сам город: франков спасло то, что Аль-Адиль отказался продолжать боевые действия. Тем не менее он приказал построить крепость в самой опасной для франкской Сирии точке, на Мон-Фаворе: таким образом, равнина Эсдрелона (Марж-Акка или «равнина Акры» на языке мусульман) отныне была закрыта для франкских путников. С этого времени Акре беспрестанно грозила опасность, и дорога из Цезареи, самое слабое место в коммуникациях между прибрежными городами, могла оказаться перекрытой первым же налетом мусульман. Латиняне очень ясно осознавали создавшуюся угрозу: в 1213 г. Иннокентий III назвал эту крепость самой опасной из тех, которые грозили Акре.
Франки более не чувствовали себя в безопасности: папа, который внимательно следил за ходом событий, поскольку отдавал себе отчет о неосмотрительности, с какой была развязана война (в Сирию прибыли всего лишь несколько рыцарей из области Лангра, скорее чтобы совершить паломничество, чем поучаствовать в крестовом походе, и то они быстро уехали обратно), даже воззвал к царю Грузии, попросив его прийти на помощь королевству Иерусалимскому{295}.
Однако новый король, Иоанн де Бриенн, появившийся в Акре в сентябре 1210 г., не сдался. Хоть пребывание эйюбидской армии в Фаворе и не позволяло ему рисковать своими слабыми силами в походе на Галилею, он приказал франкской эскадре провести налет на Египет (как в 1204 г.). В июне 1211 г. предводитель этой экспедиции, Готье де Монбельяр, вошел в Нил и разграбил «притоки Дамьетты». Возможно, что он даже намеревался внезапным наскоком захватить Александрию: Макризи рассказывает, что «три тысячи франкских купцов и торговцев собрались в Александрии; с ними находились два франкских князя», и султану пришлось спешно прибыть в город со своими войсками, пленить купцов и конфисковать их имущество. Не рассчитывал ли Готье на восстание итальянцев, в большом числе устроившихся в своих кварталах в Александрии с тех пор, как брат Саладина обновил и расширил торговые договоры, заключенные с ними еще самим Саладином?{296}
После этой демонстрации военной силы Иоанн де Бриенн попросил у Аль-Адиля, который только появился в Галилее, возобновления перемирия. Еще раз мир воцарился на шесть лет, но прискорбный разрыв мирных отношений — который длился только восемь месяцев (сентябрь 1210 — конец июня 1211 гг.) — стоил франкам опустошенной акрской равнины и постройки грозной крепости Фавор, ставшей вечной угрозой для безопасности Sahel. Правда, Иннокентий III счел нестерпимым, чтобы эта сильная крепость возвышалась на той самой горе, где произошло преображение Христа; он прибег к этому доводу в 1213 г., начав подготавливать новый крестовый поход, который должен был состояться по прекращении перемирия, заключенного в 1211 г. Но, в ожидании этого срока, папа попытался завязать переговоры с султаном: многочисленные христиане, попавшие в плен, воззвали к нему из Египта, и патриарх Александрийский подкрепил их мольбу письмом, которое направил к папе. Иннокентий III, который в 1198 г. даровал братьям-тринитариям устав, обязывающий их выкупать пленников, не остался равнодушным в этому зову. Он тотчас же ответил франкским рабам Египта тем, что приказал патриарху Иерусалимскому и христианским князьям Востока собирать деньги, чтобы их выкупить и особенно обменивать мусульманских пленников на своих единоверцев, томящихся в сарацинских тюрьмах. В ожидании этого освобождения он просил рабов не терять надежды и не отрекаться от Христа; чтобы они могли найти утешение в религии, которое приносил им лишь один старый священник, папа просил мелькитского патриарха посвятить одного из рабов в дьяконы (1212 г.). В то же время понтифик направил послание к Аль-Адилю; папа убеждал его, что лишь суетная слава будет ему наградой за Святую Землю, и просил, чтобы он вернул ее латинянам. Однако, прекрасно осознавая положение вещей, Иннокентий III предлагал, по меньшей мере, приступить к обмену пленных. Мы не знаем, что ответил Аль-Адиль: без сомнения, отказ в отношении Святой Земли прикрывался дипломатическими реверансами. Что касается обмена пленными, султан мог воспроизвести свое письмо, которое он отправил в 1183 г., когда был наместником в Египте, к Луцию III. Тогда он обещал вести себя сообразно соглашениям в отношении пленных, заключенным до этого с Александром III… но при условии, что христиане Иерусалима согласятся, со своей стороны, подчинится инструкциям понтифика{297}.
После провала этих переговоров, направленных на мирный уход мусульман из Иерусалимского королевства, Иннокентий III решил вновь устроить крестовый поход, практически прерванный в 1204 г. За исключением Франции, где еще не закончился альбигойский поход — хотя он уже во многом утратил свою привлекательность для французов с Севера — условия для него снова стали благоприятными. Больше всего солдат папа рассчитывал набрать в Германии: наконец, в 1215 г. долгий кризис из-за наследства, в ходе которого Иннокентий III боролся с Филиппом Швабским, а затем с Оттоном Брауншвейгским, завершился, и папа имел удовольствие видеть, как «Римским королем» избрали его протеже, юного Фридриха II. Еще не пришло время, когда Фридрих откажется отделить корону Сицилии от короны Германии и вернется к «империалистским» планам Гогенштауфенов, целью которых было не больше не меньше как восстановить во всем христианском мире империю Карла Великого, сведя роль папы — уже давно ставшего главой христианских государств — к функциям простого римского епископа. Иннокентий III, который задумал превратить сына Генриха VI в простого поверенного Церкви (что было абсолютно противоположной идеей…), во многом рассчитывал на него при осуществлении крестового похода.
В послании с призывом к сбору, разосланном по всему христианскому миру, папа обращал особое внимание на угрожающее положение, в котором оказалась Святая Земля после постройки крепости Фавор, и напоминал христианам, что тысячи их собратьев томятся в плену: на Латеранском соборе, где присутствовал король Иоанн де Бриенн, маронитский патриарх и представители мелькитского патриарха Александрии, папа провозгласил начало нового крестового похода, к подготовке которого надо было методично приступать (1215 г.). Иннокентий III и соборные отцы запретили, под страхом отлучения от церкви, привозить к сарацинам (в Египет) оружие, железо, дерево для постройки морских судов, продавать им галеры или служить на их галерах и нефах, занимающихся пиратством, лоцманами, также они объявили о полной блокаде Египта на четыре года{298}.
Тотчас стало шириться движение в пользу Святой Земли: папа послал своего легата Жака де Витри проповедовать крестовый поход в Сирию, и тот с успехом выполнил свою миссию. В основном германские, австрийские и венгерские области отправили свои отряды, по большей части отчалившие из Спалато (Сплита), крупного венгерского порта на Адриатике — король Венгрии даже отказался от своих прав на Задар в обмен на аренду венецианских судов (у него не хватало транспортных средств, чтобы переправить даже всех венгерских крестоносцев). Саксонцы пустились в дорогу немного раньше остальных; герцоги Австрийский и Меранский, Леопольд и Оттон, последовали за ними; потом отбыл венгерский король Андрей II, передав охрану Спалато в руки тамплиеров, в лице брата Понса, магистра ордена в Венгрии{299}. Баварские крестоносцы также приняли участие в экспедиции, но их необузданное поведение в отношении франков Сирии сделало их мало популярными в Святой Земле.
