Хотя Снорри Стурлуссон, знакомый с дуальными моделями и христианства, и классической мифологии, старательно представляет Одина главой пантеона (и величественным правителем Асгарда), сохранившиеся свидетельства показывают, что этот бог не был любим большинством людей. В отличие от имен асов «Тор» или «Фрейр», имя «Один» редко использовалось как часть человеческого имени: есть только одно позднее упоминание женщины по имени Одиндис в X столетии на шведском руническом камне из Вестманланда и сравнительно редкое датское имя Одинкаур (которое означает либо «Локон Одина» — в этом случае, вероятно, имя культовое, связанное с упоминанием длинных волос короля или иного человека, связанного со священным, либо «отданный Одину»). Последнее имя сохранилось и в христианский период, так звали как минимум двух епископов королевской крови. «Одинофобия» — не редкость даже сегодня, и этому есть причины. Многие призывают Одина для помощи в том или ином деле, и славят его как благосклонного учителя и шамана, которым он является в некоторых своих аспектах, но те, кто делает это без полной преданности ему, должны быть очень осторожны. Из всех богов и богинь Один, кажется, наиболее скор в требовании оплаты за свои дары, и часто он берет много больше, чем ему собирались отдать. Один из подобных случаев — рассказ о том, как мать конунга Викара призвала Одина помочь сварить пиво. Бог помог ей, запросив взамен то, что «находится между поясом и нею». Недоумевая, зачем он захотел ее платье, она согласилась — лишь потом узнав, что она была беременна, и что речь шла о ее еще не рожденном сыне, который по желанию Одина, был посвящен ему, а позже принесен богу в жертву.
Один может обмануть того, кто имеет дело с ним, но он часто беспощаден с теми, кто истинно ему предан и любит его более других. Он — грозный бог, разжигатель распри, и как показывают многие саги (и вероятно, наиболее зримо — «Сага о Вельсунгах»), он хорошо известен тяжелыми испытаниями, которым он подвергает своих избранных, вплоть до их гибели. В исландской литературе его герои относятся обычно к типу, известному как «темные герои» — опасные, беспокойные, раздражительные люди большой силы и трудного нрава, такие как Старкад или Эгиль Скаллагримссон. Один сам нечасто выступает как бог социального порядка, если вообще не противоположен ему. Его любимая династия, Вельсунги, включала стоящих вне закона, оборотней, людей, вступающих в инцест; сам он говорит о себе в «Речах Высокого»: «Клятву Один дал на кольце; не коварна ли клятва? Напиток достал он обманом у Сутгунга Гуннлед на горе…» Из всех богов Один, кажется, тот, кто чаще всего бывает в Мидгарде (срединном мире, населенном смертными людьми. — В.А.) и кто вызывает наибольший страх у людей. Он выковывает своих избранных жестко и приводит их к смерти в свое время — не потому что ему нравятся их мучения, но потому что он постоянно собирает силы для Последней Битвы, Рагнарека, чтобы новый мир смог родиться после гибели прежнего. Он сам некогда подвергся многим великим испытаниям, чтобы обрести мудрость, которая сделает это возможным: девять ночей провисел, пронзенный, чтобы обрести руны, отдал свой глаз в источник Мимира как плату за глоток воды из него.
Несмотря на это, Один не всегда темен в делах или сердце. Одно из его имен — Оски (Oski), от слова «желание» (вероятно, связанное с англо-саксонским традиционным именем Вуск-фреа, Wusc-frea, «Желанная Фрейя» или «Желанный для Фрейн»?), показывает его исполняющим желания. Он часто является дать совет и помощь своим избранным, как Сигурду Вельсунгу и Хрольву Жердинке, к примеру. В более светлом настроении он пришел к конунгу Хейдреку в образе знакомого тому человека и вызвал конунга на состязание в загадках, он также явился Олаву Толстому (Olafr inn digri, также известный как Святой Олав) как старый рассказчик, предложивший свое благословение, что конунг-христианин отверг, попытавшись запустить в бога молитвенником. «Песнь о Харбарде» рисует его разыгрывающим Тора, когда он является неузнанным перед другим богом как старый перевозчик, представившийся: «Я зовусь Харбардом, редко скрываю я имя» (и это сказано богом, с более чем сотней известных имен!), и поддразнивает своего сына, пока Тор не становится готовым схватиться за свой Молот Мьелльнир («Молниеносный». — В. А.).
Один более чем просто «любит немного выпить». «Речи Гримнира» сообщают нам, что он живет на одном только вине, а в «Речах Высокого» он рассказывает, возможно с некоторым сожалением, про выпитые им три котла меда поэзии: «Я был пьян, был сверхпьян, у мудрого Фьялара». В своей статье «6minnis hegri» Урсула Дронк (Ursula Dronke) даже приводит аргументы, что ритуальное чрезмерное питие, до тошноты, было одиническим действием, которое делало или не делало приятнее следующее утро молодых танов (вождей), что пытались выиграть нечто вроде «Приза За Умение-Пить-И-Блевать Во Славу Эгиля Скаллагримссона…»
Приключения Одина с женщинами также хорошо известны: он не только прародитель многих династий от человеческих женщин, но также соблазнил дев-йотунов (инеистых исполинов), как например Гуннлед, и имеет, по меньшей мере, двух возлюбленных в Асгарде — Фригг и Фрейю. В «Речах Высокого» он хвалится своими заклятиями, помогающими завоевывать благосклонность женщин, а в «Песне о Харбарде» он противопоставляет свои многочисленные подвиги в спальне рассказам Тора о битвах с турсами.
Среди прочего, Один — учитель всех существ, обитающих во всех трех мирах скандинавской мифологии. В «Речах Сигридривы» рассказывают, как Один соскоблил руны (с деревянных — обычно буковых — палочек[144] или дощечек, на которых руны были вырезаны. — В.А.) в «священный мед» и разослал их по всем путям, так что «у асов одни, другие у альвов, у ванов мудрых, у сынов человечьих». Скальд Тьдольв из Хвинира называл его hapta snytrir — «делающий богов мудрыми» в «Хаустленг», и то же делает Водан (англосаксонский аналог норманнского Одина и В(у)отана континентальных древних германцев. — В.А.) для людей. Хотя это никоим образом не правило и становится менее распространенным в последние несколько лет, чем когда Трот развивался. Многие верные, чья жизнь отдана учебе и преподаванию, находят путь к Водану.
Одина также называют Фарматюр (Farmatyr), «Бог Ноши». Это имя может быть прочитано несколькими способами, возможно, подобно римскому Меркурию (которому он соответствует в Interpretatio Romana, он также играл роль бога торговли, как и греческий Гермес; в то же время и Гермес, и Меркурий, так же, как и Один, были посредниками между посюсторонним и потусторонним миром и проводниками душ умерших в потусторонний мир — на это указывает эпитет Гермеса «Психопомп»). Возможно, это было намеком на загруженные добычей ладьи викингов, чьи набеги Один благословлял, может так же идти речь о его возвращении из Ётунхейма (Йотунгейма — обители «инеистых исполинов». — В.А.), «нагруженного» медом, приводящим дух в движение, или это может быть связано с его ролью перевозчика мертвых, как показано в отрывке «О смерти Синфьетли». В современной практике, однако, считается, что Один, как Фарматюр — бог, подходящий для обращения в случае, когда надо отыскать вещи, для нахождения трудные: не только редкие или неиздававшиеся книги, но и ритуальные предметы всех видов.
Первоначальным обликом Одина был облик бога смерти: не хранитель царства Хель, но Выбирающий Мертвых, ведущий души из мира в мир, и выносящий силу и мудрость умерших из темных царств в светлые земли, расположенные над ними. Руна *ansuz (Ас) наиболее тесно связана с Одином: древнеисландская руническая поэма особо упоминает, что руна — имя этого бога. Слово *ansuz могло сперва относиться к умершим предкам, чья сила еще помогала живым, согласно Иордану, готы называли духов предков «anses», которое христианский летописец интерпретировал как «полубоги». Как предводитель неупокоенных мертвых и вождь Дикой Охоты, Один был известен по всем германским землям с древних времен, возможно даже, что с времен древнейших. Несмотря на то, что северных мифов, повествующих об Охоте (Дикой Охоте), не существует, имя Охотника — Водан или Оден (или в древней форме — Вод (Wod)) — встречается от Скандинавии до Швеции. Стремительный поток могущества мертвых над опустевшими зимними полями поднимает все силы, что были поглощены землей в конце сезона урожая: Последний сноп оставляют для них, чтобы их благословление вновь сделало земли плодородными.
Как бог, который вступает в царство смерти и приносит оттуда силу, Один становится богом магии и скальдического искусства (которое, само по себе, является частью магии гальдра): они из земель мертвых, что учат возрождению и где бушует wod. Как рассказывает эддическая поэма «Речи Высокого», он получил руны в ходе шаманской смерти-инициации. Повешенный и пронзенный собственным копьем Гунгниром одновременно, качаясь на Древе-Виселице (Иггдрассиле, являющемся одновременно и его волшебным, скачущим между мирами, восьминогим конем Слейпниром. — В.А.), растущем между мирами (а точнее говоря — соединяющем все три мира, прорастая через них. — В.А.), Один погрузился, мертвый, в поиски двадцати четырех паттернов (праформул, или, если быть точнее — первоформ, архетипов — В.А.), что лежали в корнях миров — формы и звуки мощи, с шторой все вещи были сотворены. Как маг, он призывает мертвых и далее, чтобы получить от них знания и услышать мудрость их предсказаний.
