Имена, данные ведьмам теоретиками, указывают на то, что фольклорные традиции сохранились даже вопреки новым еретическим наслоениям. Хотя ведьм чаще всего называли Vaudenses, Gazarii или просто haeretici, сохранились и старые названия, такие как lamiae, mascae и striae или strigae – к последнему слову обычно добавляли слово «секта»: secta strigarum [413]. Некоторые названия были переводом теоретиками местных народных названий, таких как испанское bruxe (bruja) или xurguine [414].
Теоретики оказались в затруднительном положении в отношении Дианы и ночных скачек. С одной стороны, на них давил традиционный скептицизм Canon Episcopi: этот текст некоторые понимали буквально, другие перефразировали в духе схоластической традиции, утверждая, что женщины стали заложницами заблуждений, а третьи принимали его лишь частично [415]. Нидер, каким бы легковерным он ни был в других отношениях, поддержал канон, рассказав историю женщины, которая утверждала, что летала с Дианой в большой корзине. Люди, наблюдавшие за ней, сообщили, что она оставалась в комнате, но впадала в транс, от которого очнулась убежденная, что путешествовала. Вера в достоверность Canon Episcopi пошатнулась. Те, кто верил, что женщины обманывались относительно своей способности летать, как правило, считали, что это заблуждение послали демоны. Отсюда оставался один шаг до утверждения, что, хотя канон был совершенно прав, отрицая, что женщины летали с Дианой, они действительно летали с демонами, которые выдавали себя за Диану [416]. Другие авторы настаивали на том, что Canon Episcopi не имеет отношения к этим новым еретикам, которых дьявол обольстил своими кознями лишь недавно [417]. В отличие от женщин, которые верили в свои путешествия с Дианой, эти новые еретички встречались с явными целями творить малефициум и поклоняться дьяволу. Винети и Жакье предупреждали, что поэтому опасно, даже безрассудно убаюкивать себя чувством ложной безопасности, полагаясь на канон. В XVI веке распространенность этого аргумента подвергла тех, кто верил в Canon Episcopi, смертельной опасности: их могли обвинить в попытке воспрепятствовать судебному преследованию виновных.
Теперь большинство авторов допускали реальность полета по воздуху, некоторые уточняли, что ведьмы летали на метлах или палках либо на животных, обычно на кошках или козах [418]. Из этих теоретиков XV века только Тинкторис утверждал, что ведьмы получали силу полета, намазывая себя магической мазью.
С традицией скачек Дианы часто связывали шалости bonae mulieres («хороших женщин») [419]. Ряд теоретиков утверждали, что ведьмы заходили в дома людей, чтобы добыть еду и питье, а Бернард из Комо называет их пирушки ludi bonae societatis («игры хорошего общества»). Сохранение этой традиции в XV веке проливает свет на присутствие в Италии XVI века бенанданти, обнаруженных там Карлом Гинзбургом, которые по ночам сражались с ведьмами. И Нидер, и Альфонсо де Эспина утверждали, что ведьмы или сопровождающие их демоны сражаются в битвах и издают шум, подобный марширующим армиям.
Виньят утверждал, что для того, чтобы проникнуть в дома людей и получить их еду, украсть их детей или для других злых целей, ведьмы могут проходить через запертые двери. Эта идея была решительно отвергнута большинством других авторов, но многие из них утверждали, что ведьмы, по-видимому, проходят через запертые двери, потому что демоны быстро открывают и закрывают их, чтобы впустить и выпустить ведьм, или же сами ведьмы обладают сверхъестественной силой открывать и закрывать двери быстрее, чем может видеть глаз. Чтобы избежать суеверия, связанного с верой в то, что ведьмы могут проходить сквозь твердые материи, Маморис вместо этого приводит рациональное объяснение, согласно которому ведьмы проникали внутрь через дымоходы [420].
Большинство теоретиков последовали примеру схоластов, утверждая, что инкубы действительно существуют [421]. Примечательно, что инкубы упоминаются в связи с ведовством, но только Иордан Бергамский прямо утверждал, что на пирах ведьмы вступали в интимные отношения с инкубами. Совокупления с инкубами всегда отличались от церемониальных совокуплений ведьм с дьяволом.
Если демоны обладали способностью обращаться в инкуба или суккуба, то они могли принимать и другие формы [422]. По общему мнению теоретиков, эти формы были иллюзорными. Демоны не обладали силой трансформировать вещи полностью, они могли только менять внешний облик. Были некоторые разногласия по поводу того, как демонам это удавалось. Скептики, в том числе Уильям де Бешис и Мартин Арльский, полагали, что на самом деле никакого превращения вообще не было, а демоны просто обманывали восприятие тех, кто созерцал мнимые чудеса. Более легковерные – например, Виньят – утверждали, что демоны сгущали воздух и придавали ему различные формы: мужчины, иногда черного и уродливого, женщины, черной кошки, жеребца, козы, кабана, собаки или другого животного. Реже демоны использовали свои силы для превращения в других существ: человека в мышь или старухи в черную кошку. Маморис утверждал, что с помощью мази люди могут превращаться в оборотней. Самая зловещая история об оборотничестве – из «Наставления» Нидера: в этой истории рыцарь, совокуплявшийся с хорошенькой девушкой, утром проснулся и обнаружил, что валяется в грязи с мертвым зверем.
Ведьм, как и еретиков, обвиняли в проведении тайных ночных собраний, хотя некоторые авторы относились к этому с сомнением [423]. Иногда говорили, что это ночь четверга – в соответствии со старым народным обычаем устраивать празднества в День Юпитера. Ведьмы были обязаны держать эти встречи в секрете, чтобы защитить себя от преследования властей. Ведьмы отождествлялись с катарами, вальденсами или евреями, а их встречи называли синагогами [424]. Термин «шабаш», столь беспорядочно используемый современными авторами о колдовстве, встречается в литературе XV века только дважды: первый раз его использовал Питер Маморис в 1461–1462 годах, а второй – Винсент.
Те, кто посещал эти собрания, были еретиками или даже членами официальной секты, исповедующей культ ведьм. Даже самые скептически настроенные авторы приняли эту идею. Бернардо Бейсин настаивал, что все, во что верили ведьмы, было иллюзией, но сама по себе эта вера была еретической. Ведовская секта была хуже любой другой. Другие ереси, утверждал Жакье, распространялись людьми, но ведьмами руководит сам дьявол. Поскольку преступление ведьм настолько отвратительно, им не следует давать возможности, предоставляемой другим еретикам, отречься от своих верований и тем самым добиться возвращения в общество: они должны быть сожжены сразу по вынесении обвинительного приговора. Нельзя использовать для их защиты факт того, что их вводит в заблуждение дьявол, продолжал Жакье, ибо, когда иллюзия тайной встречи рассеивались, ведьмы упорствовали в своей преданности злому хозяину. По этой причине их воля развращена так же, как был обманут их разум [425].
Идея договора с дьяволом по-прежнему играла достаточно скромную роль в литературе. Старое представление о том, что любая магия подразумевает договор с демонами, появляется часто [426], но понятие явного договора возникает только у Мартина ле Франка, который высмеивает его, и в Errores Gazariorum («Заблуждениях газариев»). В обоих документах посвященный в культ ведьм обязан подписать договор с дьяволом своей кровью.
