„Освободители“, взяв власть, истребили свыше пятисот „великих“ бояр, имущество их разграбили, а владения роздали своим сторонникам…
И, наконец, венгры заключили союз с поляками, в 1214 г. заняли Галич, провозгласили королевича Коломана королем, вернули уже упомянутого палатина Бенедикта Бора и в следующем, 1215 г. начали гонения против православного духовенства, так как папа Иннокентий III благословил унию церквей. Плохо стало русским в Галиче.
Галичину спас Мстислав Удалой в 1219 г. Первое его наступление захлебнулось, но когда он пригласил на подмогу половцев, венгерские войска были разбиты, Галич освобожден, король Коломан взят в плен, а венгерские воины перебиты горожанами и поселянами, никому из них не удалось убежать» («Древняя Русь и Великая степь»).
И т. д. и т. п.
Поход Батыя на запад, в частности в Польшу и Венгрию, выглядит логичным продолжением череды русско-польско-венгерских усобиц.
Летом 1240 года татарская армия вторглась в Польшу и Венгрию. «Польско-немецкая армия Генриха Благочестивого встретила монголов при Лигнице 9 апреля 1241 г., а венгеро-хорватское войско Белы IV решило поразить другой корпус монголов при Шайо 11 апреля 1241 г. Оба войска были разбиты наголову, и население, особенно в Венгрии, сильно пострадало» (Гумилев Л. Н. «Древняя Русь и Великая степь»).
Западный поход Батыя неоднократно был описан в исторической литературе, не буду останавливаться на нем, стоит, однако, привести интересную выдержку из «Истории Польши» Яна Длугоша, повествующую об обстоятельствах битвы при Лигнице:
«…Два следующих польских отряда под предводительством рыцаря Сулислава и князя опольского Мечислава подхватывают битву, которую и провели бы удачно и стойко с тремя отрядами татар, подводящих здоровых воинов на место раненных, и нанесли бы татарам мучительное поражение, ибо были защищены от татарских стрел польскими арбалетчиками. Ряды татарские сначала отступили, а вскоре, когда поляки нажали сильнее — обратились в бегство.
В это время, некий татарский отряд, неизвестно — русского либо татарского (выделено мною. — К. П.) происхождения, очень быстро перемещаясь здесь и там между одним и другим войском, ужасно кричал, обращая к обоим войскам противоположные слова. Орал по-польски: „Biegajcie, Biegajcie“, что значит: „Бегите, бегите“, приводя поляков в оторопь, по-татарски же призывал татар к битве и стойкости. На то опольский князь Мечислав, уверенный, что это крик не врага, но друга, который подает правдивый, а не обманный знак, бросил битву и бежал, увлекая за собой большое число воинов, особенно тех, кто был подчинен ему в третьем отряде.
Когда князь Генрих увидел то собственными глазами, и когда ему донесли об том другие, начал вздыхать и плакать, говоря: „Gorze nam sie stalo“, что означало: „Пало на нас великое несчастье“» (http://www.vostlit.info).
Вот такой у татарского войска был национальный состав — «русского либо татарского происхождения».
Матфей Парижский в «Великой хронике» сообщает: «…хотя те называются тартарами, много в их войске лжехристиан (православных. — К. П.) и команов, которых по-тевтонски мы называем вальками» (http://www.vostlit.info).
Таким образом, слова Длугоша о том, что татарский отряд орал по польски и по татарски, можно уверенно трактовать тем образом, что под «татарским» языком понимается тюркский язык, на котором говорили половцы, они же команы, а татарское войско по национальному составу было русско-половецким.
Находились ли в татарском войске какие-нибудь этнические халха-монголы? Вовсе нет. (Здесь я напоминаю, что термин «монгол» (могол, моал) носил в XIII веке политический смысл).
В. В. Каргалов пишет: «О возвращении в Монголию перед походом на Запад (выделено мною. — К. П.) „царевичей с старшими эмирами“ сообщает и „История Вассафа“. В официальной китайской истории Юань-ши (перевод арх. Палладия) тоже имеется упоминание о том, что после похода на Северо-Восточную Русь „часть войск уходила в Монголию“, и описывается пир у Батыя в честь уходивших „царевичей и полководцев“» («Внешнеполитические факторы развития Феодальной Руси»).
Именно на этом пиру произошел разрыв Батыя с Гуюком, о котором «Сокровенное сказание монголов» сообщает следующее:
«Из Кипчакского похода Батый прислал Огодай-хану следующее секретное донесение: „Силою Вечного Неба и величием государя и дяди мы разрушили город Метет и подчинили твоей праведной власти одиннадцать стран и народов и, собираясь повернуть к дому золотые поводья, порешили устроить прощальный пир. Воздвигнув большой шатер, мы собрались пировать, и я, как старший среди находившихся здесь царевичей, первый поднял и выпил провозглашенную чару. За это на меня прогневались Бури с Гуюком и, не желая больше оставаться на пиршестве, стали собираться уезжать, причем Бури выразился так: 'Как смеет пить чару раньше всех Бату, который лезет равняться с нами? Следовало бы протурить пяткой да притоптать ступнею этих бородатых баб, которые лезут равняться'. А Гуюк говорил: 'Давай-ка мы поколем дров на грудях у этих баб, вооруженных луками! Задать бы им! Эльчжигидаев сын Аргасун добавил: 'Давайте — ка мы вправим им деревянные хвосты! Что же касается нас, то мы стали приводить им всякие доводы об общем нашем деле среди чуждых и враждебных народов, но так все и разошлись непримиренные под влиянием подобных речей Бури с Гуюком. Об изложенном докладываю на усмотрение государя и дяди“.
Из-за этого Батыева доклада государь до того сильно разгневался, что не допустил (старшего своего сына) Гуюка к себе на прием…» (перевод Козина С. А.; http://www.newchron.narod.ru).
Следует признать, что Даниил Романович Галицкий являлся врагом татар и царя Батыя. Вряд ли кто-то из историков будет это отрицать. Никто, в принципе, и не отрицает. Более того, всячески выпячивают антитатарские настроения князя Даниила. И что же?
Дружба Даниила Романовича с римским папой и полученный им от папы королевской титул не принесли ему никакой пользы. Запад не очень-то стремился лезть в войну с татарами, помятуя страсти Батыевского похода, и, скорее всего, полагал организовать дело так, чтобы русские под предводительством князя Даниила дрались с русскими под предводительством царя Батыя и чтобы они перебили друг друга как можно больше.
«В 1249 году, потерявши надежду на помощь папы, Данило изгнал епископа Альберта, которого папа назначил главою духовенства в южной Руси. Папский легат с неудовольствием выехал из Галиции. Тем и кончились тогда (выделено мною. — К. П.) сношения Данила с папою» (Костомаров Н. И. «Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей»; http://www.newchron.narod.ru).
В 1250 году Батый требует у Даниила Галич. Князь решается ехать в Орду.
Ипатьевская летопись (http:www.litopys.org.ua) сообщает: «Оттуда же приде к Батыеви на Волгу. Хотящу ся ему поклонити, пришедшу же Ярославлю человеку. Сън-гурови, рекшу ему: „Брат твои Ярославъ кланялъся кусту и тобъ кланятися“. И рече ему: „Дьяволъ глаголеть из устъ ваших. Богъ загради уста твоя и не слышано будеть слово твое“. Во тъ час позванъ Батыемь, избавленъ бысть Богом и злого их бешения и кудешьства. И поклонися по обычаю ихъ, и вниде во вежю его. Рекшу ему: „Данило, чему еси давно не пришел? А ныне оже еси пришел — а то добро же. Пьеши ли черное молоко, наше питье, кобылий кумузъ?“ Оному же рекшу: „Доселе семь не пилъ. Ныне же ты велишь — пью“. Он же рче: „Ты уже нашь же тотари-нъ. Пий наше питье“. Он же испив поклонися по обычаю ихъ, изъмолвя слова своя, рече: „Иду поклониться великой княгини Баракъчинови“. Рече: „Иди“. Шедъ поклонися по обычаю. И приела вина чюмъ и рече: „Не обыкли нити молока, пий вино“.
О злее зла честь татарьская! Данилови Романовичю, князю бывшу велику, обладавшу Рускою землею, Кыевомъ и Володимеромъ и Галичемь со братом си, инеми странами, ньне седить на колену и холопомъ называеться! И дани хотять, живота не чаеть. И грозы приходять. О злая честь татарьская! Его же отець бе царь в Руской земли, иже покори Половецькую землю и воева на иные страны все. Сынъ того не прия чести. То иный кто можеть прияти? Злобе бо ихъ и льсти несть конца».
Летопись сообщает, что Даниилу Романовичу предстояло в Орде кланяться «кусту», чего ему совершенно не хотелось.
А вот водить дружбу с католиками галицкий князь не гнушался и титул королевский принял.
Между прочим, Сигизмунд Герберштейн, хотя и много позже, но тем не менее весьма показательно писал об отношении московских царей к папистам:
«Некоторые пишут, что московит домогался от римского папы и от цесаря Максимилиана царского титула. Мне это кажется невероятным, в особенности потому, что ни на одного человека он не озлоблен более, чем на верховного первосвященника, удостаивая его только титула „учитель“ (Doctor)».
Я с уверенностью могу полагать, что для русских православных людей было легче кланяться «кусту», чем принять католичество.
