Вслед за ней в постели короля перебывали почти все прислужницы Анны Австрийской. Стареющая королева была вынуждена даже приказать запирать двери в их спальню, беспокоясь за нравственность сына.
Пережив период юношеской гиперсексуальности, юный Людовик остановил свое внимание на одной из «мазаринеток» — племянниц кардинала Мазарини. Его следующей пассией стала Олимпия Манчини (1637–1708). В юности Олимпия не считалась красавицей, на ее худом и бледном лице жили лишь огромные темные глаза. Впоследствии, родив несколько детей, она пополнела и это пошло ей на пользу: формы округлились, цвет лица стал лучше. Несмотря на молодость, девушка уже успела впутаться в заговор Фронды и побывать в ссылке, которая, впрочем, оказалась непродолжительной.
По возвращении молодой особы в Лувр Анна Австрийская сама приняла ее под свою защиту, а вскоре Людовик принялся за ней ухаживать. Он дарил ей драгоценности баснословной стоимости, организовал в ее честь пышные праздники, где даже сам выступал в балете. Олимпия строила честолюбивые планы, явно рассчитывая стать королевой Франции, что было сильно не по душе Анне Австрийской.
Их связь длилась три года, а затем девицу вдруг поспешно выдали замуж за Евгения-Мориса Савойского, графа Суассона. Причины спешки стали ясны через полгода, когда у Олимпии родился сын Луи-Томас, внешне очень похожий на Людовика. Всего в этом браке родилось восемь детей.
Олимпия не считала замужество причиной для разрыва. Она страшно ревновала Людовика к своей сестре Марии, ставшей его следующей фавориткой, к кузине короля Генриэтте Английской, к Луизе де Лавальер… Предметом ее неприязни стала даже супруга короля Мария-Тереза, которой он в первый год брака был сильно увлечен.
В дальнейшем Олимпия показала себя заядлой интриганкой. Она то подсовывала королю любовниц, то наоборот, пыталась расстроить его романы в надежде вновь самой оказаться в его постели. Однажды, когда ее планы в очередной раз сорвались, с досады она открыла глаза Марии-Терезе на измену мужа, указав ей на Лавальер. Королева была очень расстроена и, будучи не в силах изменить поведение мужа, просто удалила от себя Олимпию. Об интриганке все забыли вплоть до 1679 года, когда было раскрыто нашумевшее «дело отравителей». Выяснилось, что Олимпия тоже покупала яд, желая избавиться от Лавальер. Возможно, она имела отношение к отравлению Генриэтты Английской, умершей при невыясненных обстоятельствах. Кто-то слышал, что Олимпия даже грозила, что подсыплет яд в пищу самому Людовику, если он к ней не вернется — но страстная итальянка не исполнила свой план. Подозревали, что вместо этого она спровадила на тот свет своего супруга. Олимпия отрицала все обвинения, но в январе 1680 года ей было предложено покинуть не только Версаль, но и Францию.
С тех пор она путешествовала по Европе, переезжая из страны в страну, гостила у своих многочисленных родственников, нигде не задерживаясь надолго.
После расставания с Олимпией король отправился под Дюнкерк к месту военных действий. Там молодой король серьезно заболел, и врачи опасались за его жизнь. Кругом все говорили о политике, о том, что будет с Францией, если, не дай бог, случится худшее… И лишь одна девушка плакала не о государе, а о человеке; это была Мария Манчини, младшая сестра Олимпии. Слезы делали ее большие темные глаза прекрасными. Надо признать, что глаза были единственной красивой чертой в лице Марии; девушка была худой и бледной, совсем не во вкусе людей XVIII столетия.
Но слезы и искренняя привязанность сделали свое дело: Людовик влюбился. Образованная и умная, Мария положительно влияла на легкомысленного короля. Благодаря ей он познакомился с философией, древнегреческой и римской литературой.
Молодые люди были неразлучны, и в конце концов пошли слухи, что Мария может стать королевой Франции. Людовик действительно сделал ей предложение, известив об этом кардинала Мазарини.
— Я не вижу лучшего способа отблагодарить Вас за службу! — закончил он.
Увы, кардинал не посмел принять эту «благодарность», он немедленно поспешил к королеве и доложил ей о происходящем.
Анна Австрийская не могла допустить подобного. Несмотря на слезы и мольбы все еще влюбленного Людовика, девушку выслали в Л а Рошель, а затем выдали замуж за князя Лоренцо Колонна. После ее замужества выяснилось, что роман Марии с королем был чисто платоническим: она осталась девственницей. Князь поначалу был этим сильно удивлен, а затем принялся всюду этим хвастаться.
Мария переехала в Рим, но ее отношения с мужем не сложились. Князь сильно пил, часто изменял жене и даже порой бил ее. После рождения третьего ребенка Мария покинула князя, опасаясь, что когда-нибудь он может ее убить. С тех пор она путешествовала по Европе в сопровождении своей сестры Гортензии и больше никогда с Людовиком не встречалась. Умерла Мария в Пизе в 1715 году.
После разрыва с Манчини в 1660 году Людовик женился. Его супругу, испанскую принцессу Марию-Терезу, принято выставлять скучной и малоинтересной особой. Здесь французские источники категорически не сходятся с испанскими. На родине Мария-Тереза считалась умной, волевой, красивой и даже несколько строптивой, ее живой нрав с трудом вписывался в чопорность мадридского двора. Ее многочисленные портреты кисти Диего Веласкеса подтверждают, что двадцатидвухлетняя испанская инфанта была прехорошенькой.
Ну а десятилетием позже принцесса Пфальцская писала, что королева была столь скудоумна, что верила всему, что ей говорили, и хорошему, и плохому. Видимо, что хорошо для строгой Испании, не всегда подходит для беззаботной Франции.
Мария-Тереза и Людовик приходились друг другу кузенами, возможно, это близкое родство и стало причиной того, что их дети рождались слабенькими, и лишь один из них дожил до зрелого возраста. Хотя их брак был одним из условий Пиренейского мира и средством закончить длительную войну, инфанта искренне желала его, идеализируя Людовика и французский двор. Увы, ее счастье длилось всего лишь год, затем супруг принялся изменять ей, вновь заведя фавориток. Однако, уважая свою супругу и испытывая к ней теплые чувства, он долгое время стремился скрывать свои интрижки. Мария-Тереза любила его, и когда Олимпия Манчини нарочно, со зла рассказала ей о Луизе де Лавальер, королева так расстроилась, что даже слегла.
В следующем, 1661 году, сильно удивив двор, женился и младший брат короля Филипп герцог Орлеанский. Удивление было вызвано тем, что этот принц до сих пор вовсе не интересовался женщинами и даже, как язвили придворные, не видел ни одной из них обнаженной. Он предпочитал общество мужчин, сам любил переодеваться в платье и, подобно Генриху III, носил длинные серьги. Герцог не делал секрета из своих пристрастий, он был членом содомского общества, и об устраиваемых им оргиях по Парижу ходили самые непристойные слухи.
За него выдали шестнадцатилетнюю Генриэтту, дочь казненного короля Англии Карла I. Эта девушка вовсе не была невинной овечкой; несмотря на молодость, она уже многое повидала. Генриэтта родилась, когда в Англии вовсю полыхала гражданская война. Сразу после рождения дочери ее мать-королева бежала во Францию вместе с любовником — лордом Джермином, бросив новорожденную на попечение няни, леди Докит, графини Мортон, которая фактически спасла жизнь маленькой принцессы: она выбиралась из Англии, переодевшись крестьянкой и выдавая малютку за своего ребенка. Благодарности от королевы эта героическая женщина не получила, во Франции та приняла ее довольно прохладно и скоро уволила.
Воспитывалась Генриэтта в католическом монастыре Шайо. Те дни, что она проводила с матерью, были лишены радости: изгнанная английская королева сильно нуждалась, и девочка часто была вынуждена целыми днями оставаться в постели, так как в ее комнатах царил жуткий холод и не было дров, чтобы растопить камин. Любовник королевы сэр Джермин начал пить и отличался страшной грубостью. Однажды Генриэтта стала свидетелем того, как он дал пощечину ее матери, та в ответ двинула его ногой в пах и между ними завязалась драка.
Однако, несмотря на страшное детство, Генриэтта выросла умной и образованной, хоть и некрасивой девушкой: в ранней юности она была столь худа, что кузен Людовик дразнил ее ожившим скелетом. Но вскоре после замужества произошло чудо: тощая девица расцвела, пополнела и стала писаной красавицей. Теперь король уже не мог презрительно пройти мимо. Их связь никогда не выставлялась напоказ, но все при дворе считали их любовниками. Чтобы успокоить придворных сплетников, Людовик позволял себе интрижки с другими женщинами: именно с этой целью Генриэтта познакомила короля со своей фрейлиной Лавальер, не ожидая, что скромница и хромоножка надолго займет ее место. Впоследствии она не раз интриговала против своей ставленницы.
