Все, что он делал после окончания Археологического института, выглядит как-то… пустенько. Вел там и сям раскопки, ничем путным не завершившиеся. Защитил диссертацию касаемо одного из тех узкоспециальных вопросов, что интересуют лишь кучку таких же узких специалистов.
И заболел «библиотекой Ивана Грозного», в которую поверил фанатично, слепо - как другие влюбляются насмерть в роковых красавиц. Воображение у него было буйное, фантазия - неукротимая…
Очень быстро Стеллецкий, презрительно игнорируя «консерваторов», вроде Белокурова, Забелина и иже с ними, разработал собственную гипотезу «либереи». О чем писал подробно - и эти писания оставляют удручающее впечатление…
Однажды твердо приняв за незыблемую аксиому, что библиотека была, Стеллецкий принялся подгонять под свою версию абсолютно все и вся. Легкомысленно выражаясь, если исторические факты и исторические персоны отказывались в его версию укладываться, Игнатий Яковлевич их туда загонял коленом, как они ни пищали и ни упирались…
Словно шурупы молотком вколачивал с бодрой песней: «Раззудись, плечо, размахнись, рука!»
Свою неистовую любовь к книжным древностям он, не особенно и задумываясь, перенес на Фому Палеолога и его дочь Зою-Софью. По Стеллецкому, Фома, когда империя рушилась под ударами турок, только тем и занимался, что спасал исключительно книги из императорской библиотеки, забыв обо всем остальном (чему, в общем, нет никаких исторических подтверждений).
Вот типичный образец рассуждений Стеллецкого. Документально подтверждено, что, прибыв в Рим из рухнувшей империи, Фома привез с собой семьдесят повозок с какими-то ящиками. Стеллецкий: «Очевидцы полагали, что это сундуки с царским добром. А на самом деле это были ящики с драгоценным грузом: с книгами и рукописями византийской царской и патриаршей библиотек!»
Повторяю: нет ни малейших документальных подтверждений тому, что в поклаже Фомы была хотя бы одна-единственная книга. Но Стеллецкий знал лучше, чем тупые «очевидцы». Логика (точнее, не побоимся этого слова, навязчивая идея) была проста: что спасал бы сам Стеллецкий, окажись он на месте Фомы? Книги, естественно! Значит, и Фома, наплевав на презренный металл, только книги и спасал!
И далее он продолжал в том же духе: что он сам делал бы на месте царевны Зои после смерти ее отца? Книги берег бы, как зеницу ока! Значит, так Зоя и поступала. Стеллецкий сплел сказочку, по красочности не уступавшую «Тысячи и одной ночи»: по его утверждениям, Зоя для того и согласилась выйти замуж за Ивана III, чтобы спасти бесценные книжные сокровища, увезти их из беспокойной Европы на край света, в русские снега, в безопасное местечко. Летописи упоминают, что Зоя прибыла в Москву с обозом - следовательно, там и были книги! А что ж еще, по-вашему?
Совершенно по «Золотому теленку»: гири, Шура, золотые! Почему? А какие же они еще, по-вашему?
И ведь это, господи ты боже мой, высказывалось всерьез… Великий князь пригласил в Москву итальянских зодчих и велел построить ему каменные здания? Так это он в первую очередь заботился о том, чтобы уберечь от пожаров бесценную библиотеку! Почему об этом ни словом не упоминается ни в русских, ни в иностранных источниках? Вы что, дети малые? Секретность следовало блюсти!
Да и главный итальянский зодчий Аристотель Фиораванти, по Стеллецкому, в Москву поехал исключительно затем, чтобы построить подземные тайники для уникальной библиотеки. Почему об этом обстоятельстве никогда в жизни не упоминал ни сам Фиораванти, ни те, кто о нем писал? Потому что итальянец умел хранить тайны! Фиораванти строил в Кремле грандиозный Успенский собор? Исключительно для отвода глаз, чтобы отвлечь внимание от своей настоящей миссии: оборудования подземного тайника…
Я не шучу и не преувеличиваю: Стеллецкий все это нес во всеуслышание, приписывая свои мысли и стремления людям шестнадцатого столетия - без малейшего, хотя бы словечком, подтверждения в исторических источниках, исключительно на основе своей буйной фантазии, подгоняя все на свете под свою версию. После знакомства с его «трудами» приходишь к выводу, что академик Фоменко в сравнении со Стеллецким - корифей исторической науки…
Как легко догадаться, ученые историки относились к откровениям пылкого киевлянина весьма прохладно и числили его по одному ведомству с изобретателями вечного двигателя и сторонниками плоской Земли. Как он ни бомбардировал соответствующие инстанции просьбами о разрешении на раскопки в Кремле, инстанции не разрешали.
Тут Стеллецкого ненароком занесло в город Пярну, чей архив сыграл огромную роль в истории с «либереей». Первым делом Стеллецкий туда и помчался.
И случилось настоящее чудо: Игнатий Яковлевич отыскал в грудах пыльных бумаг тот самый подлинник «списка пастора, за которым в свое время безуспешно охотился Клоссиус, который не могли разыскать у себя сами архивисты… Сенсация?
Не спешите… Вернувшись в Москву, Стеллецкий предъявил не подлинник, а собственноручно сделанную им копию, научная ценность которой, как легко догадаться, равнялась нулю. Да и показал он эту копию одному-единственному человеку, который только и выслушивал благосклонно его фантазии: профессору Цветаеву (отцу знаменитой поэтессы). Тут даже Цветаева, надо полагать, проняло, и он категорически отсоветовал Игнатию публиковать этакое…
Потом Стеллецкий вспоминал: «Скопировав наполовину с трудом разбираемый на немецком языке документ, я взглянул на подпись. Была как будто В (Веттерман?); первое мгновение я был ошеломлен. Я поспешно свернул связку, с тем чтобы вскоре приехать опять и сфотографировать драгоценную находку».
Почему Стеллецкий не сфотографировал подлинник сразy? Он объяснял, что не было денег. Хотя стоило это тогда сущие копейки, а в Пярну Стеллецкий был командирован Московским археологическим обществом и Архивом министерства юстиции «для изучения подземных ходов и осмотра старинных архивов». Что, командировочных ему столь серьезные конторы не выделили? Или одолжить рубль для фотографа не у кого было? Сказочки…
Почему Стеллецкий не объявил о сенсационной находке там же, в Пярну? Он объяснял: чтобы не опередил какой-нибудь прохвост, не выхватил из-под носа уникальные материалы…
В общем, нет никаких сомнений, что Стеллецкий никакого подлинника не видел, а «копию» изготовил самостоятельно - что, вероятно, моментально понял Цветаев. Наш герой поступил так не из вульгарной корысти, он был фанатиком - но разве это служит оправданием? Бескорыстный фанатизм в иных случаях опаснее корыстных стремлений…
Грянула Первая мировая, потом революция. Уже при советской власти Стеллецкий совершил свое, пожалуй, единственное научное достижение, которое имеет какой-то смысл: раскопал останки нескольких мамонтов. Скелет самого крупного был установлен в Киевском институте геологии (в Отечественную его сперли немцы и увезли в Германию, был ли он возвращен, мне неизвестно).
Ну а попутно Игнатий Яковлевич по своей всегдашней привычке снова малость подурковал. Обнаружил, ни много ни мало… бесследно пропавшие останки Богдана Хмельницкого! То есть это он так объявлял. На самом деле наш «археолог» попросту откопал в развалинах замка Хмельницкого обгорелые человеческие кости неведомо какого столетия и торжественно провозгласил их останками Хмельницкого. Аргументация была типичной для Стеллецкого: в документах XVII в. мельком упоминается, что поганец гетман Чаргецкий пытался отыскать могилу Хмельницкого, выкопать останки и сжечь. Кости обгорелые? Обгорелые. Значит, это доподлинный Хмельницкий.
Историки отнеслись к этой сенсации… ну, именно так, как они всегда к Стеллецкому и относились. Разобиженный Стеллецкий, последними словами ругая консерваторов и невежд, сложил «останки Хмельницкого» в мешок и вместе с прочим барахлом увез в Москву, когда перебрался гуда на постоянное жительство. Дальнейшая судьба этой ценнейшей археологической находки мне неизвестна. Да и выяснять не тянет…
В Москве Стеллецкому наконец-то повезло. Он не один год бомбардировал теперь уже советские инстанции пылкими посланиями, призывая отыскать бесценную библиотеку Грозного. Впрочем, планы у него были грандиознее: посредством газеты «Известия» он провозглашал, что «очередной задачей переизбранных пролетарских жилтовариществ старых домов в Москве должно быть тщательное, в кровных интересах науки и реальной жизни, обследование подвалов и погребов».
Вообще-то некоторый здравый смысл в этом имелся. Незадолго до этого по чистой случайности обнаружили тайник, в котором семейство Юсуповых перед бегством за границу спрятало огромные ценности: золотые и серебряные изделия, полотна старых мастеров, скрипку Страдивари. И это был не единственный случай обнаружения подобных тайников.
