Так в Сибири в начале 20-го века возник исторический парадокс, когда колонии обогнали в развитии ядро империи. Это свидетельствовало о том, что имперский миропорядок находится в глубоком кризисе. Внутри имперского общества начали зарождаться нации и национальные элиты. Внезапно появился украинский, грузинский, татарский и молдавский сепаратизм, хотя еще вчера сепаратистами были только поляки.
Единственной колонией, где не возникал национальный сепаратизм, была Сибирь. Сибиряки не жили в феодальной России и не испытали всех прелестей власти помещиков и дворян, поэтому реакции в виде национализма у них не возникало. В Сибири русской имперской культуре удалось наиболее полно стереть противоречия в обществе и выработать культурное противоядие против вируса смуты.
Однако успехи в деле колонизации Сибири и азиатской России не могли спасти имперский миропорядок. И тому были объективные причины.
Отступление второе. Где брать правящие элиты?
Русская империя развивалась рывками. Колонизация каждого нового региона привносила в русскую имперскую культуру новые элементы. Победа и включение в ядро империи земель и подданных Казанского и Астраханского ханств внесли в имперскую культуру кочевой и тюркский культурные пласты. Борьба с польской империей на территории нынешней Украины и Белоруссии привела в русскую правящую элиту казачью старшину и местную шляхту. Конкуренция с Польшей завершилась тем, что Варшава стала третьим городом Российской империи после Петербурга и Москвы. Так в русской имперской культуре появился украинский и белорусский культурные пласты, сформированные под влиянием польской имперской культуры.
Каждый новый регион, колонизированный русской империей, менял Россию. Национальные элиты понимали, что доступ к имперским элитам открывает им небывалые возможности. Более того, даже для иностранных правящих элит Россия была привлекательна. Имперский миропорядок России был значительно гуманнее, чем в Азии, и менее зарегулирован, чем в Европе.
Русский имперский миропорядок предлагает выбор: либо консервативное ядро империи, где все уже поделено между правящими элитами, либо колонии, где все зависит от тебя. Пограничье империи манило людей дерзких и смелых. Каждый рубеж империи брался самородками, которые возникали будто из-под земли. Тимофей Хабаров, покоривший Дальний Восток. Петр Семенов-Тянь-Шанский открывший и исследовавший горы Средней Азии. Александр Суворов и Григорий Потемкин, завоевавшие Причерноморье. Михаил Воронцов, наместник в Новороссии, Бессарабии и на Кавказе. И сотни других подвижников империи. Откуда брались эти люди и почему они появлялись целыми плеядами?
Ответ кроется в культурных особенностях русского имперского миропорядка. Как мы помним, верховный правитель России, обездвиженный аппаратом и номенклатурой, либо будет посажен ближайшим окружением в хрустальную клетку и не станет ничего решать, либо создаст группу единомышленников и решит вопрос о власти. Верховному правителю необходимо опираться на людей, способных принимать внесистемные решения. Аппарат и номенклатура не в состоянии принимать нелинейные решения. К тому же аппарат склонен бесконечно долго откладывать. Многочисленные комиссии, комитеты и подкомитеты могут собираться годами и полировать и без того выхолощенное решение. Такова суть любого аппарата.
Единственная возможность для верховного правителя обладать полнотой власти – сформировать группу единомышленников, способных на внесистемные поступки. Человек, который готов променять теплое и доходное место в столице на таежные болота, явно не будет жить по законам аппарата и номенклатуры.
Если мы посмотрим на «птенцов гнезда Петрова», «фаворитов Екатерины», «ленинскую гвардию» и «сталинских соколов», то увидим людей внесистемных, энергичных и амбициозных. Номенклатурные правящие элиты считали их опасными. И они действительно были опасны для системы, особенно если не могли найти себе применение. Летчик-асс Покрышкин до войны был известным новосибирским хулиганом. Кем бы он был, если бы не стал летчиком и не случись войны?
Так возникает дуализм развития империи. Для первого шага в колонизации необходимы люди, способные на внесистемное поведение. А для того, чтобы затем десятилетиями постепенно и системно внедрять имперский миропорядок, нужны аппарат и номенклатура.
Поэтому когда мы говорим о брежневском застое, речь идет как раз об аппаратном этапе развития исторической России. Система была отлажена, все развивалось по накатанной, в результате советское общество пережило самые счастливые и сытые 20 лет жизни. При этом когда аппаратная империя приняла авантюрное решение воевать в Афганистане, то не оказалось новых Суворовых и Потемкиных – людей исторического масштаба, способных на внесистемные решения. Похожая ситуация была в России при правлении Николая I – тогда власть аппарата и чиновной номенклатуры достигла вершин. Все было зарегулировано – на каждый шаг имелась инструкция. Любая инициатива должна была быть согласована.
Испытанием для аппаратноуправляемой империи стала Крымская война. Ее Россия с позором проиграла, хотя были фантазии «отжать» у Турецкой империи Молдавию, Болгарию и Константинополь. Николай I, начиная авантюрный поход в Молдавию, который привел к Крымской войне, находился в плену иллюзий, созданных аппаратом и номенклатурными элитами.
Мудрость верховного правителя выражается в его умении терпеть рядом с собой более сильных личностей, чем он сам. И самое главное умение – это умение делиться властью, или, говоря языком управления, делегировать полномочия. Обладатель верховной власти добровольно отдает ее часть своему генерал-губернатору и наделяет его высшими полномочиями. Эта модель управления неприемлема с точки зрения аппаратного управления. Как это взять и назначить наместника с полномочиями президента независимой страны? Как разрешить вести внешнеполитические переговоры военному? Почему решение о штурме Измаила не было согласовано в канцелярии? Почему иностранный гражданин без вида на жительство Ришелье назначен генерал-губернатором Новороссии и Бессарабии? Почему купцы Строгановы финансируют частную военную кампанию Ермака вопреки мирным договорам с ханом Кучумом?
Аппарат живет по логике, согласно которой функционирование системы является главной ценностью. Правящие аппаратные элиты превращаются в функции государственной системы. Вы можете увидеть этих людей в коридорах любой власти – в городском совете, в областной думе, в региональном и федеральном правительстве, в Госдуме и в администрации на Старой площади.
Представитель аппаратных элит – всегда незаметный человек в скромном деловом костюме. Общается он с вами так, что нельзя понять, говорит он «да» или «нет». Он делает так не потому, что хочет обмануть вас, просто аппаратный элитарий не принимает решений. Он является всего лишь функцией, передаточным звеном. Аппаратная система управления работает по принципу затухающего сигнала. Власть отдает приказ – аппаратная система приступает к исполнению. Например, аппарат получил приказ построить новый город. Разложил эту задачу на сотню мелких составляющих: привезти бетон, найти строителей, привлечь архитекторов и обеспечить финансирование. Аппарат не знает, зачем он строит город. Аппарат просто выполняет тысячу необходимых функций. Это важнейшая задача, и считать аппаратное управление плохим или хорошим в корне неверно. Аппаратное управление необходимо там, где речь идет о поддержании миропорядка.
А когда заходит речь об изменениях миропорядка – расширении или сужении границ имперской культуры, новой колонизации, интеграции национальных элит в имперские, – здесь аппарат бессилен. Подобные задачи требуют принципиально других кадров,
