После разорительной войны 1093–1096 годов главной задачей Владимира стало прекращение междоусобицы с тем, чтобы объединить силы князей и устранить половецкую угрозу.
К этой цели он много лет с восхитительным упорством шел, не смиряясь с неудачами. Созыв княжеских съездов, про которые в «Повести» сказано «Вложи Бог у серьдце русьскым князем мысль благу», был идеей Мономаха. После провала Любечских соглашений 1097 года он собрал новую встречу в 1100 году, на которой наконец добился относительного единства. Это дало возможность еще три года спустя договориться о совместном наступлении на половцев — первой большой победе над ордами. Окончательно мощь Степи была сломлена грандиозным походом 1111 года — блестящим итогом почти двадцатилетних усилий Мономаха.
Все время правления своего кузена Владимир был главной опорой престола и самым влиятельным политиком страны. Святополк целиком зависел от него, да и остальные князья привыкли относиться к Мономаху как к судье в любых конфликтах. Никто не мог соперничать с ним военной и экономической мощью — владения Владимира Всеволодовича были обширней и богаче, чем у великого князя.
Мономах никогда не торопил событий, главной чертой его характера было терпение, главным принципом — целесообразность. Возможно, он так и остался бы на положении «неформального лидера», если бы Киев сам не дался ему в руки.
Когда киевская верхушка, испугавшись народного восстания, разразившегося после смерти Святополка, решила позвать на княжение Мономаха, он уже был стариком.
Бунт в столице всегда сотрясает самые основы государства. В прошлый раз, в 1068 году, это стоило Изяславу престола. Теперь, в 1113 году, из-за восстания изменился установленный порядок наследования.
Мономах на памятнике «Тысячелетие Руси» в Новгороде
Мономах взял ситуацию под контроль, проявив твердость и уступчивость в правильной последовательности и в разумных пропорциях. Сначала железной рукой подавил восстание. Затем устранил причины возмущения: привел в порядок ценообразование и установил ограничение на проценты по ссудам.
Три четверти русских земель великий князь взял под свое личное управление или распределил между сыновьями. Половцы еще не оправились после разгрома 1111 года и вели себя тихо. В государстве после нескольких десятилетий смуты наступили более или менее спокойные времена.
Короткое княжение Мономаха стало последним взлетом Киевской Руси.
Как во всякую благополучную эпоху, знаменательных происшествий и вообще больших событий не было. Год за годом, постепенно, великий князь восстанавливал контроль центра над регионами.
Конечно, не обошлось без столкновений с теми Рюриковичами, кто чувствовал себя обделенным. Сын предыдущего великого князя Ярослав Святополчич доставил двоюродному дяде немало хлопот и даже приводил на Русь венгров с поляками, но был разбит и пал в бою.
Пришлось приструнить Новгород, который за годы неурядиц оторвался от столицы и стал вести себя чересчур независимо. В 1118 году Владимир заставил тамошних бояр явиться в Киев и принести присягу на верность.
В 1119 году он захватил и присоединил к своим владениям Минское княжество.
Но все эти военные столкновения были локальными. При всякой возможности Мономах пытался разрешать конфликты без кровопролития. Он первым начал активно использовать брачные узы как средство примирения разных ветвей рода Рюриковичей. В прежние времена киевские князья стремились породниться с иноземными государями, теперь же в моду вошли межродственные семейные союзы — как средство укрепления ослабевших внутридинастических связей. Мир в державе стал важнее внешних сношений.
Чудодейственно восстановленное единство, нежданная стабильность, мирная передышка после одних невзгод и в преддверии новых, еще более тяжких — всё это окружило имя Владимира в памяти потомков сияющим ореолом. Особенно завораживало русских государей византийское звучание прозвища «Мономах» в те времена, когда Москва стала претендовать на звание Третьего Рима и считать себя преемницей Царьграда.
В русской монархической традиции последующих столетий Владимир Мономах стал олицетворением царственного величия — нитью, тянущейся от Кремля к Константинополю. Не конкретный исторический Мономах, а само это имя обрело чуть ли не сакральное значение и превратилось в материализованную легенду.
На европейские короны шапка Мономаха совсем непохожа
Так, главной регалией русского царского дома являлась «шапка Мономаха» — парадный головной убор, которым до конца семнадцатого века венчались на царство государи, причем надевался он самодержцем только в один этот день, а потом, даже в самых торжественных случаях, использовались другие венцы, меньшего статуса.
В описи сокровищницы говорится: «Шапка царская золотая, сканая Мономахова, на ней крест золотой гладкий, на нём по концам и в исподи четыре зерна гурмицких [жемчужины], да в ней каменья, в золотых гнёздах: над яблоком яхонт желтый, яхонт лазоревый, лал, промеж ними три зерна гурмицких; да на ней четыре изумруда, два лала, две коры яхонтовых [рубина] в золотых гнёздах, двадцать пять зёрен гурмицких, на золотых спнях; около соболей: подложена атласом червчатым: влагалище деревянное, оклеено бархателью травчатою, закладки и крючки серебряные». Вес шапки чуть меньше килограмма.
Кому из великих князей первоначально она принадлежала, неизвестно, но искусствоведы считают, что это работа восточных мастеров XIV века (возможно, дар какого-то из золотоордынских ханов).
Однако по официальной версии, которая восходит по меньшей мере к началу шестнадцатого века, этот венец был даром императора Константина IX Мономаха своему внуку Владимиру — в знак того, что киевские государи будут преемниками базилевсов. Разумеется, это чистой воды выдумка, причем позднего времени. У маленького княжича Владимира (Константин умер, когда ему было два года), принадлежавшего к одной из младших ветвей рода, имелось немного шансов занять киевский престол, да и в любом случае византийскому кесарю никак не могла прийти в голову фантазия о подобной преемственности.
Другой пример эксплуатации «магического» имени — так называемый «Мономахов трон» в Успенском соборе Кремля, главном храме московского государства.
Это «царское место» якобы было доставлено Владимиру Всеволодовичу из Царьграда со специальным посольством, и князь восседал на нем во время своей «коронации». В шестнадцатом веке константинопольский патриархат даже прислал Ивану Грозному документ, подтверждающий, что такое венчание действительно состоялось в 1116 году. Однако принимать на веру это свидетельство нельзя — патриархи были очень заинтересованы в покровительстве московского государя и выдали бы ему любую нужную бумагу.
На самом деле установлено, что «трон Мономаха» был изготовлен по приказу царя Ивана в 1551 году.
Мономахов трон
Пока был жив Владимир Всеволодович, внушавший почтение остальным князьям и ужас половецким ханам, стояла и его с таким трудом восстановленная держава. Истории известны случаи, когда одаренному лидеру удавалось остановить разложение деградирующей системы и даже на время ее реанимировать. Но подобные «воскрешения» никогда не длились долго. После того как сильная личность уходила со сцены, процесс распада возобновлялся с ускорением, будто наверстывая упущенное.
Мономах умер в 1125 году в глубокой старости, семидесяти двух лет, оставив после себя по видимости стабильное государство. Однако до окончательного крушения Киевской Руси оставалось менее полувека.
Старшему сыну Владимира Всеволодовича досталась в наследство заново собранная и вроде бы крепко сшитая страна, которой ни снаружи, ни изнутри не угрожали серьезные враги. По инерции, на одном лишь воспоминании об авторитете Мономаха, это здание какое-то время еще стояло, так что следующий правитель Мстислав Владимирович даже получил от потомков прозвание «Великого», хоть и не очень понятно, за какие заслуги.
Он был наполовину англичанин и кроме двух русских имен (княжеское «Мстислав» и крестильное «Феодор») звался еще Гаральдом, в память о деде, английском короле, погибшем в 1066 году при Гастингсе в сражении с норманнами Вильгельма Завоевателя. Дочь последнего англосаксонского правителя Гита Уэссекская эмигрировала в Данию и оттуда была сосватана в жены Мономаху.
