При этом, подчеркну, позиция генералитета не была ни глупой, ни злонамеренной, ни подхалимской.
Она была логичной. Она была профессионально состоятельной.
Но Гитлер поступил тогда вопреки логике.
В любом бою всегда есть победитель и всегда есть побежденный.
22 июня Гитлер победил Сталина. Сталин проиграл.
Немецкий Генштаб переиграл советский Генштаб.
Это так.
Однако, думаю, на их месте проиграл бы тогда кто угодно.
Возможно, даже (даже!) кто-то из критикующих сегодня за это Сталина.
Перенесись они в тот июнь.
* * *
Теперь давайте поговорим о самом, по-моему, интересном в том, что я назвал «тайна 21 июня».
Адмирал Кузнецов:
«…В те дни, когда сведения о приготовлениях фашистской Германии к войне поступали из самых различных источников, я получил телеграмму военно-морского атташе в Берлине М.А.Воронцова. Он не только сообщал о приготовлениях немцев, но и называл почти точную дату начала войны. Среди множества аналогичных материалов такое донесение уже не являлось чем-то исключительным. Однако это был документ, присланный официальным и ответственным лицом. По существующему тогда порядку подобные донесения автоматически направлялись в несколько адресов. Я приказал проверить, получил ли телеграмму И.В.Сталин. Мне доложили: да, получил.
Признаться, в ту пору я, видимо (!!! — В.Ч.), тоже брал под сомнение эту телеграмму, поэтому приказал вызвать Воронцова в Москву для личного доклада. Однако это не мешало проводить проверки готовности флотов работниками Главного морского штаба. Я еще раз обсудил с адмиралом И. С. Исаковым положение на флотах и решил принять дополнительные меры предосторожности…»
И дальше.
«… В 20.00 (21 июня — В.Ч.) пришёл М.А.Воронцов, только что прибывший из Берлина.
В тот вечер Михаил Александрович минут пятьдесят рассказывал мне о том, что делается в Германии. Повторил: нападения надо ждать с часу на час.
— Так что же все это означает? — спросил я его в упор.
— Это война! — ответил он без колебаний…»
Вишь, какая точность. Военно-морская. 20.00
Несколько раньше я обещал рассказать, почему считаю то место в воспоминаниях адмирала Кузнецова, где он упомянул, что его последняя встреча со Сталиным накануне войны состоялась 13 или 14 июня, не соответствующим действительности.
По-моему, сейчас самое время.
Когда публиковались разного рода мемуары, никому из авторов и в голову не могло прийти, что когда-нибудь появятся в научном обороте документы, раскрытие которых в советские времена было немыслимым.
Я хочу привести сведения, взятые из уже упоминавшегося мной ранее журнала приемной Сталина в Кремле.
21 июня 1941 года на приеме у Сталина в Кремле побывало 11 человек (двое побывали дважды).
Вот их полный список.
1. Молотов 18.27–23.00
2. Воронцов 19.05–23.00
3. Берия 19.05–23.00
4. Вознесенский 19.05–20.15
5. Маленков 19.05–22.20
6. Кузнецов 19.05–20.15
7. Тимошенко 19.05–20.15
8. Сафонов 19.05–20.15
9. Тимошенко 20.50–22.20
10. Жуков 20.50–22.20
11. Буденный 20.50–22.20
12. Мехлис 21.55–22.20
13. Берия 22.40–23.00
Последние вышли 23.00
Взято из сборника документов «1941 год», т.2.
Кажется, есть здесь противоречие со словами адмирала Кузнецова о том, что Сталин вызывал Тимошенко и Жукова в 17 часов и о том, что он вызывал Щербакова и Пронина.
На самом деле, здесь необходимо учитывать вот какое обстоятельство.
В журнале фиксировались посетители, которых Сталин принимал в своем кабинете в Кремле.
Однако известно (об этом, например, рассказывал в мемуарах авиаконструктор Яковлев), что иногда Сталин разговаривал с посетителями в здании ЦК на Старой площади. Более того, логично, что руководителей московской партийной организации он принял в здании именно ЦК. В Кремле-то Сталин оказался в этот день лишь не позднее 18.25. До этого он вполне мог быть на Старой площади. И тоже «вечером», как это ни странно.
Однако здесь посетители, встречавшиеся со Сталиным, не фиксировались. По крайней мере, мне такие документы не известны.
В экстренных случаях вопросы решались также на «ближней даче» Сталина в Кунцево. Во время войны, кстати, Сталин принимал здесь посетителей довольно часто.
Здесь тоже записи посетителей (если они были) пока неизвестны.
Впрочем, с другой стороны, если вызов Щербакова и Пронина в ЦК логичен, то вызов сюда же Тимошенко и Жукова несколько странен, поскольку обычно Сталин принимал их в своём кабинете в Кремле. И, хотя странность эту и можно отнести за счёт остроты тогдашней обстановки, предлагаю, тем не менее, поостеречься безусловно доверять факту вызова военных к Сталину в 17.00. Пока факт этот не будет подтверждён ещё каким-то другим свидетельством.
Итак.
Давайте попробуем восстановить ситуацию вечера 21 июня в Кремле.
Первым в кабинет Сталина вошёл Молотов.
Молотов — это не просто заместитель Председателя Совнаркома. Это не просто нарком иностранных дел.
Это — человек, наиболее близкий Сталину. Один из немногих, обращавшихся к нему на «ты». Это, пожалуй, в отличие от большинства других его приближенных, настоящий, убежденный его соратник.
То, что весь этот день был он рядом со Сталиным, вполне объяснимо. Особенно, если принять во внимание то обстоятельство, что кризисная ситуация была спровоцирована именно внешними причинами.
И то, что урегулировать (или смягчить ее) оба надеялись еще и какими-то дипломатическими ходами.
Известно, что Молотов 21 июня пытался через советское посольство в Берлине связаться с германским правительством, однако безуспешно.
Причем ответы немецких чиновников Деканозову, пытавшемуся весь день 21 июня связаться с Риббентропом, не могли, конечно, не насторожить Сталина и Молотова. Риббентропа — де нет в Берлине, где он и когда будет, неизвестно. Это при немецком-то педантизме.
Наверняка и это, в том числе, обсуждали Сталин и Молотов.
Нас очень долго убеждали, что глупый Сталин не сложил два и два, и ничего не пытался предпринять.
Да нет. Пытался.
Об этом, как раз и свидетельствуют некоторые обрывочные и глухие сведения о тех мерах, что он предпринимал днём 21 июня. И о том, что произошло вечером того же дня.
В 19.05 в кабинет, где уже полчаса совещаются Сталин и Молотов, вошли семь человек.
Иными словами, в 19.05 началось некое совещание.
О котором в отечественной историографии ничего не известно.
* * *
Еще раз повторю.
Звонок Жукова Сталину состоялся ориентировочно в 20.05.
Отсюда начал в своих мемуарах Жуков рассказ о событиях 21 июня 41-го года.
Но в это самое время Тимошенко всё еще находился на этом совещании у Сталина, закончившемся в 20.15.
Жуков писал о том, что к Сталину из наркомата они ехали втроем: он, Тимошенко и Ватутин (по поводу последнего речь уже ранее шла).
Тогда получается так. Сталин в присутствии Тимошенко разговаривает по телефону с Жуковым. Это, кстати, подтверждают и слова Жукова, которые дословно звучат так: «Я тотчас же доложил наркому и И.В. Сталину то, что передал М.А. Пуркаев». То есть, можно понять так, что звонил он наркому и Сталину. Так что нет здесь противоречия с тем, что находились эти двое в одном и том же месте.
Сталин предлагает последнему через 45 минут приехать к нему вместе с Тимошенко.
Затем, видимо, положив трубку, предлагает то же самое Тимошенко, заехав сначала в Наркомат Обороны.
Зачем?
Неужели наркому больше делать нечего — кататься туда и обратно? Что, Тимошенко не мог подождать Жукова в Кремле?
Получается, что не мог. Получается, что причина должна была быть серьезной.
Думаю, не ошибусь, если предположу, что наиболее серьезной причиной, не терпящей к тому же отлагательств, являлось обсуждение и подготовка Тимошенко и Жуковым проекта директивы округам о приведении войск в полную боевую готовность.
То есть, подготовить проект директивы и прибыть с ней в Кремль приказал Тимошенко Сталин.
По иному не выходит. Иначе Тимошенко ждал бы Жукова в кабинете Сталина.
Но Сталину они нужны были в кабинете не для того, чтобы лишний раз на них полюбоваться. А чтобы выслушать от них согласованные (кстати, не только с Жуковым, но и с Будённым) предложения о мерах, которые необходимо предпринять. И не слова уже ему были нужны. А проекты соответствующих документов, подготовленных руководством Наркомата Обороны. Чтобы незамедлительно довести их до войск.
То есть время пошло на минуты. Этим и объясняется то, что Сталин отправил Тимошенко в наркомат. Пока он едет, Жуков готовит проект директивы. Или, чтобы быть точнее, готовят документ сотрудники Генштаба. Тимошенко по приезде сразу берет Жукова и Будённого, подготовленный проект, и возвращается в Кремль. По дороге они согласовывают этот документ для представления его Сталину.
