в Хеттской державе.
Происходит расшатывание традиционных форм поведения, обычаев, взглядов. Обычное в этом случае разрушение общества. Дописьменные народы при контакте с европейцами: часто утрата культурной самостоятельности, принятие христианства (Исландия, Гавайские острова) или ислама. В Египте и Двуречье — нигилистическая альтернатива.
Разрушение традиционных связей, кроме европейских народов Нового времени, проходило, как правило, в обстановке экономического упадка, политического кризиса и связанного с этим общего угнетения духовной жизни. Разрушение традиционных норм в Греции шло — до эпохи Возрождения это большая редкость — на фоне роста народонаселения, экономического подъема, политической экспансии, перемежавшейся лишь временными неудачами в борьбе с персами и карфагенянами.
Мы часто переоцениваем оптимизм греков, но из народов древнего мира мы все же не знаем ни одного, который бы до такой степени считал человека способным обеспечить себе определенную меру счастья на земле, в этой жизни.
Итак, благоприятное сочетание факторов: разрушение традиционных норм в обстановке подъема энергии. (N-Achievement). К этому присоединился так называемый «агонистический дух». Состязания вышли из потребностей военного дела, возможно, религии. Уже у Гомера они спорт. Победа в любом состязании приносит славу, и ради этой славы стоит идти на лишения и жертвы. Атлетика развивается среди обладающей досугом аристократии. Агонистический дух захватывает творчество аэдов и музыкантов. (Упоминание об агоне у Гесиода, αοιδός έρίζεται). Драма.
Агонистический дух научил людей ценить достижения в разных сферах, даже если они не приносили непосредственной пользы. Агонистический дух не мог сделать бездарного Гомером, едва ли мог пробудить к полноценному творчеству того, у кого не лежала к этому душа. Агонистический дух на время снял традиционные запреты на заложенные в людях творческие задатки. Эти задатки вскоре начали проявлять себя и в сфере познания, в первых шагах научного и философского творчества. Кому мало было чистой радости творчества, получал дополнительный стимул от славы, которую теперь можно было снискать, первенствуя в чем угодно. Фалес считал для себя лучшей наградой, если кто-то, узнав от него о его открытии, передаст его третьему с указанием на авторство Фалеса. Поэты вставляют σφραγίδες в свои произведения.
Ксенофан, который, видимо, неплохо обеспечил себя на чужбине своим искусством рапсода, не довольствовался тем, что может свободно высмеивать традиционную религию, и открыто негодовал, что победителей на Олимпийских и других играх ценят больше, чем носителей мудрости (таких, как он и, может быть, Фалес; Пифагора он таковым не признавал).
Развивается научная полемика, совершенно отсутствующая на Ближнем Востоке.
<...>
Исторические причины культурного переворота
Доклад на кафедре истории Древней Греции и Рима ЛГУ
Когда я условно говорю о культурном перевороте в Греции, я имею в виду те события, которые часто называют еще «греческим чудом».
В зависимости от общего взгляда на такие вещи исследователи либо говорят, что в Греции впервые возникла наука или что греки радикально преобразовали древневосточную науку. Греки впервые создали философию вообще или западную философию, т. е. ведущую ее разновидность. Греки создали художественную литературу, в то время как Древнему Востоку была свойственна словесность (С. С. Аверинцев), или греки радикально реформировали литературу. Греки принесли переворот в изобразительные искусства. Греки создали совершенно новые политические институты.
Я не буду сегодня касаться существа этих преобразований: здесь много спорного, но самый факт коренного сдвига никем не оспаривается. Ни у кого не вызывает сомнений то обстоятельство, что здесь есть проблема, есть вопрос, требующий ответа: почему все именно в Греции за короткий в историческом масштабе промежуток 300-400 лет? Даже если бы в Греции, скажем, впервые возникла только наука с дедуктивно строящейся теорией и ее эмпирической проверкой, это уже делало бы обязательным вопрос, почему именно в Греции и именно начиная с VIII в. до н. э.? Но когда вместе сосредотачивается целая серия разнородных событий, действительно приходится искать объяснение «чуда».
Это давно делается и, пожалуй, трудно найти человека, который бы проявлял интерес к истории культуры в глобальном масштабе и который бы не искал ответа. Ответы даются очень различные, и я их даже суммарно разбирать не буду.
В ответ на ссылки на благоприятное географическое положение я напомню только, что этот постоянный фактор не пригоден для объяснения быстро набравшего силы подъема и столь же быстрого спада уже в эллинистическую эпоху.
Объяснения, исходящие из особенностей, не будем говорить эллинской расы, а по-ученому — генотипа, неудовлетворительны потому, что не объясняют не только кратковременность этого подъема, но его крайне неравномерный характер в различных полисах, зачастую соседних и населенных одним тем же племенем.
Факты явно требуют специфически исторического объяснения, объяснения какими-то к определенному моменту сложившимися, а затем переставшими действовать факторами. Такого типа объяснение давно предложено: чаще всего во главу угла ставится возникшая в Греции демократия. Так пишет в своей книге Ю. В. Андреев. Я думаю, что в таком духе высказываются чуть ли не все здесь присутствующие, кому приходится читать лекции по истории Греции. Собственно говоря, так думали уже афиняне: Фукидид вкладывает Периклу в уста прославление афинской демократии; а тот, как закономерный результат афинских порядков, представляет следствие: την πάσαν πόλιν της Ελλάδος παίδευσιν είναι.
Я сразу скажу, что в общем считаю это объяснение ведущим в правильном направлении, но нуждающимся в уточнении. Действительно, при прямолинейном его применении оно сразу наталкивается на непреодолимые трудности. Прежде всего, уже гомеровские поэмы резко отличаются от эпоса всех других народов и заключают в себе бесспорные следы того, что греческая культура к моменту их создания уже встала на путь особого развития. Искусствоведы утверждают, что и искусство так называемой геометрической эпохи, в отличие от микенского искусства, уже демонстрирует в зародыше специфические черты будущего греческого искусства классической эпохи.
Между тем, о демократическом строе во времена создания гомеровских поэм и геометрического искусства не может быть и речи. Таким образом, вопрос об исторических предпосылках величайшего культурного сдвига явно нуждается в уточнении. Для этого мы должны прежде всего не довольствоваться обычным довольно расплывчатым представлением о демократии вообще и, следовательно, о демократии в античном мире. Прежде всего нужно иметь в виду, что уже Джон Стюарт Милль в книге Оп Liberty (1859) указал на то, что в общей картине демократического идеала обычно объединяются черты, неоднородные по своей природе и далеко не всегда друг другу сопутствующие. А именно, демократия, как решающее участие массы граждан в ведении государственных дел, не тождественна наличию в данном обществе так называемых личных свобод, т. е. наличию у каждого гражданина права самостоятельно выбирать для себя тот образ жизни, который он пожелает вести. Различение это в той
