чтобы не навлечь нового татарского разорения на свою землю. Он написал рядную грамоту, по которой разделил свои волости между детьми, и отпустил сыновей домой; а сам с несколькими боярами и слугами поехал в Орду, сопровождаемый своим духовным отцом, игуменом Александром, двумя священниками и дьяконом.
б сентября князь достиг Орды, которая тогда кочевала около устьев Дона. Он, по обычаю, роздал подарки ханским вельможам и женам; поднес дары самому хану, и сначала оставался в покое. Но Кавгадый, пользовавшийся особою милостью Узбека, не переставал действовать, и, спустя полтора месяца, хан велел своим вельможа^ разобрать дело Михаила Тверского с Юрием Московским. Судьи собрались в шатре, недалеко от ханской ставки, и позвали Михаила. Прежде всего ему объявлены были грамоты Суздальских князей, возводивших на него следующее обвинение: «многие дани брал в городах наших, а царю их не отдавал». Князь доказывал несправедливость обвинения и ссылался на записи всего того, что он роздал хану и князьям ордынским. Через неделю Михаила привели опять на суд, на этот раз уже связанным. К первому обвинению прибавили еще два: «бился против царского посла и уморил супругу великого князя Юрия». Напрасно Михаил оправдывался, говоря, что посла встретил во брани, потом с честью отпустил его; клялся, что неповинен в смерти Агафии. Судьи не слушали его оправданий, а внимали обвинительным речам Юрия и Кавгадыя. Хану донесли, что Михаил повинен смерти. Узбек согласился на этот приговор, но медлил его исполнением. Между тем, к Михаилу приставили стражу и стали гнать от него бояр и слуг. На шею ему надели деревянную колодку, так что он не мог лечь и проводил бессонные ночи, во время которых находил утешение в чтении псалтыря. Так как и руки его были связаны, то отрок сидел перед ним и перевертывал Листы рукописи. Орда двинулась далее на юг, к Кавказским горам; впереди ее ехал хан со своим двором и забавлялся охотой. Однажды Кавгадый велел вывести узника на торг, и разными способами наругался над ним в присутствии многочисленной разноплеменной толпы, которая с любопытством смотрела на такое унижение прежде сильного и славного русского князя. Верные слуги предлагали князю спасти себя бегством в горы; говорили ему, что уже готовы и кони, и проводники. Но Михаил отверг это предложение, чтобы не подвергнуть избиению своих бояр, слуг, своего сына и других Тверичей, пребывавших в Орде. Он мог также опасаться, чтобы раздраженный хан и весь его род не лишил наследственной волости и не отдал ее другому князю.
Прошло около четырех недель со времени приговора. Орда перешла уже реку Терек и расположилась под городом Тетяковым, близ Железных ворот (Дербента). Отогнавши от князя бояр и большую часть слуг, Татары, по обычной своей веротерпимости, оставили при нем игумена и священников и не мешали им совершать божественные службы в княжем шатре. 22 ноября 1318 года, в среду, Михаил велел им очень рано отпеть заутреню и часы; потом сам прочел причастное правило, исповедовал свои грехи духовному отцу и причастился. Князь, вероятно, был извещен своими доброхотами, что в этот день должна совершиться его казнь. Он подозвал к себе сына Константина и передал ему свои последние распоряжения о разделе вотчины, о своей супруге и ярах; поручил ему беречь тех, которые были с ним в Орде. Затем он снова стал облегчать свою скорбь чтением псалтыря и молитвами.
Во время этих благочестивых занятий в его шатер вбежал отрок, весь бледный, и упавшим голосом объявил:
«Господине княже! Идут уже от Орды Кавгадый и великий князь Юрий Данилович со множеством народа прямо к твоей веже».
«Ведаю на что идут, на убиение мое», — сказал со вздохом князь, и отослал поскорее сына Константина к главной ханше, под ее покровительство.
Кавгадый и Юрий остановились на торгу в некотором расстоянии от вежи Михаила и сошли с коней, а к нему отрядили толпу убийц. Эти последние, в числе которых были и русские отступники, бросились на его вежу, как дикие звери, и разогнали всех служивших ему. Князь стоял и молился; сначала схватили за деревянную колодку, надетую на его шею, и так сильно ударили об стену шатра, что она проломилась. Князь вскочил на ноги; но его снова повергли на землю и принялись бить нещадно пятами. Наконец, какой-то изверг, по имени Романец, вонзил ему нож в ребра и вырезал сердце. Убийцы разграбили все, что было в княжем шатре, сняли с князя и саму одежду; потом воротились на торг и объявили об исполнении своего дела. Кавгадый и Юрий подъехали к шатру. «Разве он не дядя тебе; зачем же тело его так брошено нагое?» — злобно заметил Кавгадый Юрию. Великий князь велел своим слугам прикрыть мученица, и один из них набросил на него свою котыгу (верхнюю одежду). Тело Михаила привязали к доске, положили на телегу и повезли на Русь, в сопровождении нескольких бояр и слуг Юрия. Когда они приехали в Маджары, довольно большой и торговый город на берегах реки Кумы, бывшие там русские гости, знавшие Михаила, хотели прикрыть его останки дорогими тканями и поставить их к церкви. Но жестокосердые Московские бояре не допустили до этого, а поставили тело за сторожами в каком-то хлеве. То же самое повторили они и в другом городе, Бездеже. Наконец, тело привезли в Москву и здесь схоронили.
На следующее лето Юрий воротился на Русь, ведя с собою из Орды пленниками Михайлова сына Константина, его бояр и слуг. Тогда только Тверичи узнали достоверно о судьбе своего князя. Супруга его Анна и его старший сын и преемник Дмитрий отправили во Владимир посольство, со вторым его сыном Александром во главе, просить великого князя, чтобы он отпустил тело Михаила в Тверь. Едва умолили Юрия отпустить тело, и то уже после заключения мира между Москвой и Тверью. Тверские бояре с игуменом и священниками отправились в Москву и привезли оттуда останки своего князя, которые и были погребены в Тверском Спасском соборе, им самим построенном. Подобно своему соименнику Михаилу Черниговскому, также замученному в Орде, Михаил Тверской причислен к лику святых. Его вдовая княгиня Анна Дмитриевна постриглась в инокини; она почти на целые пятьдесят лет пережила своего супруга и скончалась в Кашине, удельном городе своего меньшего сына Василия {6}.
Казалось бы, Москва взяла решительный верх над Тверью и последняя должна была навсегда смириться. Но борьба еще далеко не кончилась; изменчивое расположение ордынского властителя вскоре повернуло отношения соперников в обратную сторону. Юрий Московский взял с
