Возмущенный поступком Мольвера ревтрибунал объявил привезенному из Таганской тюрьмы преступнику, что за пособничество останкам Сергия Радонежского и за другие подобные же прегрешения он приговорен к десяти годам концентрационного лагеря.
В лавре вскоре поселились электротехническая академия, курсы-школа, институт народного образования. Храмы, в которых запретили богослужения, превратили в музей. В Свято-Троицкой церкви открыто лежали святые мощи преподобного Сергия, а рядом в шапках курили и хихикали новые насельники главной российской обители — учащаяся молодежь. И здесь же, преклонив колени у поруганной святыни, безмолвно молились отшагавшие ради этого мига сотни верст российские богомольцы — хранители предвечных заветов.
Бог поругаем не бывает. Претерпели лютые гонения тысячи и тысячи верующих, претерпел и Павел Николаевич Мольвер. Но своим мученическим подвигом они доказали, что не угас в народе светильник веры, не могут воинствующие атеисты вытравить окончательно многовековую духовную основу русского общества.
И вновь теперь над гробницей радонежского игумена зажжена лампада, и вновь, как и в прошлые столетия, поют люди:
Мощи Твои, яко сосуд благодати полный,
Преизливающийся на всех, к ним притекающих.
По документам архива ФСБ РФ, следственное дело патриарха Тихона.
На суд над петроградским митрополитом Вениамином и его паствой, задуманный с целью расстрелять побольше православного народа за сопротивление изъятию из храмов весной 1922 года христианских святынь, вызвали очередного обвиняемого Маркина. Допрашивал его председатель народного суда Смирнов, а защищал адвокат Равич.
СМИРНОВ. Вы были 21 апреля около церкви?
МАРКИН. Нет, я пошел по делам, получил по доверенности деньги. Около ворот красноармеец арестовал девочку. Я по-товарищески попросил отпустить, а он арестовал меня, а ее отпустил.
Председатель ревтрибунала уже с первых слов обвиняемого понял суть незаконного деяния этого мелкобуржуазного типа: противодействие в аресте контрреволюционного элемента, в роли которого выступала малолетняя преступница, задержанная красноармейцем. А что она преступница не вызывало сомнения, так как в момент изъятия церковных ценностей находилась неподалеку от храма и, скорее всего, выражала свое неудовольствие происходящей выемкой так называемых святынь православия. Приговор мелкобуржуазному типу уже созрел в голове председателя революционного суда, и он был уверен, что никакие адвокатские каверзы защитника не изменят его.
РАВИЧ. Вы где служили?
МАРКИН. В Вологде, в ЧК.
РАВИЧ. Кем?
МАРКИН. Начальником отряда.
РАВИЧ. Боролись на фронте?
МАРКИН. Да.
РАВИЧ. Вы сами по религиозному убеждению человек верующий?
МАРКИН. Нет, совершенно неверующий.
РАВИЧ. С вами вместе сколько человек привели в милицию?
МАРКИН. Десять человек
РАВИЧ. Из них выпустили кого-нибудь?
МАРКИН. Да, председателя завкома.
РАВИЧ. Значит, один из тех, кто был арестован, был председателем завкома, который проводил у себя на заводе резолюцию за изъятие? Его тоже арестовали?
МАРКИН. Да.
РАВИЧ. Сколько времени вы сидели?
МАРКИН. Два месяца.
РАВИЧ. Толпа была, и беспорядки и насилия над комиссарами были, вы не знаете?
МАРКИН. Я не видел никаких беспорядков.
Слушая диалог обвиняемого с защитником, председатель ревтрибунала понял, что следователь, выпустивший на показательный открытый суд этого простосердечного чекиста, — дурак. Ведь в зале полно чекистов, они могут поверить словам своего коллеги и возмутятся строгим приговором. Одно дело — подвести к расстрелу бывшего помещика или, на худой конец, юнкера. Но совсем другое — приговорить к высшей мере наказания начальника боевого отряда рабочих и крестьян. Теперь придется выкручиваться, чтобы не провалить весь судебный процесс.
СМИРНОВ. Законно вы поступили, начальник отряда? Боролись с бандитами, четыре года прослужили в Красной Армии. Вы знаете, что такое красноармеец? Как нужно бороться, как защищать Советскую власть и поступать в том случае, если красноармеец должен арестовать преступницу?
МАРКИН. Я не стал бы препятствовать и не стал бы с ним бороться, но ведь девочка…
РАВИЧ. Вы были арестованы где? С той стороны улицы, где церковь?
МАРКИН. Около своего дома.
СМИРНОВ. Теперь я вас спрашиваю: законно вас арестовали?
МАРКИН. Законно, конечно.
СМИРНОВ. А вы улыбаетесь… Я должен обратить внимание трибунала, что обвиняемый считает свой арест законным.
Маркина пришлось освободить, засчитав ему за наказание уже отсиженный в тюрьме срок. Зато ревтрибунал отыгрался на тех обвиняемых, у кого не было славного чекистского прошлого, приговорив десятерых к расстрелу и еще около полусотни соотечественников к разным срокам лишения свободы.
По документам архива ФСБ РФ, следственное дело митрополита Вениамина (Казанского).
На основании устных директив
В 1877 году петербургский градоначальник генерал-адъютант Ф. Ф. Трепов приказал высечь политического заключенного Боголюбова. Полгода спустя за унижение своего революционного товарища отомстила Вера Засулич, смертельно ранив Трепова. Суд присяжных вынес убийце оправдательный приговор.
Полвека спустя, в 1922 году, председатель Совета народных комиссаров Ленин приказал высечь Русскую православную церковь и расстрелять как можно больше «реакционного духовенства». Присяжных уже не существовало, Государственное политическое управление (ГПУ) и другие карательные советские органы, к которым принадлежал и революционный суд, работали на основании устных директив из Кремля (преемники народных комиссаров — члены Политбюро и другие ответственные работники ЦК КПСС — широко использовали эту систему «устных директив», чтобы не нести в дальнейшем никакой ответственности за свои приказы).
Вмиг по всей стране началось провокационное изъятие из храмов церковных ценностей, что привело к расстрелу тысяч священнослужителей и мирян. Людей умерщвляли не тайком под покровом ночи, по личной инициативе какого-нибудь полусумасшедшего начальника отряда ГПУ, а в ходе открытого судебного разбирательства на основании советских законов. Правда, использовалась старинная русская пословица: «Закон, что дышло: куда повернешь, туда и вышло».
Подготовка к полному уничтожению православия в СССР началась еще в 1921 году, когда во время обрушившегося на страну голода начался усиленный сбор фискальных материалов на духовенство. В декабре 1921 года петроградское ГПУ распространило среди своих доносителей «общую схему информации» и потребовало «в каждом информационном докладе указывать вкратце, ясно, отчетливо и конкретно следующее»:
1. Местность, название и адрес (деревни, учреждения и квартиры).
2. Количественный и качественный состав собравшихся (детей, женщин, мужчин, их возраст, военные, штатские, рабочие, крестьяне, интеллигенция и т. д.).
3. Перечислить выступающих. Записать, по возможности, их фамилии, наружные внешние признаки, начиная сверху вниз, т. е. рост, голову, лицо и т. д. Указать ораторские способности выступающих и их влияние на массу. Выяснить, постоянный или местный, или приезжий оратор. В последнем случае указать, откуда прибыл.
4. Краткое содержание речей. Обязательно дословно подчеркивать места, касающиеся современной жизни, в частности, Советской власти и коммунистической партии, национальный шовинизм и еврейский вопрос.
5. Указать результаты речей на массу и чем последние выражаются (возбуждение, выкрики, критика и т. д.).
6. Дата составления доклада (число, месяц, год).
7. Подпись (псевдоним).
Чекисты даже предложили своим доносителям пример для подражания:
1. Благовещенский собор.
2. 80 человек, из них 12 интеллигентных, одна сестра милосердия, 1 священник, 4 детей до 13-летнего возраста, 4 кулака, 3 военных, 1 моряк, остальные обыватели и 1 буржуй. Адрес: Красная ул., д. 23, кв. 5. Перехлесткин.
3. Отец Николай Комаринский, настоятель собора, постоянно здесь. Рост средний, рыжеватый, довольно солидный, с длинной бородой. Хороший оратор, на массу действует своими восклицаниями и усердными молитвами.
4. Речь о покаянии, где прежде всего взял клятву с молящихся в верности, что среди них нет предателей. Речь шла о том, что мы должны очиститься и быть, как вода, чистыми, прозрачными. И такой должна быть вся наша жизнь. Громко восклицает: что мы сделали с нашей жизнью, настроили фабрик и заводов, и этим омерзили и загрязнили весь наш виноградник; мы все здесь собравшиеся — оборванные и голодные. Чем были вызваны слезы женщин.
