из книг ушли в народ. В условиях советского времени острословие Ильфа и Петрова стало классикой инакомыслия. Еще в 1930 году Михаил Булгаков в «Письме к Советскому правительству» сказал: «Не мне выпала честь выразить эту криминальную мысль в печати. Она… блестяще и точно укладывается в одну формулу: всякий сатирик в СССР посягает на советский строй».
В ноябре 1948 года Секретариат Союза советских писателей признал романы Ильфа и Петрова антисоветским пасквилем: «Авторы позволяют себе вкладывать в уста всяких проходимцев и обывателей пошлые замечания в духе издевки и зубоскальства по отношению к историческому материализму, к учителям марксизма, известным советским деятелям, советским учреждениям».
Из поздних записей Евгения Петрова: «Надпись под деревом в Никитском саду: “Лжекаштан конский”. Мне нравится эта откровенность науки. В жизни так не бывает. На дверях кабинетов не висят таблички: “Назаров – лжепредседатель по делам искусств” или “Ставский – лжеответственный секретарь Союза писателей”».
Валентин Катаев
Если раньше бдительные редакторы выбрасывали чересчур острые места из «Двенадцати стульев» и «Золотого теленка», то теперь сами писатели подлежали изгнанию из советского общества. Последовали разоблачительные отзывы сталинских «литературных генералов»: А. Фадеева, А. Суркова, Б. Горбатова, П. Павленко. Произведения Ильфа и Петрова стали изымать из библиотек. Запрет на переиздания был закреплен специальным постановлением ЦК ВКП(б), действовавшим до 1956 года.
Особенность новой послевоенной компании заключалась в следующем: наряду с травлей Ахматовой, Зощенко, Шостаковича изгнанию из «социалистической культуры» подлежали уже ушедшие из жизни сатирики. «Раньше десять лет хвалили, теперь десять лет будут ругать. Ругать будут за то, за что раньше хвалили. Тяжело и нудно среди непуганых идиотов…» – высказался Ильф в 1937 году в «Записной книжке».
Судьба мистера Адамса – третьего персонажа «Одноэтажной Америки» Соломона Трона – оказалась не менее примечательной. Известно, что он встретился с Евгением Петровым в Москве в мае 1937 года (спустя два месяца после смерти Ильфа). Писатель подарил ему только что изданную в твердом переплете «Одноэтажную Америку» с подписью: «Дорогим Тронам в благодарность за помощь». Надпись короткая, осторожная. Биограф Трона Д. Ивенс писал, что американец выглядел совершенно убитым происходившими в Москве судебными политическими процессами. Больше соавторы «Одноэтажной» никогда не увиделись.
Будучи искренним сторонником социализма, Евгений Петров в записных книжках пускался в опасные откровения: «Ни в одном из современных энциклопедических словарей нет слов: честь, честность, любовь, верность, преданность. Когда происходила Октябрьская революция, эти идеалистические понятия были заменены ленинской формулой о том, что морально то, что полезно пролетариату. Но революция победила. Следовательно, лозунг “Морально то, что полезно пролетариату” должен быть заменен лозунгом – “Морально то, что полезно народу”, то есть человечеству…»
В «Одноэтажной Америке» всесведущий мистер Адамс с ошибкой всего в один год (1940) уверенно предсказывал новую мировую войну. В январе того военного 1940 года Соломон Трон и его жена Флоренс Вагнер – та самая Бекки из «Одноэтажной Америки» – совершили еще одно великое путешествие. Они отправились на пароходе в оккупированную нацистами Европу. Как представители нейтральной державы с дипломатическими паспортами, супруги организовали сложную схему спасения европейских евреев. Они выдавали визы Доминиканской республики «сельскохозяйственным рабочим» и переправляли затем беженцев через нейтральные Швейцарию и Португалию. В мае 1940 года их деятельность прервалась с нападением Гитлера на Францию. Как вспоминали очевидцы, Соломон по приезде внешне выглядел тем же бодряком (он спас более двухсот семей австрийских, чешских и польских евреев), а его молодая жена Флоренс за шесть месяцев стала седой.
Весной 1945 года президент Рузвельт назначил С. Трона членом союзнической комиссии по репарациям. В этом качестве он принимал участие в Потсдамской конференции. Генерал-эмигрант, бывший заместитель военного министра Временного правительства Виктор Яхонтов, хорошо знавший Трона, вспоминал: «Последний раз мы встречались с ним уже в конце войны… Он уже был довольно больным человеком, старость давала себя знать, но в душе он оставался все тем же “мистером Адамсом” – энергичным, любознательным, интереснейшим собеседником».
«Век-волкодав» много раз менял биографию Трона. С началом холодной войны ФБР развернуло слежку за деятельностью своего натурализованного гражданина: в нем вновь подозревали советского «агента влияния». Один из допросов произошел в январе 1953 года в Израиле, где Соломон Абрамович работал в качестве экономического советника первого премьер-министра страны Д. Бен-Гуриона. В здании американского посольства в Тель-Авиве чиновник госдепа пристрастно расспрашивал инженера о его политических взглядах. Наступили истеричные времена маккартизма, а Трон, которому исполнилось восемьдесят лет, открыто говорил о своих левых демократических убеждениях. Судя по сохранившимся материалам допроса, чиновник сказал Трону, что с такими взглядами тот может угодить за решетку или даже на электрический стул.
«Охота на ведьм» в США быстро набирала обороты. Шли чистки в профсоюзах, избавлялись от неблагонадежных в государственных учреждениях, шельмовали «непатриотов» и составляли «черные списки» запретов на профессию. Мрачная реальность с длинным названием – Комиссия по расследованию антиамериканской деятельности Палаты представителей Конгресса США – заставляла вздрагивать многих либеральных интеллигентов. Десять режиссеров и сценаристов Голливуда (в их числе номинанты на «Оскар»), которые отказались свидетельствовать перед вашингтонской Комиссией, получили тюремные сроки. В широко циркулировавшем «Красном списке» (Red Channels) были названы полторы сотни известных «просоветских» имен, среди них композитор Леонард Бернстайн, драматург Лилиан Хельман, писатели Артур Миллер и Ирвин Шоу. После громкого суда и вынесения смертного приговора супругам Розенбергам за шпионаж в пользу СССР, многие левые, включая семью Тронов, решили перебраться в Европу. Соломон и Флоренс с дочерью обосновались в пригороде Лондона. В 1954 году американский паспорт Трона был аннулирован, а сам он лишен гражданства США.
Соломон знал нью-йоркского инженера-электрика Юлиуса Розенберга и его жену Этель (оба выходцы из еврейских семейств, эмигрировавших из России). Их казнили в июне 1953 года в тюрьме Синг-Синг – эта строжайшего режима федеральная тюрьма в тридцати милях от Нью-Йорка была подробно описана Ильфом и Петровым в отдельной главе «Одноэтажной Америки». Вспоминал ли в Лондоне «человек без гражданства» Соломон Трон ставшую двусмысленной сценку из книги?
«Внезапно мистер Адамс попросился на электрический стул, чтобы испытать ощущение приговоренного к смерти… Он прочно утвердился на просторном сиденье и торжественно посмотрел на всех. С ним стали проделывать обычный обряд. Пристегнули, к спинке стула кожаным широким поясом, ноги прижали браслетами к дубовым ножкам, руки привязали к подлокотникам. Шлем надевать на мистера Адамса не стали, но он так взмолился, что к его сверкающей голове приложили обнаженный конец провода. На минуту стало очень страшно… После сидения на электрическом стуле мистер Адамс внезапно впал в меланхолию и молчал всю дорогу».
Инженер Трон появился на свет и умер на совершенно непохожих планетах; в год рождения Соломона в Курляндской губернии (1872) никто не имел понятия не только об электронике, но даже
