Несмотря на решение Гитлера от 17 сентября 1940 года отложить нападение на Англию, на всем протяжении весны 1941 года германская программа дезинформации продолжала нагнетать тему «прежде всего захват Англии». Но и 12 мая, когда ОКВ издало приказ, чтобы реализация второй фазы программы дезинформации совпала с усилением с 22 мая движения воинских эшелонов Вермахта на восток, эта тема все еще преобладала. [370]
Одной из особых рекомендаций директивы 12 мая было распространить мысль, что предстоящее нападение на Крит усилиями десантных войск должно стать «генеральной репетицией» вторжение в Британию. В своем дневнике министр пропаганды Йозеф Геббельс радостно описывает публикацию в официальном органе «Фёлькишер беобахтер» статьи «Крит, как пример», в которой намекается, что высадка на Крит является прелюдией захвата Англии. Специально устроенная конфискация номера газеты после того, как она была доставлена в иностранные посольства, усилила слухи о предстоящем нападении на Англию. [371]
Воздушная часть битвы за Крит не имела большого успеха. Англичане, благодаря «УЛЬТРА» заранее узнали о планах этой операции. Объем сообщений «УЛЬТРА», похоже, был значительным, и очень трудно поверить, что источники резидентуры РУ, причастные к «УЛЬТРА», могли не знать, что германская 7-ая воздушно-десантная дивизия была сильно потрепана защитниками острова. Когда немцы, наконец, получили контроль над Критом, победа парашютистов не могла быть такой, чтобы служить примером того, что произойдет, если будет предпринят воздушный десант на Англию. Единственная у Гитлера 7-я воздушно-десантная дивизия была, буквально, уничтожена, и фюрер, по словам генерала Курта Штудента, руководителя операции «Меркурий», был очень расстроен, считая, что «дни парашютистов закончились». [372]
24 и 25 мая Геббельс отметил в своем дневнике, что «наше распространение слухов, касающихся вторжения в Англию, работает». А в это время в Москве новый шеф военной разведки Филипп Голиков, продолжал рьяно поддерживать миф о вторжении в Англию. Он включал его в периодические разведывательные сводки, в то же самое время оценивая донесения о близящемся немецком нападении на СССР как «германскую или английскую дезинформацию». [373]
Как было возможно Голикову делать такие заявления без проверки их реальности? Уже отмечалось, что лондонская резидентура РУ была, очевидно, самой обильной из всех резидентур в предвоенный период 1940–1941 года и во время войны. Благодаря опубликованным «ВЕНОНА» расшифровок «УЛЬТРА», мы получили образцы их сообщений в Москву. Их сообщения о британских победах в воздушной войне 1940 года и о решениях Люфтваффе поздней осенью 1940 года и в январе 1941 года закрыть заводы во Франции и Нидерландах, которые должны были работать на операцию «Морской лев», показывают, что вторжение в Англию отменяется. Другая информация по германским военным планам, отраженная в сообщениях «Энигмы», могла быть передана в штаб РУ. Несмотря на это и на другие сообщения из надежных источников, действия Голикова нельзя объяснить ничем иным, кроме как его раболепным поведением по отношению к Сталину и глубоким страхом перед ним. Что касается подчиненных Голикова, то они все хорошо понимали, какая судьба их ожидала, если бы они стали ему противоречить. [374]Другая важная дезинформационная тема — «оборона от советского нападения» была правдоподобной в период раннего наращивания сил на советской границе, когда подразделения Вермахта, только что прибывшие с запада, начали сооружение оборонительных сооружений — окопов, пулеметных гнезд, проволочных заграждений и даже артиллерийских позиций. Привязанными к оборонительным темам были и утверждения германских официальных лиц о том, что войска возвращались в расположение прежних гарнизонов или что были направлены на восток, за зону действия английских бомбардировщиков. Эти глубоко миролюбивые объяснения о передислокации германских войск начал еще 9 июля 1940 года германский военный атташе генерал Эрнст Кёстринг, который сообщил заместителю начальника Генштаба генералу И.В. Смородинову о широкомасштабном перемещении германских войск в Польшу и Восточную Пруссию, якобы потому, что германская армия собирается демобилизовывать более старые соединения. Кёстринг сказал, что части с более молодыми солдатами будут введены сюда, в то время как другие части вернутся в постоянные гарнизоны. Ни одно из этих объяснений не было обоснованным. Когда концентрация немецких частей стала расти, появилось большое количество средств речной переправы, прибыли модифицированные паровозы, снабженные механизмами для перевода вагонов на советскую колею. Тогда немецкие намерения стали окончательно ясны. [375]
С января до июня 1941 года в ряде сообщений из внешней разведки РУ и НКГБ НКВД отражалась дезинформация на оперативном уровне. Все эти донесения указывали, что «Украина является главной осью и основной целью немецкого нападения». Целью этой дезинформации, очевидно, было замаскировать решение плана «Барбаросса» нанести главный удар севернее Припятских болот, вдоль оси Брест — Минск. Это было там, где должен был осуществиться главный прорыв. Красная Армия, тем не менее, сконцентрировала основные силы в Киевском особом военном округе после решения Сталина осенью 1940 года изменить стратегический план развертывания, выработанный Генеральным штабом. Этот план правильно предугадывал главное немецкое наступление севернее болот. [376] Сталин возражал, считая, что главной немецкой целью будут зерно и промышленные центры Украины, которые им понадобятся в случае продолжительной войны. Он, очевидно, не понимал, что у Гитлера не было намерения увязнуть в продолжительной войне — он нереально рассчитывал на «молниеносную войну». Тем не менее, 5 октября изменение было сделано, как хотел Сталин. Следовательно, немцам нужно было обеспечить, чтобы советский Генштаб не изменил своего мнения о направлении главного удара. [377] Отсюда их включение Украины, как главной цели, в дезинформационный план. [378]Однако, так же, как это произошло в войне с Финляндией, Сталин отказался принимать советы профессиональных военных.
В мемуарах, опубликованных в 1989 году, маршал М.В. Захаров описывает роковое решение развернуть крупнейшие соединения Красной Армии к югу от устья реки Сан. Он также отметил умозаключение Сталина, что Гитлеру понадобятся украинские ресурсы для ведения продолжительной войны, но не смог заметить, что Гитлер на самом деле надеялся на «блицкриг» и не имел планов на продолжительный конфликт. Как полагает Захаров, видимо, частое изменение в руководстве Генштаба позволило этой ошибке в развертывании произойти без каких-либо возражений. Он закончил свою защиту позиции Сталина, процитировав донесение «Старшины» от 2 апреля 1941 года, где утверждалось, что немцы начнут войну «молниеносным ударом по Украине». Какими бы ни были причины Сталина для изменения плана, это было невероятной ошибкой. [379]
С приближением даты нападения, немецкая дезинформация приняла новые формы: «ультиматумы, переговоры и идея, что присутствие Вермахта на советских границах было только как нажим на СССР для принятия германских требований». Анализ агентурных донесений, полученных оберфюрером СС Рудольфом Ликусом из Специального бюро Риббентропа 15 мая 1941 года, показывал, что иностранные дипломаты и журналисты в Берлине были убеждены, что переговоры между Германией и СССР идут полным ходом. Они думали, что Германия поставила особые требования Советскому Союзу, такие как право транзита германских вооруженных сил через территорию СССР, аренда Украины Германией, передача под контроль части бакинских нефтяных полей. Уверенность в существование важных переговоров, даже визит Сталина в Берлин, подкреплялась слухами, что берлинская компания занимается шитьем красных флагов для будущего визита советского руководителя. [380] Что касается вопроса об ультиматуме, ссылки на него были найдены в части донесений «Старшины», который 9 мая описал разговоры с офицерами о возможных сроках нападения на СССР: некоторые из них, сообщил он, полагают, что Германия сначала предъявит ультиматум с требованием сельскохозяйственных и промышленных поставок и прекращение коммунистической пропаганды — в то же самое время «Старшина» заметил, что подготовка операции против СССР проводится самым ускоренным темпом. [381] Месяцем позже «Старшина» и «Корсиканец» отметили усиление слухов о германской аренде Украины и визите Сталина в Берлин. Они предположили, что эти слухи распространяются министерством пропаганды и военным командованием, чтобы замаскировать подготовки к нападению на СССР и обеспечить максимальную неожиданность. 11 июня они сообщили, что «в компетентных кругах говорят, что вопрос о нападении на СССР решен. Следует считаться с неожиданным ударом. Будут ли предъявлены Германией предварительно СССР какие-либо требования — неизвестно». 16 июня «Старшина» сообщил, что «все военные мероприятия по подготовке вооруженного выступления против СССР Германией полностью закончены, и удар можно ожидать в любое время». В донесении не было упоминания о каком-либо ультиматуме. [382]
