Странной представляется цифра собранного урожая. Согласно статьям в "Правде", весенний посев озимой пшеницы дал 30 ц/га (якобы оценка авторитетной наркомземовской комиссии, сделанная за несколько дней до уборки урожая, см. статью Григорьева, опубликованную 21 июля, в которой говорится, что уборку начнут немедленно, 20-25 июля), или выше 25 ц/га (статья Шлихтера, повествующая о цифрах урожая, уже собранного). Сам Лысенко называл позже в своих статьях иную цифру - 24 ц/га (44), которая тем не менее была в три с половиной раза выше средних урожаев, собиравшихся тогда по стране. Но в изданном Академией наук СССР при жизни Лысенко и несомненно не без его ведома жизнеописании Лысенко (45) ближайший его сотрудник и биограф И.Е.Глущенко 6 назвал цифру 140 пудов с гектара, или 8,5 ц/га (1 пуд = 16,38 кг), что значительно меньше первоначально называвшихся, в том числе и самим Лысенко, цифр. Как же так?
По-видимому, позже, когда издавалось жизнеописание (в 1953 году), Лысенко и Глущенко посчитали, что за давностью времени можно снизить первоначально названную цифру, чтобы хоть немного приблизить все к реальным урожаям тех лет, которые, согласно данным доклада В.М.Молотова на XVII съезде ВКП(б), составляли в 1928-1932 годах в среднем 7,5 ц/га, в том числе озимой пшеницы - 8,6 ц/га и яровой пшеницы - 6,7 ц/га (46). Позже сам Лысенко и его приближенные исчисляли прибавку от яровизации пшениц (как стали называть этот метод обработки семян Лысенко и его последователи) в размере не более 15 процентов от средних урожаев по стране, утверждая, что прибавка составляла около 1,1 ц/га (47). Следовательно, первоначальное сообщение о высоком урожае от обработки холодом проростков озимой пшеницы и высеве их весной было ложным. Показательно, что позже и Лысенко-отец сильно снизил цифры повышения урожайности от яровизации (48) и о трехкратном увеличении урожаев не вспоминал.
Нарком земледелия Шлихтер на все противоречия в своей и григорьевской статье не обратил внимания и выдал Лысенко-сыну огромный вексель:
"...агрономом Лысенко совершенно опровергнуто существующее до сих пор определение озимых... Открытие агронома Лысенко превращает озимые культуры в яровые..." (49).
Конечно, нарком был волен писать в "Правде" все, что угодно. Однако никакого открытия сделано как раз не было. Однократное наблюдение малограмотного колхозника, осуществленное без сравнения урожаев на контрольных и опытных делянках, без подсчета числа давших колосья и погибших проростков озимой пшеницы, без учета других обязательных для такого ответственного вывода факторов, нельзя было называть открытием.
Между прочим, надо отметить явную двойственность оценки Шлихтером "опыта" отца и сына Лысенко. Нарком включил в свою статью абзац, в котором сообщал, что предписывает научно-исследовательским учреждениям Украины предпринять научное изучение нового метода:
"Придавая исключительное значение этому открытию, НКЗем УССР решил развернуть работу как по дальнейшему углубленному научно-исследовательскому изучению открытия Лысенко, так и по проверке и практическому применению его в условиях хозяйственных посевов.
Конечно, эти посевы нужно провести в таких условиях, чтобы результат их можно было сравнить с посевами тех же культур и сортов обыкновенным способом осенью; и, например, если озимые высеваются по чистому пару, необходимо, чтобы и для весеннего посева озимых был оставлен участок пара, чтобы были те же самые семена и т.д." (50).
Однако эти разумные требования повисали в воздухе и казались ненужным излишеством, так как весь остальной текст статьи был выдержан в таком тоне, который отвергал сомнения в утверждениях отца и сына Лысенко. К тому же эти утверждения подкреплялись ссылками на выводы авторитетных комиссий, составленных из специалистов Наркомзема. Как могло случиться, что комиссии Наркомзема Украины, в которые входили специалисты, проявили такое легкомыслие и не увидели несовпадений в том, что утверждали отец и сын Лысенко - остается загадкой.
Обе статьи в "Правде" завершались в мажорном тоне:
Вл. Григорьев (37)
"Перспективы, вытекающие из этого исключительного открытия агронома Лысенко, подтверждаемого столь блестящими экспериментальными данными, настолько велики, что не поддаются сразу сколько-нибудь действительному подсчету".
А.Шлихтер (39)
"Открытие агронома Лысенко выводит наше полеводство на широкую дорогу огромных возможностей и исключительных достижений и содействует значительному усилению темпа нашего социалистического строительства".
Вслед за заметкой Вл. Григорьева шло официальное сообщение. Мало ли что может наговорить восторженный корреспондент! А "Правда" пыталась создать впечатление о действительно выдающемся событии, и потому речь переводилась на строгую основу. Сообщалась информация, переданная самым авторитетным в СССР органом, выступающим от имени руководства страны, - Телеграфным Агентством Советского Союза:
"Харьков, 20 июля. (ТАСС). В беседе с сотрудником РАТАУ [радиотелеграфное агентство Украины - В.С.] по поводу открытия агронома Лысенко зам. наркома земледелия УССР тов. Горбань заявил: "Ценность открытия Лысенко для сельского хозяйства совершенно исключительная. Применение этого открытия сыграет колоссальную роль... Наркомзем Украины приступает к практическому осуществлению открытия... Если метод Лысенко себя оправдает, то он будет иметь такие огромные последствия для всего сельского хозяйства страны, какие сейчас даже трудно учесть" (51).
Так сложившаяся в стране административная система начала подсказывать Лысенко, как ему следует себя вести. И начинающий ученый твердо, без колебаний и угрызений совести усвоил этот урок. Он уже был психологически подготовлен к блефомании прежними уроками, и теперь виртуозно включался в разыгрываемый спектакль.
Вообще история с мгновенным признанием открытия Лысенко могла бы казаться какой-то мистификацией или крупномасштабным помутнением рассудка сразу у сотен начальников, если бы не простое объяснение: земля под ними горела, и они готовы были подписаться под любым бредом, только бы продемонстрировать своим начальникам инициативу и заботу о сельском секторе экономики. Только этим можно объяснить странную, даже парадоксальную ситуацию, при которой руководители сельского хозяйства Украины и страны в целом вообще никаких трудностей в использовании на практике несостоявшегося открытия не видели и ни о каких возможных просчетах не ведали. Они разом уверовали в могущество чуда и решили, что жар-птица у них в руках, и их не бес попутал, прельстив возможностью замены реальной (и серьезной) работы мифами, якобы способными разом решить все проблемы. Но мифами была пронизана вся советская жизнь, все ожидания близкого наступления коммунизма, светлое будущее грезилось не во сне, а в ближайшей перспективе. В связи с этим очень подходили и личности передовиков - простых людей, "рожденных сказку сделать былью".
Сам Лысенко позже не раз утверждал, что весенний посев озимых был делом не случайным, а заранее им спланированным, что летом 1929 года его отец целенаправленно поставил особый ОПЫТ. Результаты ОПЫТА Т.Д.Лысенко называл "закономерностями новооткрытой теории стадийного развития растений" (52). Вот как он описывал историю открытия яровизации в его центральной печатной работе - "Теоретические основы яровизации", которую написал как ответ критикам, выступившим против его "теории" 16 января 1934 года на заседании в Союзсеменоводобъединении и обвинившим его в пренебрежении законами генетики (53). Зту книжку он считал своим самым глубоким теоретическим исследованием):
"... в наших опытах вопрос озимости и яровости растений вытекал из вопроса длины вегетационного периода растений.
Результат этих исследований был доложен в Ленинграде на Всесоюзном генетическом съезде (январь 1929 г.).
Сообщение о наших исследованиях ничего определенного и нового в представление участников съезда не внесло. Причин неколошения озимых при весеннем посеве... до этого времени выставлялось довольно много, и наше сообщение в лучшем случае закончилось тем, что было внесено в науку еще одно объяснение. Какое же из этих объяснений верно, аудитории трудно было разобраться...
Весной и летом 1929 г. на селекционной станции в Азербайджане мы довольно широко продолжали свои исследовательские работы по данному вопросу, не отрывая его от общего вопроса длины вегетационного периода сельскохозяйственных растений. Летом того же года советская общественность из нашей печати (газет) узнала о полном и дружном колошении озимой пшеницы весеннего посева в условиях практического хозяйства на Украине. (Посев этот был не случайным. По моему предложению, он был произведен моим отцом Д.Н.Лысенко в его хозяйстве).
Этот практический посев подтвердил главнейшие выводы наших исследований, после чего они приобрели права гражданства. В защиту выдвинутого нами толкования длины вегетационного периода растений выступила советская общественность" (54).
