Зимой 1941/42 г. в Германии начался процесс мобилизации всех ресурсов страны для ведения затяжной войны. Однако возможности военной промышленности рейха были более ограниченными чем у коалиции основных союзных государств: СССР, Великобритании и США. После того как борьба на Востоке вступила в новую стадию, стали очевидны многие изъяны германской экономики, ее слабая готовность выдержать напряжение длительной войны. Необходимо отметить, что Германия довольно поздно начала процесс тотальной перестройки всего хозяйства на военный лад. Это было одним из просчетов гитлеровского руководства, ранее надеявшегося на победу исключительно в молниеносной войне.
Известно, что индустрия третьего рейха смогла увеличить выпуск танков всех образцов с 2.808 шт. в 1940 г. до 6.008 шт. в 1941 г. Сухопутные войска вермахта увеличили число танковых дивизий до 21 (правда, предварительно сократив на треть количество танков в каждом соединении). Но такое увеличение выпуска танков оказалось совершенно недостаточным в связи с громадными потерями на фронте. Кроме того, танков последней модели T-IV было изготовлено за 1941 г. всего 480 шт.{561} Советский Союз, несмотря на тяжелейшие потери в начале войны, эвакуацию промышленных предприятий сумел выпустить во второй половине 1941 г. 4.740 танков Т-34 и КВ, которые заметно превосходили германские образцы бронированной техники. Возможности советской экономики позволили СССР уже к 1943 г. выпускать ежегодно около 30.000 танков (не считая поставок по ленд-лизу), тогда как Германия только в 1944 г. смогла достигнуть пика своих возможностей - 22.110 танков за этот год{562}.
Иными словами, после окончания зимних боев 1941/42 г., промышленность третьего рейха предприняла отчаянные усилия в увеличении производства военной продукции и сумела достигнуть больших успехов в разработке новейшей техники и вооружения. Однако солдаты и офицеры ГА "Центр" чувствовали все возрастающее давление противника, чья боевая техника, в основном, была не хуже немецкой, а некоторые образцы советского вооружения превосходили германские аналоги. Командованию сухопутных войск Германии пришлось смириться с ослаблением боевой мощи соединений, растянутых на огромном фронте. Лишь некоторые элитные дивизии ГА "Центр" теперь укомплектовывались полностью и снабжались достаточным количеством вооружения.
Уверенность личного состава вермахта в превосходстве германского оружия постепенно утратила свое значение. Материальное оснащение Восточной армии и моральное состояние ее военнослужащих в начале 1942 г. были тесно связаны между собой. После завершения советского наступления под Москвой и образования относительно стабильной линии фронта, настроение немецких солдат в немалой степени определялось изменением "привычных" условий фронтового быта и ведения боевых действий. Сокращение транспортных средств стало причиной перебоев в снабжении войск боеприпасами, продуктами и амуницией. Условия жизни в окопах многими старослужащими сравнивались с позиционным противостоянием в первой мировой войне, другие называли их просто "примитивными". Так, главный врач 12-й пехотной дивизии отмечал весной 1942 г.: солдаты утепляют себя газетами; сапог, перчаток, шапок, свитеров и шинелей поступает крайне недостаточно; пища доходит до позиций замерзшей; солдаты живут в темных, сырых бункерах, плохо проветриваемых и слишком тесных, в них невозможен нормальный отдых; грязный воздух и отсутствие средств гигиены стали причиной многих инфекционных заболеваний и вшивости; нехватка личного состава означает дополнительные часы караульной службы для оставшихся солдат, а это сказывается на боеспособности частей; военнослужащие с апатией относятся к своим обязанностям.
Врач указывал на большую опасность нервного перенапряжения солдат: "...Каждый день становиться все очевидней, что потеря сил, веса и увеличивающаяся нервозность военнослужащих оказывают негативный эффект на ход боевых действий ..."{563}
В начале 1942 г. многие немецкие части на Восточном фронте не имели достаточно огневых средств, чтобы сдерживать советские танковые атаки. Зачастую они располагали лишь противотанковыми орудиями малого калибра, которые не пробивали броню танков Т-34 и КВ. Этот факт также влиял на моральное состояние германских солдат, которые привыкли наблюдать превосходство своего оружия. Командир одной из немецких частей отмечал в то время в своем приказе: "Тот факт, что наши снаряды отскакивают от брони не должен служить основанием тому, что наши орудия не могут поражать советские танки... Смелое применение легких противотанковых орудий в бою уже приносило хорошие результаты...". Однако такие заверения были малоубедительны для солдат в окопах.
Так, 22 февраля 1942 г. солдат Алоис Зейтнер (п/п 070561) написал своему брату обер-ефрейтору Гансу Швейнгхоферу в Вену о том, что несколько дней назад немецкое командование планировало окружить далеко зашедшую советскую часть, однако это не удалось: "...Запланировано было хорошо. Три раза мы пытались это сделать, и три раза были отброшены назад. Наши потери были большими... Что произошло при этом наступлении, ты конечно можешь себе представить! Русские действовали с танками, а мы имели только два штурмовых орудия, но и они вскоре были уничтожены танками. У русских, к тому же еще артиллерия и авиация... Если я снова выберусь из России здоровым, то я смогу считать себя счастливым..."{564}
Выше уже говорилось об огромных потерях вермахта в танках и автомашинах в период битвы под Москвой. Германская промышленность оказалась не готова быстро восполнить большие потери в боевой технике пехотных и моторизованных соединений ГА "Центр", а, следовательно, обеспечить их высокую боеспособность. Западнее Москвы немецкие войска вынуждены были все чаще использовать такой вид транспорта как конные сани и повозки, чтобы поддерживать снабжение частей. Необходимо отметить, что в германской армии и на 22 июня 1941 г. гужевой транспорт составлял довольно большой процент (в ней имелось около 600 тыс. лошадей). Теперь в ГА "Центр" этот процент еще более возрос.
Все эти факторы негативно влияли на состояние немецких солдат в ходе и после окончания зимней кампании 1941/42 г. В феврале 1942 г. командир 18-й танковой дивизии вермахта отмечал в своем донесении: "Из-за высоких требований, которые сейчас предъявляются солдатам и критических условий существования на фронте, значительно ухудшилась физическая и психическая сопротивляемость военнослужащих... Уменьшение рациона питания нетерпимо в виду настоящего тяжелого положения. Необходим длительный отдых для пополнения частей, исправления здоровья и морального состояния солдат"{565}.
Существовавший в представлении многих солдат романтический образ войны был навсегда похоронен в битве под Москвой. Этому способствовали как действия Красной Армии в ходе наступления, так и условия в которых оказались германские соединения после поражений зимой 1941/42 г.
Нельзя отрицать того факта, что настроение солдат во многом зависит от той ситуации, в которой находятся их семьи на родине. Если с семьей все в порядке, то и солдат воюет хорошо. Но если нет, то его моральный дух значительно падает. В этой связи следует отметить, что после краха блицкрига материальное положение немцев в самой Германии ухудшилось, - стало не хватать тепла, продовольствия, электричества. Военнослужащие ГА "Центр" получали с родины немало тревожных писем.
Немецкие солдаты в окопах переживали, что их дети на родине не получают всего необходимого, - особенно это ощущалось в городах. Рядовому Вилли свояченица из Нешвица написала 15 января 1942 г.: "...Детей никак не накормишь, никаких жиров больше нет..."{566} А ефрейтору Отто Грайф (п/п 25460 д) мать жаловалась в письме от 15 апреля 1942 г.: "...С нашим хлебом дело обстоит также неважно. Отец говорит - будь что будет, пусть пропадет... Всем нам придется голодать в этом году. Как мы здесь живем, вы даже представить себе не можете..."{567}
В Германии свертывались многие социальные программы. Солдаты на Восточном фронте, начиная с зимы 1942 г., стали все больше задумываться о том за что они воюют, когда получали письма содержащие горькие строки о неуважении государства к старикам и больным людям. Некая Эдит из Берлина писала рядовому Вернеру 14 января 1942 г., что ей делается страшно от того, что в переполненную больницу больше не принимали пожилых людей, что старый человек ничего больше не стоит: "...На днях одной семидесятилетней старухе вообще отказали в приеме... Получается, что люди не способные к продолжению рода, не имеют больше никакой цены..."{568}
До солдат на Восточном фронте все чаще доходили теперь сведения не только о бедственном положении их родственников, но и об изменениях отношения гражданского населения Германии к существующему режиму, ввергнувшего страну в кровавую бойню. Военнослужащий Э., перебежавший из одной части в полосе ГА "Центр" на советскую сторону на допросе в разведотделе штаба Западного фронта показал, что летом 1942 г. он был проездом в Кельне, где лично видел ужасные последствия бомбардировок союзной авиации. После них на улицах города появились надписи, адресованные Гитлеру: "убирайся с престола, так как ефрейтору дальше некуда идти". Полиция арестовала за это около 200 человек. Он также слышал как одна женщина сказала продавцу в магазине: "если у вас нет мяса, дайте мне на три марки сводок верховного командования"{569} Несомненно, весной 1942 г. ко многим немцам пришло отрезвление, им стала понятна сущность гитлеровского режима. Но большинство из них пока боялось что-либо говорить и тем более писать.
