совершенно бесполезны. Гиббон, опираясь на эти цифры, приписал Родериху армию в сто тысяч человек и уверял, что мусульмане, хоть и победили, потеряли в бою шестнадцать тысяч. Скорее всего, в армии Родериха и десяти тысяч человек не было. Несомненно, что Родерих проиграл бой, и Тарик отослал то, что счел его головой, в соляном растворе халифу в Дамаск [53].
Затем последовала семилетняя кампания, в которой мусульмане поставили под свой контроль весь Аль-Андалус (так они называли Испанию), кроме небольшого района на севере, откуда не удалось выбить христиан. Об этой кампании по завоеванию Испании неизвестно почти ничего, кроме того, что народ не сопротивлялся мусульманам, поскольку коррумпированный и скорее жестокий вестготский режим вызывал всеобщую ненависть у местного населения. То же население называло мусульманских завоевателей маврами, то есть народом из Марокко, и это название прижилось. Свою столицу мавры учредили в городе Кордова – и тут же возвели там, на месте бывшего христианского собора, огромную мечеть. Поначалу Аль-Андалус был частью мусульманской империи, но в 756 году стал независимым эмиратом.
Сицилия и Южная Италия
Первое мусульманское вторжение на Сицилию состоялось в 652 году и окончилось неудачей. За ним последовали неудачные нападения в 667 и 720 годах. Последующие попытки были отложены из-за междоусобных войн в Северной Африке, в которые оказались вовлечены как берберы, так и арабы. Мусульмане явились снова в 827 году и высадили на берег десятитысячное войско. Местное византийское командование отбивалось отчаянно, и для окончательной победы мусульманам потребовалось более семидесяти лет, «множество битв и бесчисленные убийства» [54]. Так, хотя Палермо пал после долгой осады в 831 году, Сиракузы не сдавались вплоть до 878-го, а Таормина, последняя византийская крепость на острове, держалась до 902 года.
Едва укрепившись на Сицилии, мусульмане переправились оттуда в Южную Италию: в 840 году они взяли Таранто и Бари, разрушили Капую и заняли Беневенто. В 843, а затем еще раз в 846 году они являлись в Рим: все знаменитые церкви города были разграблены, папы принуждены платить огромную дань. Вернувшись на юг, мусульманские командиры разделили Южную Италию на несколько независимых эмиратов.
Оккупация Сицилии и Южной Италии длилась более двух столетий.
Крупные острова
О захвате мусульманами крупных средиземноморских островов почти не пишут: быть может, историки считают эти события слишком незначительными. Однако владение такими островами, как Крит или Сардиния, имело важное стратегическое значение для мусульманского флота. Следовательно, падение Кипра (653), Родоса (672), Сардинии (809), Майорки (818), Крита (824) и Мальты (835) стало для Запада серьезной потерей.
Война по-мусульмански
Как удалось арабам так быстро и, по-видимому, легко восторжествовать над своими противниками? Многие историки, незнакомые с искусством войны, считают это необъяснимым. Они спрашивают: как удалось горстке варваров из пустыни победить большие, хорошо обученные армии «цивилизованных» империй?
Как мы уже отмечали, многие приписывают победы мусульман их огромному численному превосходству: якобы орды арабов, явившись из пустыни, смяли и растоптали меньшие по численности византийские и персидские войска. Но пустыни никогда не отличались многолюдностью; и на самом деле мусульманские силы, как правило, были меньше тех «цивилизованных» армий, которым наносили поражения. Отсюда многие историки переходят к следующему объяснению: мусульмане побеждали, поскольку «византийцы не смогли верно оценить новую силу, которую придал арабским войскам мусульманский религиозный пыл» [55]. При этих словах перед глазами у нас встают толпы фанатиков, нападающие на врагов с криком: «Смерть неверным!». Наконец некоторые историки винят в поражениях излишнюю цивилизованность византийцев и персов в сравнении с бесстрашием исламских дикарей. В сущности, такое объяснение предлагал уже знаменитый исламский мыслитель Ибн Хальдун (1332–1406), писавший: «Следует знать, что… дикие народы, без сомнения, храбрее прочих» [56].
На самом деле мусульманские воины не менее византийцев или персов готовы были обращать к противнику тыл и бежать, если удача на поле боя им изменяла. Их победы легко понять на основе обычных военных приемов и технологий.
Первое, что необходимо осознать: более «цивилизованные» империи не обладали каким-то выдающимся вооружением, за исключением осадных машин, от которых нет толку при отражении нападений. Все в тогдашнем мире сражались мечами, копьями, топорами и луками; все носили щиты, те, кто мог себе это позволить – еще и какие-то доспехи (хотя в «цивилизованных» армиях доспехи встречались чаще) [57]. Однако в это время в имперских силах Византии и Персии служили уже не прежние «воины-граждане», дисциплинированные и преданные своей стране. Солдат набирали отовсюду, откуда могли; в основном это были «чужеземцы», служившие главным образом за плату, что налагало ограничения и на их верность, и на их храбрость. Мы уже упоминали, что значительную часть рядового состава и в византийской, в персидской армии составляли арабы, и многие из них во время войн переходили на сторону мусульман.
Нельзя сказать, что «профессиональные» армии Персии и Византии были лучше обучены. Напротив, по большей части это были «гарнизонные солдаты», используемые прежде всего для стационарной обороны укрепленных пунктов, таких как окруженные стенами крепости или города: к маневренному бою эти войска были малопригодны [58]. Хуже того: постоянный недостаток военной силы приводил к невозможности поддерживать сеть гарнизонов, достаточно густую, чтобы помешать противнику нападать неожиданно. Ни у персов, ни у византийцев не было и конницы в достаточном количестве, чтобы возместить этот недостаток плотности быстрой и скрытной разведкой; к тому же, как мы уже отмечали, кавалерийские отряды состояли в основном из арабов, склонных в критический момент дезертировать. Более того, в отличие от персидских и греческих солдат, набранных в основном из крестьян, пустынные арабы с малых лет предавались воинскому искусству; в бой они ходили, разбившись на племена, плечом к плечу, рядом с каждым сражались его родичи и давние друзья – в таком положении каждый находился под сильнейшим социальным давлением, заставлявшим его быть отважным и воинственным.
Возможно, самым важным преимуществом мусульманских захватчиков стало то, что все они ездили на верблюдах: даже кавалерия передвигалась с места на место на верблюдах, ведя коней в поводу. Использование верблюдов превращало арабов в своего рода «механизированные части», намного более быстрые, чем византийские и персидские войска, передвигавшиеся пешком [59]. Такая повышенная мобильность позволяла арабам быстро находить
