Таким же восторгом полны и упоминания XI века о норманнских деяниях на юге. В период с 1071 по 1086 год историю пребывания норманнов в Италии прекрасно изложил монах Монте-Кассино Аматус[27], и хотя оригинал, написанный на латинском языке, утрачен{8}, сохранился французский перевод XIV века. В силу этого обстоятельства сочинение Аматуса вызвало большую полемику, но сейчас оно признано подлинным источником XI века, и один из авторитетных критиков даже признал его «лучшим источником по завоеваниям норманнов в Италии»[28].
Однако Аматус, чьими героями стали Ричард, первый князь Капуи, и Роберт Гвискар, первый норманнский герцог Апулии, не единственен в своем роде. В период с 1095 по 1099 год или чуть позже некий Вильгельм, называемый «Вильгельмом из Апулии» (никаких сведений личного характера об этом человеке нет, но возможно, он был одним из норманнов, живущих в Италии), написал эпическую поэму о деяниях Роберта Гвискара[29] и посвятил ее сыну Гвискара, Рожеру по прозвищу Борса (или денежный мешок). Поэма написана на великолепном латинском языке. Далее, еще в XI веке, Жоффруа Малатерра, который до эмиграции на юг, видимо, был монахом монастыря св. Эврула в Нормандии, написал значительное произведение «История Сицилии»[30], где особо упоминаются героические поступки младшего брата Гвискара — Рожера, позднее известного как «Великий граф». Было и значительное произведение с самым живым из всех известных описаний Первого крестового похода. Это — работа неизвестного автора «Деяния франков» (Gesta Francorum)[31]. Создал ее, скорее всего, нормандец из южной Италии, служивший под началом другого сына Роберта Гвискара, а именно Боэмунда Тарентского, и описывает он прежде всего интересы хозяина и подвиги своих соотечественников.
О том, что работы Аматуса, Вильгельма из Апулии и Жоффруа Малатерры взаимосвязаны, говорилось много, но существование подобных связей маловероятно[32]. Нет никакой значительной взаимозависимости и между этими южными повествованиями в целом и соизмеримыми с ними работами Вильгельма из Пуатье и поэмой Кармен. Все эти авторы используют легендарные факты и поэтические приемы времен самых первых chanson de geste[33]. Но в общем можно сказать, что повествования о норманнах, написанные в XI веке на юге и более ранние, созданные на севере, по существу друг от друга независимы. Вопрос о взаимозависимости этих произведений довольно важен, так как если бы было обнаружено, что в различных источниках о действиях норманнов в далеких друг от друга землях существовало единство мнений и настроений, то очевидно, что наибольший интерес представляло бы именно то, что такое единодушие было достигнуто независимо друг от друга.
Однако необходимо напомнить, что эти авторы были приверженцами норманнов. Эти труды обращены в первую очередь к самим норманнам, и по этой причине они представляют собой особую ценность, так как раскрывают цели и эмоции норманнов. Но по этой же причине во всем, что касается остальных событий, их необходимо сверять с другими свидетельствами. К счастью, это возможно. События 1050–1100 годов довольно полно представлены в различных списках англосаксонской хроники[34], также можно обратиться к хроникам южной Италии — таким как хроника монастырей Монте-Кассино, Беневенто и особенно Бари, как в ее анонимной версии, так и к повторному тексту, подписанному Лупус Протоспатариус[35]. Кроме того, в то время как многие из проблем англо-норманнских отношений рассмотрены в анонимном «Житии Эдуарда Исповедника», законченном вскоре после норманнского завоевания Англии[36], более ранние фазы норманнского вторжения в Италию представлены в хрониках Адемара из Шабане[37] и Родульфа Глабера[38]. Более того, к счастью, еще в XI веке многие из деяний норманнов в Италии были зафиксированы в одной из лучших хроник той эпохи; ее автором был Лев, позднее кардинал Остии, но тогда еще монах монастыря Монте-Кассино[39]. И наконец, неизвестный норманнский автор, один из нескольких норманнских писателей-очевидцев первого крестового похода, написал «Деяния франков» (Gesta Francorum), где описываются деяния Боэмунда.
Повествовательные источники по норманнской истории того периода можно, конечно, в большей или меньшей степени дополнить зафиксированными свидетельствами. О богатстве документальных свидетельств, относящихся к англо-норманнской истории того периода, можно судить и по многочисленным записям о подвигах норманнских герцогов и английских королей в 1050 и 1100 годах[40], в монастырских книгах на территории Нормандии и Англии также можно обнаружить огромное количество хартий[41]. Хартии норманнских правителей в Италии и на Сицилии, а также многих норманнских магнатов, которые их окружали, можно найти в сборниках, где описываются действия, связанные с каким-либо монастырем, например в Ла-Каве, Бриндизи, Аверсе и особенно Бари[42]. Но по данному вопросу прежде всего следует обратить внимание на папские документы. Кроме многочисленных «жизнеописаний» Пап XI века, которые значительны по объему и изданы, существует огромное количество папских писем и булл, которые стали доступными для изучения благодаря гигантским «описям» этих текстов, составленным такими учеными, как Филипп Яффе[43] и Пол Кер[44]. Счастливым обстоятельством является то, что в качестве уникального примера такого официального сборника XI века до нас дошел «Реестр» Папы Григория VII[45]. Особую ценность представляют и буллы Папы Урбана II[46].
Простое перечисление источников делает очевидным как минимум то, что свидетельств современников по истории норманнов в период 1050–1100 годов более чем достаточно, а XII век дополнил эти сведения своими, которые можно использовать для проверки более ранних свидетельств. К 1141 году завершил свою великолепную «Историю» Ордерик Виталий[47]. В этой работе как будто повстречались два значительных направления ранней норманнской историографии, так как в качестве источников Ордерик использовал, например, сочинения не только Вильгельма из Пуатье, но также и Жоффруа Малатерры, и даже если к истории он подходит с точки зрения норманнов, то все равно никогда не забывает о том, что сам он воспитание получил в Англии. В тот же период много работ появилось и в самой Англии. Они были написаны такими авторами, как Вильгельм из Мальмсбери[48] и Эадмер[49]. В своих повествованиях они выражают особое отношение к действиям норманнов предыдущего поколения. На юге шел тот же процесс. Вообще говоря, в арабских и греческих источниках норманнские завоевания на Средиземном море освещены крайне скудно, но есть и одно значительное исключение. Примерно в 1140 году византийская принцесса Анна Комнина, будучи в зрелом возрасте, написала значительную работу по истории Восточной империи во времена правления ее отца, императора Алексея I. Эта работа носит название «Алексиада»[50], и хотя Анне не всегда удается избежать критицизма, тем не менее в ее живом повествовании есть очень много информации о норманнах XI века[51], а ее слова имеют особую ценность как поправки к ранее написанным панегирикам, так как она писала о норманнах не как о друзьях, а как о врагах{9}.
С уверенностью можно сказать, что любой человек, пытающийся установить причины и следствия норманнских достижений в период с 1050 по 1100 год и осознающий их важность, не имеет оснований жаловаться на недостаток материала для своих научных изысканий. Безусловно, эти свидетельства зачастую трудно интерпретировать, но именно их большое количество, возможно, послужит оправданием при сопоставительном исследовании общих черт, проявившихся во всех удивительно успешных действиях норманнов в этот период. Подобное исследование также могло бы помочь разъяснить природу того мощного и неповторимого воздействия, которое норманны оказали на политику всего христианского мира, и объяснить то явное влияние, которое они оказали на дальнейшее развитие завоеванных ими стран.
Глава II
Кто такие были норманны?
I
Более известного места на континенте, чем Нормандия, в Англии нет. Провинция Нормандия находится прямо напротив английского побережья протянувшегося от графства Кент до графства Дорсет, от города Фолкстон до города Пул. Развитие этой провинции долго связывали с развитием этой части Англии, сельская местность там похожа на нашу собственную, а названия таких крупных городов, как Руан и Кан, Байё, Дьепп и Шербур, знакомы и севернее Ла-Манша. Однако именно из-за знакомства с современной Нормандией легко может создаться ложное впечатление о той провинции, выходцами из которой были норманны XI века. В основе единства этой части северной Франции лежат вовсе не географические условия, а средневековую Нормандию лучше описывать как творение истории, а не природы. Даже сегодня сухопутные границы Нормандии ничем не примечательны. Реки, окаймляющие эту область — Бресль и Эпт на востоке, Селюн и Куэнон на западе и даже Авр на юге, — четких границ не создают, нет физического единообразия и внутри этой области. Фруктовые сады на открытых просторах сельской местности и кукурузные поля — характерные особенности восточной Нормандии — можно противопоставить неровным ландшафтам Bocage normand (кустарниковой Нормандии), а воды Сены, соединяющие Руан с Парижем, а Гавр с центром Франции, делят надвое провинцию, которую словно сама природа сговорилась разделить.
