никаких свидетельств. Между тем в соответствии с традициями русского государственного уклада, все дворяне обязаны были служить с юношеских лет и до самой смерти. Если, конечно, их не подкосит тяжелая болезнь, ранение, увечье. Скуратов
точно служил, в этом нет никаких сомнений. Но ни до чего существенного не дослужился.
В начале 1550х годов было составлено два очень важных документа, дающих сведения о высшем слое русского дворянства. Это, во-первых, «Тысячная книга». Туда попали имена тысячи семидесяти служильцев-дворян, которым собирались дать земельные участки недалеко от Москвы. И, во-вторых, «Дворовая тетрадь». Туда записывали тех, кто служил в составе государева двора или, как тогда говорили, «по дворовому списку». В число избранной тысячи Григорий Лукьянович не попал. А вот к государеву двору он был приписан вместе с двумя братьями — Третьяком и Нежданом — как провинциальный «сын боярский» (т. е. рядовой дворянин), служивший «по Белой». {315}
Неизвестен хотя бы и в самом грубом приближении, возраст Малюты при поступлении на опричную службу. С равной долей вероятности ему могло быть тридцать два и сорок восемь… Но во всяком случае начало 1550х годов застало его на службе, а значит, тогда он уже достиг пятнадцати лет. Следовательно, опричнину Григорий Лукьянович встретил как минимум тридцатилетним…
Это еще не всё из белых пятен в его биографии.
Скуратова по-прежнему не видно на протяжении первых двух с половиной лет в истории опричнины. Если сравнивать его с тем же Михаилом Андреевичем Безниным, сразу видно: Безнин-то летал выше. Безнин воеводствовал уже в самом первом походе опричного военного корпуса — осенью 1565 года. А вот Малюты там не видно. Известны некоторые персоны, сопровождавшие Ивана Грозного в его походе к Александровской слободе, из которого и выросла впоследствии опричнина. Так вот, Малюту Скуратова в их числе никто не называет. Известны люди, занимавшиеся отбором опричных кадров «первого призыва» на государев двор и в армию. Но и тут Малюта не у дел. А уж среди чинов опричной Боярской думы его и подавно нет…
Где ж Малюта?
В распоряжении историков даже нет данных, свидетельствующих о том, что на протяжении 1565–1567 годов Григорий Лукьянович Скуратов-Бельский по прозвищу Малюта вообще служил в опричнине. Хоть кем-то. Хоть конюхом, хоть псарем.
Боярин Алексей Басманов-Плещеев виден.
Князь Афанасий Вяземский виден.
Крупный опричный деятель Петр Зайцев виден.
Блистательный полководец князь Дмитрий Хворостинин виден.
Да много кто виден в ранней опричнине…
А вот Малюты нет.
Осенью 1567 года большая русская армия во главе с государем Иваном Васильевичем отправится на литовско-ливонский фронт. Государь намеревается бросить цвет русского воинства в решительное наступление. Его сопровождает многолюдная свита, впрочем, как это было и еще будет во всех случаях, когда Иван IV выезжал в действующую армию.
Именно с этого момента можно судить об уровне служебных назначений Григория Лукьяновича.
В «государевом полку», помимо «дворовых воевод», т. е. командующих этим полком военачальников, назначены также «воеводы на посылку»; их отправляют для решения административных и частных тактических задач; ниже «воевод на посылку» стоят сменные головы — младшие командиры; Григорий Лукьянович поставлен в список «третьих голов». О худости его рода говорит окружение: рядом с ним, среди тех же «третьих голов» — Василий Грязной. Что о Грязном писал Иван Васильевич? «…Чуть ли не в охотниках с собаками» у князя Пенинского. Так вот, Грязной в данном реестре стоит до Малюты, т. е., как тогда говорили, «честию выше».
Любопытно, в каких же тогда «охотниках с собаками» были Григорий Лукьянович и его род?
Нет, к «демократическим слоям населения» он никакого отношения не имеет. Не от сохи и не от плуга. Дворянин, хотя и невысокого полета. Худородство дюжинного служилого человека Г. Л. Скуратова-Бельского по сравнению с представителями старомосковских боярских родов и титулованной аристократии — факт, с которым согласно абсолютное большинство исследователей опричнины. П. А. Садиков хоть и приписал ошибочно Скуратовых-Бельских к числу «очень захудалых» Плещеевых {316}, т. е. к «второстепенным», но «честным» родам, однако же не видел в Григории Лукьяновиче ничего иного, как только провинциального сына боярского {317}. С. Б. Веселовский показал, что Малюта был сыном заурядного провинциального дворянина {318}. В. Б. Кобрин подозревал в Скуратовых-Бельских бывших холопов московских князей {319}. Однако свидетельств, убедительно доказывающих его правоту, до сих пор не найдено. Р. Г. Скрынников выдвинул гипотезу, согласно которой худородная Марфа Васильевна Собакина была отдаленной родней Скуратовых-Бельских. Это уже интереснее. Марфу Собакину Иван IV сделал третьей своей женой в октябре 1571 года. Теоретически брак с нею самого царя мог резко возвысить Григория Лукьяновича {320}; однако и для этого предположения пока не найдено доказательств. Скорее гипотеза Скрынникова неверна, и вот почему: М. В. Собакина — победительница своего рода «конкурса красоты», когда царскую невесту выбирали из 2000 претенденток после «многого испытания». Иначе говоря, «подсунуть» свою кандидатку было не так уж легко. Кроме того, какое могло быть возвышение, если Марфа Собакина и месяца не прожила после свадьбы! Конечно, как пишет Скрынников, «… свахами царской невесты были жена и дочь Малюты, ее дружками на свадьбе оказались сам Малюта и его зять Борис Годунов»… Но, как будет показано ниже, Малюта Скуратов успел возвыситься до свадьбы Ивана IV и Марфы Собакиной. Так или иначе, Р. Г. Скрынников не отрицает крайне низкого положения Г. Л. Скуратова-Бельского на лестнице местнических счетов {321}. По традициям, сложившимся в военной среде Московского государства, Григорий Лукьянович не мог и мечтать с таким-то «отечеством» о воеводском чине. Обрести его Г. Л. Скуратов-Бельский мог только чудом… или в случае серьезной ломки социальных устоев, что и произошло в опричнину.
Первое «именное» назначение, зафиксированное источниками, — один из многочисленных сменных голов государева полка в 1567 году… Это еще совсем не карьера. Это только первый ее знак. Итак, до конца 1567 года Григорий Лукьянович и в опричнине — человек не большой.
Более того, и впредь, на протяжении нескольких ближайших лет, источники не балуют упоминаниями о каких-то значительных службах Малюты. Опричнина в самом разгаре, а он по-прежнему незаметен.
Очень долго.
И только с мая 1570 года он — думный дворянин в опричной Думе {322}. А чин думного дворянина — это много. Думные дворяне сидят рядом с боярами и окольничими, участвуют в вершении великих дел государственных, решают задачи по непосредственному велению царя.
Выходит, в течение 1568–1569 годов Григорий Лукьянович должен был оказать государю весьма значительные услуги… Во всяком случае, государь оценил его деятельность исключительно высоко.
Где же он проявил себя?
На фронте?
Разряды, как и раньше, не упоминают
