Своим указом Петр III сделал главнокомандующим русскими войсками в Пруссии масона 3.Г. Чернышева, дав ему одновременно распоряжение присоединиться к немецкой армии и начать военные действия против бывших союзников. Отдавая распоряжения по масонским каналам, Фридрих использовал русские войска в интересах Пруссии. Весьма характерен факт масонской солидарности прусского короля и русского масона. При воцарении Екатерины II Чернышев получил приказ о возвращении русских войск на родину. Однако по просьбе своего масонского начальника он три дня не объявлял о повелении императрицы, скрыв его и простояв в назначенном ему Фридрихом месте. А это позволило Фридриху успешно воевать против недавних союзников России.Таким образом, 3.Г. Чернышев «оказал Фридриху великую услугу, за что был щедро одарен им».[22]
Расцвет преступного сообщества. — «Строгий Чин». — Елагинские и Рейхелевские ложи. — Объединение. — Интриги шведского и прусского королей-масонов. — В руках иноземной власти. — Княжеская ложа на службе Фридриха II. — Заговоры против Екатерины. — Запрещение лож. — Жестокость масонов к русским людям. — Народное презрение к фармазонам.
Российское масонство времен Екатерины II — законченное преступное сообщество, ставившее перед собой антирусские цели подрыва российской государственности и русской церкви и подчинение русского народа власти иноземных владык. За внешней обрядовой мишурой чувствовалась твердая политическая воля мировой масонской закулисы, шаг за шагом превращавшей правящий класс России в космополитических марионеток, живущих по шкале координат Западной Европы.
Основные преступления масонов против России сформулированы в Указе Екатерины II по делу московских масонских организаций.[23]
«…Следующие обстоятельства обнаруживают их явными и вредными государственными преступниками.
Первое. Они делали тайные сборища, имели в оных храмы, престолы, креста, евангелия, которыми обязывались и обманщики и обманутые вечною верностью и повиновением ордену златорозового креста, с тем чтобы никому не открывать тайны ордена, и если бы правительство стало сего требовать, то, храня оную, претерпевать мучения и казни…
Второе. Мимо законной, Богом учрежденной власти дерзнули они подчинить себя герцогу Брауншвейгскому (руководителю мирового масонства того времени — О.П.), отдав себя в его покровительство и зависимость, потом к нему же относились с жалобами в принятом от правительства подозрении на сборища их и чинимых будто притеснениях.
Третье. Имели они тайную переписку с принцем Гессен-Кассельским и с прусским министром Вельнером изобретенными ими шифрами и в такое еще время, когда берлинский двор оказывал нам в полной мере свое недоброхотство (находился в состоянии войны с Россией — О.П.). Из посланных от них туда трех членов двое и поныне там пребывают, подвергая общество свое заграничному управлению и нарушая через то долг законной присяги и верность подданства.
Четвертое. Они употребляли разные способы, хотя вообще, к уловлению в свою секту известной по их бумагам особы (наследника русского престола Павла I — О.П.)…
Пятое. Издавали печатные у себя непозволенные, развращенные и противные закону православные книги и после двух сделанных запрещений осмелились еще продавать новые, для чего и завели тайную типографию…
Шестое. В уставе сборищ их… значатся у них храмы, епархии, епископы, миропомазание и прочие установления и обряды, вне святой церкви непозволительные…»
После свержения с престола своего супруга-масона, Екатерина II испытывала к масонству глубочайшую неприязнь и недоверие, хотя открыто этого и не проявляла. Как реальный политик она понимала истинное значение масонства во внутренних и внешних делах западноевропейских государств и трезво считалась с этим фактом, иногда, по-видимому, сама пыталась использовать его в своих интересах.
Однако каждое новое соприкосновение с масонством вызывало у нее все большее и большее отторжение от него.
С масонскими заговорщиками Екатерина II сталкивается в первый же год своего царствования. Представители древнего дворянского рода братья Гурьевы Семен, Иван и Петр уличаются в заговоре в пользу Иоанна Антоновича, содержащегося в Шлиссельбургской крепости. На следствии выяснились определенная их связь с масонами Н.И. Паниным и И.И. Шуваловым, а также непонятная осведомленность об Иоанне Антоновиче и месте его пребывания (что держалось в строжайшей тайне). Заговорщики признавались: «Мы стоим за то, для чего царевич не коронован, а теперь сомнения у Панина с Шуваловым, кому правителем быть».[24] Преступники были сосланы на Камчатку и в Якутск.
Масонские корни, по-видимому, имел и заговор В.Я. Мировича, служившего в Шлиссельбургской крепости, где в заточении находился Иоанн Антонович. В 1764 году Мирович склонил на свою сторону часть охраны, чтобы освободить «царя Ивана». Однако при узнике постоянно находились два стража, имевшие инструкцию его убить при попытке освобождения. Они точно выполнили приказ, и Мировичу достался только труп свергнутого «царя». При расследовании, проведенном по этому делу, был обнаружен у сообщника Мировича, поручика Великолукского полка, отрывок масонского катехизиса.[25]
Мирович был «сыном и внуком бунтовщиков» против русского государства, судя по всему, крепко связанных с зарубежными конспираторами. Его дед, переяславский полковник Федор Мирович, изменил Петру I и после поражения Карла XII бежал в Польшу, за что и был сослан в Сибирь, где в 1740 году и родился будущий «освободитель царя Иоанна».
Во второй половине XVIII века сознание русского правящего класса подвергается серьезному испытанию — испытанию масонской идеологией, которая имела главную задачу разрушения ценностей русской цивилизации. Общечеловеческие ценности в понимании масонов были на самом деле ценностями западной цивилизации. Масонство проникает в высшие слои русского общества, а конкретно, в ту его часть, которая была лишена национального сознания и уверена в превосходстве западной культуры. Масонство внедряется в души русских вельмож через мистицизм, пропаганду абстрактных ценностей, сентиментальные мечтания, к которым всегда были склонны люди, лишенные национального сознания и почвы.
Отмечая привносной, чуждый русской культуре характер масонства, один из членов масонских лож времен Екатерины II признавался, что «у нас не было ничего собственного, что чужое пришло к нам случайно и через влиятельных людей, которые умели окружить себя нимбом, но что оно было здесь приведено в действие с блеском и великолепием и с редкими самопожертвованиями».[26]
Что приводило в масонские ложи русских дворян? Любопытство, тайна, желание быть причастным к великим секретам, простое человеческое тщеславие, стремление как бы возвыситься над другими.
«Я с самых юных лет моих, — писал известный масон И.П. Елагин, — вступил в так называемое масонство или свободных каменщиков общество, — любопытство и тщеславие, да узнаю таинство, как сказывали, между ими, тщеславие, да буду хотя на минуту в равенстве с такими людьми, кои в общежитии знамениты, и чинами и достоинствами и знаками от меня удалены суть, ибо нескромность братьев предварительно все сие мне благовестила. Вошед таким образом в братство, посещал я с удовольствием Ложи: понеже работы в них почитал совершенною игрушкою, для препровождения праздного времени вымышленного… препроводил я многие годы в искании в Ложах и света обетованного и равенства мнимого: но ни того, ни другого ниже какие пользы не нашел, колико не старался…»[27]
И.П. Елагин приобщился к масонству, по-видимому, еще в кадетском сухопутном корпусе. В двадцать пять лет он принят в ложу английской системы и служит адъютантом при фаворите императрицы Елизаветы А.Г. Разумовском. С воцарением Екатерины II Елагин определен в кабинет «при собственных ее величества делах, у принятия челобитен», а также членом дворцовой канцелярии. Это сделало его одним из влиятельнейших людей государства. Еще более успешно проходила его масонская карьера.[28]
В конце шестидесятых годов он основывает в Петербурге ложу Св. Екатерины, а в 1770 году — Великую русскую провинциальную ложу. В 1772 году эта ложа подпала под контроль Великой Ложи Англии, а Елагин, высокопоставленный екатерининский вельможа, стал провинциальным гроссмейстером под юрисдикцией английского масонства с титулом «Провинциальный Великий мастер всех и для всех русских».[29]
Под контролем Елагина (а точнее английского трехстепенного масонства) действуют не менее пяти лож: «Девяти Муз» в Петербурге (основана в 1774 году), руководитель сам Елагин; «Совершенного согласия» в Петербурге (1771 год), мастер стула Д. Кели; «Урания» в Петербурге (1772 год); «Беллоны» в Петербурге (1774 год); «Клио» в Москве (1774 год).
