Вся торговля невольниками находилась здесь в руках нескольких купцов, которые за право заниматься ею платили большие суммы дагомейскому правителю. Европейцы же, как и раньше, за каждого купленного раба платили определенную, довольно высокую пошлину правительственному чиновнику. Кроме того, как этого требовали обычаи работорговли на всем побережье, надо было делать обязательные установленной величины подарки чиновникам, торговцам и некоторым лицам из обслуживающего персонала, например прачкам, носильщикам.
Нам неизвестно, какие суммы платили крупные работорговцы, фактически взявшие работорговлю на откуп у правителя Дагомеи. Имеются сведения, например, такого рода: двум рабам работорговца Франсиско Феликса Да Сузы было разрешено заниматься работорговлей. За это они были обязаны платить правителю ежегодно один — 2,5, другой 1,5 тыс. долл. (в каури) [77, с. 120]. Чем объясняется такая разница в суммах и как они вообще устанавливались, не указано. Трудно даже представить, какие суммы получал правитель страны от крупных работорговцев, через руки которых проходили в год тысячи невольников.
В Видахе бок о бок, ожесточенно, но мирно соперничая друг с другом, занимались работорговлей самые крупные и влиятельные работорговцы Западной Африки.
Первым среди них был знаменитый Джа-Джа — Франсиско Феликс Да Суза, вторым — Доминго Мартинес. Их имена были известны в трех частях света — Европе, Африке и Америке — судьба, выпадающая далеко не всем, даже действительно заслуживающим этого людям.
Родители Да Сузы были захвачены в рабство и вывезены в Америку. Он родился и вырос в Бразилии. Затем вернулся в Африку. Что было самым выгодным занятием в Африке в то время? Работорговля. И Да Суза стал работорговцем. Он знал несколько африканских языков и умел при желании держаться по-дружески с любым африканцем. «Африканец среди африканцев, европеец среди европейцев», — говорили про него. Стремясь не уронить свое достоинство перед белыми работорговцами, он построил себе в Видахе большой европейский дом, обставил его мебелью, выписанной из Парижа.
Вывоз рабов на Африки в Америку Все, встречавшиеся с Да Сузой, отмечали его ум, трезвую опенку политической ситуации, прекрасное знание состояния торговли и особенно, работорговли в Африке. С ним по различным вопросам советовался и, что еще важнее, следовал его советам правитель Дагомеи. Современники говорили, что у Да Сузы в стране фактически власть вице-короля [260, с. 50]. Через торговый дом Да Сузы были вывезены десятки тысяч невольников.
Среди сыновей Да Сузы были три преуспевающих работорговца. Старший представлял дела отца в Попо. Сам Да Суза предпочитал заниматься только работорговлей. Его сыновья начинали торговать пальмовым маслом. Впоследствии, когда работорговля была прекращена, торговля пальмовым маслом помогла семье Да Суза сохранить богатство и положение в торговых кругах.
Следом за Да Сузой, а иногда и рядом с ним называли Доминго Мартинеса, бразильца по происхождению. Возможно, Мартинес уступал Да Суза как работорговец, но он кроме торговли невольниками занимался еще в больших размерах торговлей пальмовым маслом.
Долгие годы он постоянно жил в Лагосе, где находилась его штаб-квартира по работорговым делам. В Лагосе он был самым крупным работорговцем. Кроме того, с 1820 г. он стал фактическим преемником Таммата [59, с. 83] — одного из крупнейших работорговцев Ардры и Видаха (в Видахе Мартинесу принадлежали несколько невольничьих факторий). В Порто-Ново помимо работорговли он занимал монопольное положение в торговле с европейцами пальмовым маслом. Отъезд Мартинеса из Лагоса отнюдь не был «уходом от дел». Он уехал в Порто-Ново, а затем поселился в Видахе — этой обетованной земле работорговцев XVIII–XIX вв.
Так же как и Да Суза, Мартинес пользовался расположением правителя Дагомеи, и последний неоднократно использовал его осведомленность в работорговых делах. После смерти Мартинеса англичане писали, что даже если кто-то и будет продолжать его дела, то по-настоящему заменить Мартинеса невозможно, так как трудно найти человека, равного ему по уму, опыту и организаторским способностям. Английские колониальные власти надеялись, что смерть Мартинеса приведет к уменьшению вывоза невольников на побережье Бенинского и Биафрского заливов.
Кроме этих двух самых крупных работорговцев в Видахе было еще много торговцев живым товаром, занимавших в какой-то мере подчиненное положение по отношению к Да Сузе и Мартинесу.
В XIX в. среди больших районов вывоза рабов следом за Галлинас и Видахом называли побережье Бенинского и Биафрского заливов. До середины XIX в., как и в XVIII в., сюда направлялись ежегодно не менее сотни, а иногда и больше Невольничьих кораблей, и ни один не уходил в Америку пустым.
Однако если в XVIII в. в устье каждой реки, на берегу любого заливчика могли быть, а часто и бывали невольничьи рынки, если около каждой деревни можно было купить похищенных людей, то в XIX в., как и на всем Верхнегвинейском побережье, продажа рабов сосредоточилась в нескольких местах, куда привозили рабов из ближайших районов. Это были Варри, Бонни, Старый и Новый Калабар и позднее Брасс.
Варри был основан племенами итсекири, Бонни, Новый Калабар и Брассиджо, которые когда-то занимались рыболовством, а потом предпочли рыболовству более выгодное по тем временам занятие — торговлю людьми. О Старом Калабаре речь уже шла в главе IV. В XIX в. работорговцы-эфик продолжали ловить людей, как писал в дневнике Антера Дуке, один из вождей Старого Калабара в XVIII в. Все эти «зародышевые государственные образования» [213, с. 99], которые в африканистике известны как работорговые города-государства дельты Нигера, были посредниками между европейскими работорговцами и африканскими. Кроме перепродажи рабов их торговцы занимались и прямым захватом невольников. Как справедливо пишет Н.Б. Кочакова, «экономика, строй жизни, само их существование определялись их местом посредников между европейскими работорговцами и африканскими народами, живущими дальше от побережья, у которых они покупали рабов…» [213, с, 99].
Современники писали, что торговцы этих районов ежегодно продавали не менее 20 тыс. рабов, 16 тыс. из которых были ибо. Д. Адамс писал, что за последние 20 лет (т. е. с 1800 г.) через Бонни было вывезено не менее 320 тыс. ибо. За это время 50 тыс. ибо были вывезены через Старый и Новый Калабар, т. е. не менее 370 тыс. ибо были переправлены в Новый Свет 159, с. 122, 129].
В Вест-Индии и Бразилии до сих пор имеются целые селения потомков рабов-ибо, где тщательно сохраняются обычаи предков. Кроме того, через Бонни было вывезено много рабов, происходивших из различных племен ибибио. Географически Бонни расположен так, что англичанам долгое время было трудно контролировать там деятельность работорговцев. Занимались работорговлей вожди и торговцы-африканцы. Крупных работорговцев европейского и американского происхождения не было.
В Бонни и в Калабаре работорговля фактически прекратилась только с началом колониальных захватов.
* * *
О работорговле в Восточной Африке, в отличие от Западной, осталось много свидетельств. Европейские путешественники, открывавшие Африку Европе, потрясенные увиденным, были очевидцами будней работорговли. Они видели караваны невольников, видели набеги работорговцев и страшные последствия этих набегов.
Арабская работорговля в Восточной Африке, как уже говорилось, не входит в тему данной работы. Однако в XIX в., когда невольничьи корабли европейцев и американцев все чаще появлялись у восточноафриканского побережья, немалое число невольников, захваченных арабами, попадало в руки европейских и американских работорговцев. Поэтому определенное количество материала о работорговцах арабского происхождения включено в эту главу.
Наиболее достоверные и подробные сведения о работорговле мы находим в работах Давида Ливингстона. Ливингстон, приехавший в Африку в 1841 г. как миссионер, стал всемирно известным путешественником и исследователем континента. О большим уважением относясь к африканцам, зная их жизнь и обычаи, он прошел по Африке многие сотни километров, не встречая враждебного к себе отношения. Ливингстон был убежденным противником расизма, считая всех людей равными независимо от цвета кожи. Он ненавидел работорговлю и, наверное, знал о ней больше, чем какой-либо другой европеец. В своих путешествиях по Африке Ливингстон видел работорговлю такой, какой она была в действительности, и в дневниках он оставил подробные, страшные по своей простоте, правдивые описания торговли невольниками.
«Наша экспедиция, — писал Ливингсгон, — была первой, которая увидела невольничество в его источнике и во всех его дальнейших фазах. Некоторые пытались утверждать, что так как торговля невольниками, как и всякая другая торговля, базируется на спросе и предложении, то она должна быть свободной Судя по тому, что работорговля вызывает так много убийств, составляющих ее существенную часть, то если ее считать отраслью торговли, туда же нужно отнести и убийство, удушение и разбой».
