Русские войска на Балканах (185 тысяч человек, которым противостояли 160 тысяч турок) возглавлял брат царя великий князь Николай Николаевич Романов («дядя Низи», как его называли в семье императора) – бездарный полководец, почти не имевший военного опыта: до этого он лишь однажды, много лет назад, присутствовал при одном сражении. Его за глаза называли «высочайшим идиотом», а когда он на старости лет сошёл с ума, многие удивлялись – как можно сойти с того, чего не имел. Русскую армию на втором – Кавказском фронте (108 тысяч человек против 100 тысяч турок) возглавлял другой брат царя, наместник Кавказа, великий князь Михаил Николаевич («дядя Михи»), о котором знающие люди говорили, что он тоже «совсем не орёл».
В целом, состояние русской армии было плачевным. Она не имела большого обученного резерва, обладала в основном устаревшим вооружением, находилась в состоянии реорганизации. В армии царили казнокрадство, показуха, недооценка противника, взяточничество, назначение командиров не по способностям, а по близости к «верхам». Командование корпусами раздавалось великим князьям – в надежде на лёгкие победы, призванные упрочить шатающийся авторитет династии Романовых. При штабе армии Николая Николаевича находился и сам государь. Подавляющая часть генералов была дряхлыми бездарными немцами «николаевской школы» – консервативными и пассивными, практиковавшими военное искусство начала Х1Х века: палочную дисциплину, лобовые атаки, наступление парадным шагом и сомкнутыми колоннами.
Исход войны ложился на плечи солдат – с их выносливостью и стойкостью. Врач С.П. Боткин, находившийся при армии, так описывал свои впечатления: «Ведь надо ближе посмотреть на русского солдата, чтобы со злобой относиться к тем, которые не умеют руководить им. Ты видишь в нём и силу, и смысл, и покорность. Всякая неудача должна позором ложиться на тех, которые не сумели пользоваться этой силой; вглядываясь в наших военных, особенно старших, так редко встречаешь человека со специальными сведениями, любящего свое постоянное дело».
Общий уровень генералитета России был таков, что талантливый военный министр Д.А. Милютин записал перед войной в своём дневнике: «Остается одна надежда на то, что мы имеем против себя турок, предводимых ещё более бездарными вождями». (Эта надежда в целом оправдалась, за исключением одного замечательного турецкого генерала – Османа-паши.) А начальник Генерального Штаба России Н.Н. Обручев в феврале 1877 года писал императору: «Война в подобных обстоятельствах была бы поистине великим для нас бедствием». Резюмируя, А.А. Корнилов отмечает: «На самом деле оказалось, что у нас было не только мало войска, но и чрезвычайно дурно был выбран штаб армии,» что привело к разброду и дезорганизации в управлении армией, к сбоям в подвозе снаряжения и обмундирования.
Катастрофически низкий уровень русской армии лишь отчасти компенсировали общественный энтузиазм, героизм болгарских ополченцев, сражавшихся в русских войсках, и несколько талантливых генералов – И.В. Гурко, М.Д. Скобелев – занимавших второстепенные посты и мало влиявших на принятие решений. На этой войне огромную славу приобрёл Михаил Дмитриевич Скобелев, которого сравнивали с Суворовым и называли «белым генералом», поскольку он всегда появлялся в самых опасных местах на белом коне, в белом кителе и белой фуражке. Скобелев был самым ярким и популярным генералом России второй половины ХIХ века – человеком талантливым, воинственным, отважным до безумия, склонным к авантюризму и жестокости. (Например, в 1873 году, при завоевании Средней Азии он прославился тем, что из любви к славе и военному искусству, предпринял штурм… сдавшейся русским Хивы.).
Тургенев называл его «нашим Ахиллесом». Скобелев был замечен в политическом фрондерстве. Солдаты боготворили его и считали неуязвимым, «заговорённым» от пуль врага.
Турецкая армия была хорошо вооружена (современным английским оружием), но подготовлена была даже ещё слабее, чем русская. Офицерский корпус её в основном был неграмотным, а генералы враждовали между собой. Она была нацелена на ведение оборонительных действий в сильных крепостях. Турки рассчитывали на английскую помощь и надеялись измотать русские войска в затяжных боях. Война была задумана русскими генералами как наступательная и быстрая – в расчёте на один месяц. Но чудовищная организация планирования и снабжения армии сделали эту войну довольно затяжной и привели к десяткам тысяч напрасных жертв.
Война 1877–1878 годов была первой, на которую были допущены журналисты (русские и зарубежные). Таким образом, официальные донесения отныне были не единственными источниками информации о ходе военных действий. Всю войну прошёл и правдиво запечатлел на своих картинах и выдающийся художник-баталист В.В. Верещагин.
На Кавказском фронте, несмотря на начавшееся в тылу русских войск восстание горских народов, военные действия разворачивались довольно успешно для России. В мае 1877 года была взята крепость Ардаган, затем крепости Эрзерум и Баязет. Наконец, 6 ноября 1877 года ночным штурмом под руководством генерала М.Т. Лорис-Меликова, русские взяли почти неприступную крепость Карс. Однако на главном – Балканском театре военных действий, события разворачивались более драматично из-за несогласованности действий и бездарности русского командования.
15 июня 1877 года русская армия переправилась через Дунай и была восторженно встречена болгарским населением. Болгарские добровольные дружины вливались в состав русских корпусов. Стремительным броском на юг отряды русских под командованием генерала Гурко завладели проходами через Балканские горы и вышли в Южную Болгарию. Особое значение имел Шипкинский перевал, связывающий Южную и Северную Болгарию и открывавший кратчайший путь на Адрианополь. Однако передовые части русских войск были отброшены из Южной Болгарии турецкой армией Сулеймана-паши и, атакованные на Шипке, не были поддержаны своими резервами. Русские корпуса «заблудились» в Северной Болгарии, потеряли драгоценное время и упустили инициативу из своих рук. 7 июля лучшая тридцатитысячная турецкая армия во главе с замечательным генералом Османом-пашой начала марш-бросок от границы с Сербией и заняла сильно укрепленную крепость Плевну в Северной Болгарии, угрожая фланговым ударом русским частям и отвлекая на себя их главные силы. Лишь соперничество Сулейман-паши с Османом-пашой спасло русские армии от полного разгрома: вместо того, чтобы поспешить на север через другие перевалы в горах, Сулейман-паша бездействовал и лишь вновь и вновь атаковал Шипку. С августа начались жесточайшие бои за Шипку, причём русским помогала неприступность их позиций, а туркам – пятикратный численный перевес. Защитники перевала отбивали до 14 атак ежедневно. Потом ударили холода. Подвоз боеприпасов, продовольствия и обмундирования на Шипку шёл с перебоями и задержками. «На Шипке всё спокойно», – привычно рапортовали в Петербург генералы, в то время как в день русская армия теряла здесь до 400 человек обмороженными. Всего за сентябрь-декабрь 1877 года русские и болгары потеряли на Шипке около 10 тысяч человек погибшими от морозов, болезней и голода.
В то время как армия Сулейман-паши вновь и вновь безуспешно атаковала позиции русских и болгар на Шипкинском перевале, основные силы русской армии надолго застряли под Плевной. Здесь сосредоточилось более 100 тысяч русских и 35 тысяч румынских солдат. В ходе трех безуспешных и бездарно организованных штурмов крепости пало более 40 тысяч человек со стороны осаждающих (и 20 тысяч – осаждённых). Из Санкт-Петербурга под Плевну привезли всю гвардию – единственную воинскую часть в России, которую, как оказалось, можно было легко мобилизовать и перебросить на театр военных действий.
Третий – самый ужасный штурм Плевны был специально приурочен к 30 августа (11 сентября) – дню именин Александра II, наблюдавшего за штурмом. Несмотря на троекратное превосходство русских и румынских войск и трехдневную артподготовку, и на этот раз атакующим не удалось сломить мужество турецких защитников Плевны. И этот «именинный» – самый кровопролитный штурм Плевны – закончился для русских войск позором и огромными потерями (13 тысяч павших), повергнув русский генералитет в растерянность и уныние. Солдат вновь и вновь по старинке – сомкнутыми колоннами бросали в безуспешные лобовые атаки на турецкие редуты – и они покорно гибли тысячами. Частичного успеха сумел добиться лишь отряд бесстрашного генерала Скобелева, занявший один из турецких редутов, но эта атака не была поддержана русскими резервами. Другие генералы завидовали Скобелеву и не желали ему победы. «У нас только один Скобелев и умеет водить войска на штурм», – констатировал в дневнике офицер генерального штаба М. Газенкампф.
«Именинный пирог из начинки людской
Брат подносит державному брату», —
Так автор «Дубинушки» А.А. Ольхин подвёл итог этому кошмарному штурму. Три неудачных штурма Плевны неожиданно затянули войну, на пять месяцев приковали к этой крепости почти всю армию России, вызвали ропот внутри страны и способствовали объединению Британии и Австро-Венгрии в желании противостоять Петербургу. По словам английского историка А. Тэйлора: «Плевна продлила жизнь Османской Империи на 40 лет».
