По годам смертность финских военнопленных распределяется следующим образом:
Смертность финских военнопленных в 1941–1950 годах (Кол-во чел.)
1941 г. — 57
1942 г. — 320
1943 г. — 76
1944 г. — 208
1945 г. — 35
1946 г. — 3
1950 г. — 1
Неизвестна точная дата смерти — 297 человек.
Всего — 997 человек.
На основании имеющихся в нашем распоряжении данных можно распределить смертность военнопленных по годам и месяцам следующим образом.
Смертность финских военнопленных в 1941 г. (июль-декабрь) (кол-во чел.)
июль — 1
август — 0
сентябрь — 3
октябрь — 9
ноябрь — 10
декабрь — 34
Всего — 57 человек.
Смертность финских военнопленных в 1942 году (кол-во чел.)
январь — 28
февраль — 18
март — 22
апрель — 10
май — 13
июнь — 22
июль — 46
август — 33
сентябрь — 37
октябрь — 31
ноябрь — 34
декабрь — 22
Неизвестна точная дата смерти — 4 человека.
Всего — 320.
Смертность финских военнопленных в 1943 году (кол-во чел.)
январь — 10
февраль — 8
март — 8
апрель — 8
май — 7
июнь — 6
июль — 7
август — 3
сентябрь — 6
октябрь — 2
ноябрь — 1
декабрь — 5
Неизвестна точная дата смерти — 5 человек.
Всего — 76 человек.
Смертность финских военнопленных в 1944 году (кол-во чел)
январь — 1
февраль –2
март — 0
апрель — 2
май — 4
июнь — 26
июль — 25
август — 9
сентябрь — 6
октябрь — 26
ноябрь — 68
декабрь — 29
Неизвестна точная дата смерти — 10 человек
Всего — 208 человек
Из приведенных выше данных видно, что наиболее тяжелыми для военнопленных периодами, характеризовавшимися большим количеством смертей, были 1942 год и осень 1944 года. В первом случае увеличение процента смертности военнопленных финской армии связано с общим ухудшением продовольственного положения в СССР Как мы помним, именно в этот период пайки военнопленных были уменьшены до минимума. Несмотря на попытки УПВИ НКВД СССР нормализовать ситуацию в этом вопросе, о чем я писал ранее в главе о санитарно-бытовом и продовольственном снабжении военнопленных, смертность от голода и вызванных им болезней не сократилась. Лишь в 1943 году, после многократных увеличений норм питания, а также создания оздоровительных лагерей и команд, ситуация со здоровьем пленных несколько улучшилась.
Во втором случае, то есть осенью 1944 года, резкий скачок смертности финских военнопленных вызван двумя обстоятельствами. Во-первых, в 1944 году было принято решение сконцентрировать финнов в одном лагере для последующего возвращения на родину. Именно в этот период произошло переподчинение ведомств, снабжавших Череповецкий лагерь медикаментами, из-за чего там возникло критическое положение с вакцинами и сыворотками против дизентерии и дифтерии. В результате этого в лагере № 158 сложилась предэпидемическая ситуация. К сожалению, именно в это время в Череповец стали прибывать большие группы финских военнопленных. А если учитывать, что они были ослаблены постоянным недоеданием, то процент заболевших и умерших среди них значительно вырос. Во-вторых, стоит учитывать и то обстоятельство, что во время летнего наступления частей Красной Армии на Карельском фронте довольно большое число военнослужащих финской армии были расстреляны в момент пленения, на этапе транспортировки к месту сбора, а также умерли от ранений непосредственно после пленения.
Таким образом, в Советском Союзе во время войны Продолжения скончались 997 военнослужащих финской армии, то есть смертность финских военнопленных составляла 32 %.
Сюда включены все военнопленные, умершие от ран и болезней в лагерях системы УПВИ, а также те, кто был расстрелян частями Красной Армии, подразделениями пограничных войск и партизанскими отрядами при захвате в плен или вскоре после него.
Недостаток информации, в том числе и закрытость некоторых российских архивов, не позволяют нам с точностью до последнего человека подсчитать, сколько финских пленных было уничтожено на этапе «пленение — передача в сборные пункты УПВИ НКВД». Нередко поведение тех, в чьих руках оказывался военнопленный, зависело от многих факторов и обстоятельств. Например, был ли пленный взят в составе группы солдат или в одиночку; произошло ли это после тяжелого и кровопролитного боя; потерял ли советский солдат в этот день своего товарища и был поэтому особенно озлоблен; насколько далек и опасен был путь транспортировки военнопленного до ближайшего сборного пункта; был ли пленный ранен и мог ли он самостоятельно передвигаться; был ли дан приказ в этот день вообще не брать пленных?
В нашем распоряжении имеются, например, документы подтверждающие случай расстрела капрала финской армии в 1941 году подразделением пограничных войск[159]. В 1942 году только в отчетах партизанских отрядов зафиксировано восемь подобных случаев (семь военнослужащих гарнизона в Кимас-ярви и капрала Вейкко Хилтунена.). В 1943 году — около пяти случаев, подтвержденных документами из российских архивов и показаниями бывших финских военнопленных в Ханко. В 1944 году в рапортах партизан отмечено, по крайней мере, семь таких случаев и еще несколько десятков рассказов о расстрелах при пленении на фронте можно найти в фильтрационных делах в Финляндии.
Всего на основе всех указанных выше источников мы можем с большой долей уверенности говорить, что 124 военнослужащих финской армии были убиты при пленении и на этапе транспортировки от линии фронта в приемные пункты. Однако я считаю, что данные цифры могут не соответствовать действительности, так как не все случаи расстрелов нашли свое документальное подтверждение и могли быть замеченными и отложиться в памяти свидетелей (если таковые оставались) — финских военнопленных.
Так, например, упомянутые уже мной военнослужащие гарнизонов Кимас-ярви, Кууттиваара и В. Хилтунен в Финляндии числились погибшими. И только спустя почти 60 лет, в рамках подготовки данного исследования, мной в ГАОПДФК и РГАСПИ были обнаружены документы, подтверждающие, что эти солдаты были сначала взяты в плен и только затем расстреляны.
В международных документах были подробно оговорены все процедуры, связанные с похоронами умерших военнопленных. К сожалению, в СССР они почти не соблюдались. Поэтому точное место захоронения некоторых финских военнопленных войны Продолжения установить сейчас очень трудно. И все потому, что вплоть до 1943 года учет мест погребения пленных был плохо налажен.
Положение нужно было исправлять, и 13 августа 1943 года, в условиях количественного роста взятых Красной Армией в плен, заместитель народного комиссара внутренних дел СССР Круглов подписал директиву НКВД СССР № 413 «О порядке учета умерших военнопленных». Этот документ был адресован начальникам УНКВД-НКВД, начальникам лагерей НКВД и начальникам госпиталей военнопленных и предлагал во всех лагерях и госпиталях оформлять персональный учет умерших военнопленных.
Однако директива НКВД, видимо, мало способствовала улучшению дел, поскольку через год, 24 августа 1944 года, в лагеря и госпитали для военнопленных была направлена новая директива ГУПВИ НКВД СССР № 28/2/23 «О захоронении военнопленных». В ней, в частности, констатировалось, что существовал не только неудовлетворительный порядок учета умерших, но и захоронение пленных производится в случайных местах. В связи с этим начальникам лагерей и госпиталей предписывалось найти участки земли в непосредственной близости от места размещения пленных, огородить их колючей проволокой и производить там захоронение умерших.
Для учета умерших военнопленных и мест их захоронения предписывалось завести «кладбищенскую книгу», в которую должны вноситься следующие данные: номер военнопленного; его имя, фамилия, отчество; национальность; год рождения; воинское звание; дата смерти; дата захоронения; номер могилы и номер квадрата, в котором похоронен умерший. В «кладбищенской книге» должен был быть представлен план кладбища с указанием квадратов и номеров могил. Умерших по пути в лагеря и госпитали военнопленных нужно было передавать для захоронения администрациям железнодорожных станций. Но во многих случаях и во многих местах дело до конца так и не было доведено.
Проблема с установлением мест захоронения финских военнопленных связана еще и с тем, что после войны многие кладбища по различным причинам, чаще всего при строительстве промышленных объектов, были уничтожены. При этом перезахоронение умерших не производилось, поскольку на такие работы местным органам власти деньги не отпускали. К тому же власти на местах или вообще не получали от лагерей и госпиталей соответствующие документы о кладбищах военнопленных на подведомственной им территории, или плохо хранили их, так как это не контролировалось вышестоящими органами. Так что теперь часто приходится рассчитывать только на память оставшихся в живых местных старожилов, на отдельных энтузиастов краеведения, которые, пытаясь выявить все затертые страницы истории родного края, еще могут что-то восстановить в нашей исторической памяти.
