В начале мая в г. Уральске работал 1-й съезд Уральского казачьего войска. Одной из его отличительных особенностей являлось то, что по сравнению с другими кругами и съездами состав делегатов отличался монолитностью и значительным консерватизмом. Самым непосредственным образом это сказалось на решениях съезда. Прежде всего все без исключения делегаты проголосовали за возвращение войску его старого исторического названия – Яицкого. Они приняли резолюции в поддержку Временного правительства и его курса за продолжение войны. Постановление съезда по аграрной проблеме было однозначным: все войсковые земли, недра, леса, воды являются неприкосновенной собственностью войска. Частновладельческие земли подлежали отчуждению в пользу войска. Часть из них впоследствии могла быть передана крестьянам [130].
Войсковой съезд был объявлен высшим законодательным органом войска. Было сформировано и войсковое правительство. Что же касается вопроса избрания войскового атамана, то он остался открытым. В литературе существует несколько подходов к объяснению такого положения дел. В большинстве работ говорится о том, что уральцы якобы стремились управлять войском посредством коллегиальной народной власти, представителем которой являлся войсковой съезд. Должность войскового атамана, по их мнению, олицетворяла власть единоличную [131]. Поэтому его и не избрали. Некоторые белоэмигрантские авторы говорили о том же [132]. Другие же характеризовали данный вопрос иначе. По их мнению, наказной атаман войска генерал-лейтенант С.С. Хабалов еще до революции был отозван и назначен командующим Петроградским военным округом. Нового наказного атамана не прислали, поэтому временно на этой должности находился уральский казак генерал-майор В.П. Мартынов. После революции войско управлялось войсковым съездом и правительством, а генерал Мартынов вскоре по возрасту ушел в отставку. Вместо него войсковым атаманом выбрали генерала А.К. Еремина, но через две недели он скоропостижно скончался. После этого нового атамана не избирали [133]. Отдельные современные исследователи придерживаются другого мнения: на съезде права войскового атамана были официально в значительной мере ограниченны. Временным войсковым атаманом уже после съезда избрали генерала Еремина. Но в сложившихся условиях он отказался занять эту должность. После этого на данный пост избрали генерала Мартынова, но и он, ознакомившись с положением дел в области управления войском, отводимой войсковому атаману ролью, вскоре добровольно подал в отставку. Вопрос об избрании атамана после этого решался несколько месяцев [134]. Факт добровольного длительного отсутствия в Уральском войске войскового атамана являлся особенностью функционирования здесь высших органов казачьего самоуправления, ведущей ролью съезда и войскового правительства.
25 мая в г. Красноярске открылся съезд енисейских казаков [135]. Его делегаты утвердили резолюцию о поддержке Временного правительства и продолжении войны [136]. Была также принята резолюция (и это являлось особенностью решений данного съезда) о создании единого Совета рабочих, солдатских, крестьянских и казачьих депутатов [137]. Участники съезда также в значительной мере разделяли и устремления сторонников так называемого областничества и проголосовали за созыв Сибирской областной думы [138]. А в уже упоминавшейся резолюции об образовании объединенного Совета содержалась вполне конкретная установка: ему предписывалось осуществлять функции «парламента по отношению к Временному правительству» [139]. Делегаты однозначно решили «...громко заявить всем гражданам России, что енисейское казачество не отказывается от названия „Казак“ [140]. На съезде было также юридически утверждено решение об образовании Енисейского казачьего войска [141].
С 26 мая по 18 июня в г. Новочеркасске работал 1-й Большой войсковой круг войска Донского. Открывая его заседание, председательствовавший М.П. Богаевский, по свидетельствам очевидцев, объявил: «Позвольте мне, господа, после 198-летнего перерыва объявить открытым Большой Войсковой круг» [142]. Тем самым подчеркивалась преемственность вновь созданных органов высшего казачьего самоуправления с их историческими предшественниками.
Ход и решения этого круга хорошо освещены в различных изданиях [143]. Депутаты приняли резолюции в поддержку Временного правительства и о необходимости продолжения войны до победы. Обсуждая проблемы внутриполитического развития страны, многие выступавшие члены круга выражали серьезные опасения по поводу усиливавшейся «анархии и разрухи», подразумевая при этом нараставшие неконтролируемые процессы в обществе, рост революционной активности широких масс. Поэтому в посланной Временному правительству от имени круга телеграмме говорилось о готовности казачества оказать всемерное содействие правительству в борьбе с анархией [144].
Отличительной чертой круга, по свидетельствам очевидцев, являлось то, что на нем «...не было партий, партийной борьбы, партийных страстей... Партийные настроения, если они выявлялись, что было нечасто, нивелировались и сглаживались в округах (т.е. в объединениях депутатов по территориальному окружному принципу. – В. Т.)... На круге выступлений от имени партий не было и не могло быть, а опираться можно было только на округа» [145]. В то же время участники круга указывали на наличие среди его членов явственного разделения. С одной стороны, это были так называемые деды, старики, т.е. казаки старших возрастов, являвшиеся делегатами от станиц, а с другой – молодежь, а именно, казаки более младших возрастов, бывшие представителями армейского фронтового казачества. По мнению очевидцев, уже тогда политические взгляды и настроения первых и вторых существенно различались [146]. Правда, тогда еще не было открытого внешнего противостояния.
Бурные дебаты на круге разгорелись при обсуждении аграрного вопроса. Часть депутатов от фронтового казачества и северных округов, Усть-Медведицкого и 2-го Донского выступила с довольно радикальными требованиями принудительного отчуждения всех частновладельческих, офицерских и чиновничьих земель, а также излишков земельных юртов станиц южных, главным образом Черкасского, округов [147]. Но основная часть депутатов их не поддержала. В итоге было принято «Положение о земельном устройстве войска Донского», в котором говорилось, что все юртовые и войсковые запасные земли являются собственностью войска и подлежат распределению по станичным юртам; частновладельческие земли подлежат отчуждению и идут на наделение коренных крестьян, а оставшиеся передаются наиболее нуждающимся станичным обществам (при их распределении в основе должен лежать уравнительный подушевой принцип, порядок общего пользования станичными землями, их распределение, севооборот определяются непосредственно внутри каждого станичного или хуторского общества) [148]. В соответствии с решениями круга юридически утверждались образование, полномочия и функции высших органов казачьего самоуправления войска – войскового круга и избираемых на нем войскового атамана и войскового правительства. На пост атамана было выдвинуто 20 кандидатур. Подавляющее большинство депутатов проголосовало за генерала от кавалерии А.М. Каледина. По словам избранного тогда же товарищем (заместителем) войскового атамана М.П. Богаевского, «за Каледина голосовали не только станицы, но и огромная часть фронтовиков. Каледину поверили оттого, что это был не только генерал с громкой боевой славой, но и, безусловно, умный и безукоризненно честный человек» [149].
На круге живо обсуждался и вопрос относительно будущего государственного устройства страны. Особенно жаркие споры разгорелись по поводу принципов федерализма. По данному вопросу между членами круга согласия достигнуто не было, и его сняли с повестки дня. Но при этом практически все участники круга выступали за единство России. В этой связи весьма показательна следующая деталь: в ответ на приветствие кругу Украинской рады в ее адрес в г. Киев была послана от имени круга телеграмма, в которой, в частности, говорилось, что «стремясь к самому широкому самоуправлению с правом законодательства по местным делам, правом самостоятельного распоряжения землями и недрами земельной казачьей общины, мы, казаки, за неделимую Россию. Во имя спасения стоящей на краю гибели России зовем и Вас к тому же» [150]. Причем эта позиция неоднократно подтверждалась и на круге, и высшими должностными лицами войска, разделялась казачеством. В то время на Дону сколько-нибудь существенных «самостийных» поползновений практически не было.
Необходимо обратить внимание и еще на один важный аспект, связанный с проблемами во взаимоотношениях между высшими органами казачьего самоуправления всех войск страны и Временным правительством. Так, если в оценке внутриполитической ситуации и вероятных перспектив ее развития подходы высших правительственных казачьих органов и Временного правительства совпадали, то по некоторым аспектам внутриказачьей жизни, и особенно системы местной областной власти, между ними существовали определенные разногласия. Наибольшие споры вызывал вопрос о комиссарах Временного правительства в казачьих областях. По нему даже начинается противоборство по принципу «кто кого». Еще в мае во все казачьи войска были разосланы инструкции Министерства внутренних дел, в которых определялись полномочия, функции комиссаров и регламентировались их права и обязанности [151]. Несмотря на это, в утвержденных войсковыми кругами, съездами и радой законопроектах о самоуправлении казачьих областей о комиссарах Временного правительства даже не упоминалось. Результатом явилось нескрываемое недовольство правительства и его ответные действия по данному вопросу. Утвердив представленный донским кругом законопроект о самоуправлении Донской области, члены правительства внесли в него поправки. Основной из них являлось включение в предложенный законопроект «Положения о комиссаре войска Донского». В проекте этого «Положения» прямо указывалось, что на правительственного комиссара возлагается надзор за законностью действий органов войскового общественного управления. Он назначался и увольнялся военным министром. Комиссару предоставлялось право производить ревизию дел войскового самоуправления и требовать предоставления интересующих его сведений и объяснений. Все без исключения постановления органов казачьего самоуправления утверждались или отклонялись комиссаром через суд. Для этого правительственному комиссару предоставлялся двухнедельный срок. Ему также принадлежал надзор за исполнением решений судов по данным вопросам. Жалобы на противозаконные действия комиссара представлялись только в Сенат. Атаман и Войсковое правительство резко возражали против такого откровенного, по их мнению, вмешательства правительства в дела казачьих органов [152]. Притом, как довольно точно замечали современники, фигура представителя центральной власти «не вязалась с властью войскового атамана» [153]. Однозначно отрицательное отношение к комиссарам Временного правительства наблюдалось не только в Донском, но и во всех остальных войсках. И правительственные министры вынуждены были с этим считаться.
