Когда Помпей начинал кампанию против Митридата, то он, в отличие от Лукулла, сразу же обозначил приоритеты, он не будет воевать попеременно то с Тиграном, а то с Митридатом, он четко знал, кто в этом дуэте главный и понимал, – как только он разделается с Евпатором, Тигран сам сложит оружие. И в своих расчетах Великий не ошибся, мало того, сын Тиграна, внук Митридата, поднял против отца мятеж и призывал римлян на помощь, а постоянные набеги парфян делали армянского царя еще сговорчивее. Узнав, что тесть снова возвращается в Великую Армению, где хочет укрыться после сокрушительного разгрома, Тигран долго не думал, а отказал ему в убежище и назначил 100 талантов за голову родственника. А сам прибыл к Помпею, который обошелся с ним очень хорошо, посочувствовал, утешил и в итоге «объявил царю, что виновник всех прежних его несчастий – Лукулл, который отнял у него Сирию, Финикию, Киликию, Галатию и Софену. Землями же, которые еще остались у него, пусть он владеет, выплатив римлянам за нанесенную обиду семь тысяч талантов, а царем в Софене будет его сын» (Плутарх). Римский полководец лихо разрулил ситуацию, нашел главного виновника всех бед армянского народа, сам выступил в роли спасителя, установил хорошие отношения с Тиграном (теперь уже не Великим), и посадил своего человека на трон в Софене (государство в юго-западной части Армянского нагорья). И хотя смуты в царском доме Армении вспыхнут с новой силой, но главным арбитром и вершителем судеб правителей останется он – Помпей Великий. А что касается Митридата, то в данный момент он хоть и лишился последнего союзника, но сдаваться не собирался, поскольку у него оставалось еще одно страшное оружие – деньги.
* * *
Когда Митридат прорвался сквозь римские ряды и покинул место сражения, то кавалерийский отряд, который его сопровождал, постепенно рассеялся, и с ним осталось лишь трое спутников. «Среди них находилась его наложница Гипсикратия, всегда проявлявшая мужество и смелость, так что царь называл ее Гипсикратом. Наложница была одета в мужскую персидскую одежду и ехала верхом; она не чувствовала утомления от долгого пути и не уставала ухаживать за царем и его конем» (Плутарх). Однако пока царь продолжал двигаться на восток, произошла удивительная вещь: его отряд стал расти как на дрожжах, поскольку беглецы из разгромленной армии присоединялись к нему десятками, а иногда и целыми отрядами. В итоге в крепость Синорию, где находилась одна из царских сокровищниц, Евпатор явился в сопровождении 3000 пехотинцев, которым он тут же заплатил за год вперед и наградил подарками. А вот для своих близких друзей Митридат приготовил подарки поинтереснее: он каждому дал порцию яда, чтобы никто из них против своей воли не попал в руки врагов. А после этого, забрав 6000 талантов золотом, он выступил к истокам Евфрата, надеясь оттуда двинуться в Колхиду и за стеной Кавказа укрыться от римлян. Меткое замечание Л. А. Наумова, что «такое огромное количество золота (почти 160 т) превращало царское войско в охрану “золотого обоза ” » отражает реальное положение вещей. Двигаясь на север, понтийцам пришлось идти по территории, населенной враждебными племенами, которые были не прочь поживиться царскими богатствами. Но выбора у Евпатора не было. Еще Лукулл прозорливо говорил своим легатам о возможностях Митридата: «Или вы не видите, что за спиной у него беспредельные просторы пустыни, а рядом – Кавказ, огромный горный край с глубокими ущельями, где могут найти защиту и прибежище хоть тысячи царей, избегающих встречи с врагом » (Плутарх). И теперь пророчество римского полководца сбывалось! Евпатору как воздух была необходима передышка, ему надо было оторваться от преследовавших его легионов, пополнить и переформировать свои войска. И понтийская колонна двинулась в сторону покрытых снегом Кавказских гор, туда, где, по греческим мифам, был когда-то прикован титан Прометей. Боевые действия развернулись сразу же – племена иберов и хотенейцев, не вступая в ближний бой, а нападая из засад, как сообщил Аппиан «стрелами и пращами », пытались помешать отступлению Митридата, но были разгромлены его ветеранами. Перейдя реку Апсар, армия царя продолжила марш на север и вскоре подошла к стенам города Диоскуриада, откуда много лет назад Митридат начал завоевание Боспора. История повторялась: перезимовав в Диоскуриаде, дав войскам отдохнуть и призвав под свои знамена добровольцев и наемников, Евпатор собирался вновь завоевать Боспор Киммерийский и обрести твердую почву под ногами. Сразу же по прибытии в Колхиду Митридат наладил дружеские отношения с местными правителями – албанским царем Орозом и царем Иберии Артоком, и эта его предусмотрительность в дальнейшем обернется большими неприятностями для Великого Помпея.
* * *
Ну а что же Помпей Великий, чем занимался он после разгрома армии Митридата? Оставив корпус под командованием легата Афрания для поддержания порядка в Армении, он, решив довести войну до логического завершения, отправился преследовать Евпатора. Едва римляне появились в предгорьях Кавказа, как для них сразу же начались неприятности – сначала их атаковали племена албанов, а когда легионы отразили их натиск на берегах реки Кирн (Куры), то в бой вступили иберы, которые, по свидетельству Плутарха, были гораздо воинственнее и горели желанием показать свою преданность Митридату. Боевые действия развернулись на берегах реки Фасис, куда подошел флот под командованием Сервилия, но до Помпея уже дошло, что «преследование Митридата, который скрылся в области племен, живущих на Боспоре и вокруг Мэотиды, представляло большие затруднения» (Плутарх). К тому же албаны снова атаковали римлян, и Помпей был вынужден повернуть назад, не желая увязать в мелких стычках и сражениях, которые местные племена, привыкшие к условиям горной войны, ему постоянно навязывали. Завоеватель отступил в Малую Армению, где стал занимать крепости Митридата и прибирать к рукам те его сокровища, которые Евпатор не успел вывезти. Однако, кроме драгоценностей и сказочных богатств, он, по свидетельству Плутарха, нашел там много других очень интересных вещей. «В Новой крепости Помпей нашел тайные записи Митридата и прочел их не без удовольствия, так как в них содержалось много сведений, объясняющих характер этого царя. Это были воспоминания, из которых явствовало, что царь среди многих других отравил и собственного сына Ариарата, а также Алкея из Сард за то, что тот победил его на конских ристаниях. Кроме того, там находились толкования сновидений, которые видел сам царь и некоторые из его жен; затем непристойная переписка между ним и Монимой ». А потом произошла одна очень интересная встреча.
* * *
Много лет назад, когда Митридат впервые бросил вызов Риму и города Малой Азии восторженно встречали Нового Диониса, а его армии освобождали Элладу, он и познакомился со Стратоникой, дочерью бедного арфиста. Это были золотые дни, а красавица – девица незнатного происхождения, умудрилась тогда отодвинуть на второй план царицу Мониму и завоевать сердце царя. От Митридата у нее был сын Ксифар, а из всех многочисленных царских женщин, именно она имела влияние на Евпатора. Судя по всему, и он ей доверял, поскольку поручил в управление одну из крепостей, где находилась его главная сокровищница, и, как оказалось, зря. Когда к крепости подошел Помпей, она не только открыла ему ворота, но и поднесла много подарков, всячески демонстрируя свою покорность, что тщеславному римлянину пришлось очень по душе. Однако, перед тем как впустить Великого в крепость, она выдвинула ему условие, если ее сын попадется к нему в руки, то он сохранит ему жизнь, на что полководец ответил согласием. Помпей остался так доволен оказанным ему приемом и количеством без боя захваченных сокровищ, что разрешил Стратонике владеть всем ее имуществом, которое подарил ей Митридат. Казалось, все устроилось очень хорошо, но Стратоника, когда все это затеяла, упустила из виду одну простую вещь, не факт, что Помпей когда-либо сможет поймать ее сына и вообще с ним встретиться, зато в данный момент ее горячо любимый отпрыск находится рядом со своим грозным отцом. И думать надо было об этом, а не о том, что может теоретически произойти, потому что в том, что случилось в дальнейшем, ей, кроме самой себя, винить будет некого.
Глава VIII Драма на Боспоре (65–63 гг. до н. э.)
Великие планы
Аппиан указал, что план повторного завоевания Боспора окончательно созрел у Евпатора в Диоскуриаде: «Там Митридат задумал не малое дело, и не такое, на которое мог бы решиться человек, находящийся в бегстве: он задумал обойти кругом весь Понт и скифов припонтийских и, перейдя Меотийское болото, напасть на Боспор и, отобрав страну, где властвовал сын его, Махар, оказавшийся по отношению к нему неблагодарным, вновь оказаться перед римлянами и воевать с ними уже из Европы». Таким образом, мы видим, что поход в Северное Причерноморье Митридат рассматривал как одну из составляющих его грандиозного плана борьбы против Рима, только как она будет проходить дальше, царь пока не решил. А пока, дав отдохнуть своим войскам и пополнив их местными контингентами, Митридат выступил в поход против мятежного сына, планируя прибыть в Пантикапей как можно скорее, он не знал, будет Махару помощь от римлян или нет. Понтийские колонны двинулись вдоль побережья, ломая сопротивление тех племен, которые рисковали встать у них на пути и оказать сопротивление. Ахейцев, которые попытались атаковать царские войска, ветераны Митридата обратили в бегство, со скифами частично удалось договориться, а частично усмирить понтийским оружием. Гениохи приняли Евпатора дружески, слава царя-воина давно гремела вокруг Понта Эвксинского и на Кавказе, «даже будучи беглецом и в несчастии, он вызывал к себе почтение и страх» (Аппиан).
